Только работа, никакой игры - Кора Рейли

угол на кухне, где я готовила себе полдник. Фиона ушла записывать тренировку с другой звездой фитнеса Instagram, иначе он, вероятно, не осмелился бы сказать запрещенное «Х-слово».

— Ксавье нуждается в тебе. Тебе нужно вернуться к работе, правда, — умоляюще сказал он, входя в кухню.

Я подняла брови над чашкой кофе, затем откусила кусочек шоколадного торта, который приготовила в микроволновке.

— Я болею.

— Нет, это не так, — сказал он. — Ксавье, конечно, мудак, но он мой лучший друг и лучший игрок в нашей команде. Я не могу позволить ему испортить этот сезон, потому что ты не надираешь ему задницу. Знаю, что тебе больно, потому что он сделал то, что всегда делает, и никогда не прекращает говорить об этом.

Я покраснела, осознав, что Ксавье, вероятно, делился всем со своим лучшим другом. Хорошо ли они посмеялись надо мной? Я не хотела знать, как сильно себя опозорила, не имея никакого опыта и не выглядя моделью.

— Надеюсь, тебе понравились его рассказы обо мне, — пробормотала я.

Глаза Коннора расширились.

— Он ничего не говорил о тебе, Эви, клянусь. И если бы попытался, я бы заткнул ему рот кулаком.

Я легонько похлопала его по плечу.

— Ты хороший парень. Фионе повезло, что у нее есть ты.

Коннор коротко улыбнулся, потом вздохнул.

— Он «лезет на стенку» и мы вместе с ним. Команда и я в частности. Он уже опоздал на пресс-конференцию и две тренировки. Тренер скоро потеряет свое дерьмо.

— Это не моя проблема, — ответила я, но была неправда. Коннор был прав, и, несмотря на то, что сделал Ксавье, вернее, что мы сделали, я не хотела повредить карьере Ксавье. Он жил ради своего спорта.

— Твоя. Ты его ассистент. Веди себя как взрослая женщина, ладно? Просто спаси его жалкую задницу, пока не найдешь ему новую няньку. — Он ушел, не сказав больше ни слова, и я уставилась ему в спину. Широкоплечую и мускулистую, как у Ксавье, я вообще не должна была приближаться к регбистам.

Но Коннор был прав. Я была взрослой женщиной и воспитанной, чтобы нести ответственность за свои действия и принимать последствия, которые они принесли. И я сделаю именно это. Завтра утром разбужу Ксавье, как делала это каждый день в последние месяцы. Буду вести себя как его ассистентка и нянька, как и раньше. Буду делать свою работу, пока не найду кого-нибудь другого, кто сделает ее за меня.

Ксавье Зверь Стивенс не остановит меня. Не из-за одной прискорбной ночи. Много женщин потеряли свою девственность еще хуже; ну и что, если я не получу свое «долго и счастливо»?

Я отперла квартиру Ксавье и вошла, чувствуя, как внутри все сжимается. Я пришла чуть позже обычного. Мне потребовалось больше времени, чем я думала, чтобы ободрить себя. Положила почту на барную стойку, а сумочку на табурет, затем немного помедлила, глубоко вздохнув. Я направилась к винтовой лестнице, чтобы крикнуть ему, чтобы он тащил свою задницу сюда, когда раздался голос Ксавье.

— Черт, да! — застонал Ксавье.

Я сделала шаг назад, когда воцарилась тишина.

Затем раздался женский голос.

— Знала, что тебе понравится просыпаться вот так.

— Сосать мой член, приятно, да.

Я развернулась и поспешила обратно на кухню. Схватила сумочку и бросилась к входной двери, но тут же остановилась, прижав сумочку к груди. Я не убегу. Это моя работа.

Эви, ты пройдешь через это.

Я знала, во что ввязываюсь, когда согласилась на эту работу. Читала бульварные газеты, слушала рассказы Фионы. Я глубоко вздохнула, положила сумочку на стойку, включила эспрессо-машину, чтобы громко и четко объявить о своем приходе, и забралась на барный стул.

Рассортировала почту и разложила ее на стойке по степени важности. Я положила сверху два симпатичных письма от поклонников-школьников, потому что они заставили меня улыбнуться. Затем проверила свой телефон на предмет встреч на день. Тренировка в девять утра, а собеседование — в три часа дня. Было 8:15. Если ему удастся быстро закончить свои дела с «завоеванием», то мы должны успеть на сегодняшнюю тренировку.

Наверху уже некоторое время царила тишина. Я надеялась, что это означало, что они закончили, а не то, что их рты были заняты. И, словно по сигналу, на верхней площадке появилась светловолосая голова. Такая, какой не была я. Худая, подтянутая, идеальная. Мой желудок сжался так сильно, что я удивилась, что не выблевала свой завтрак.

Она медленно спустилась вниз, одетая в мини-юбку, в которую я даже не влезла бы бедром, и блестящий топ. Ксавье следовал за ней по пятам, и как обычно его лицо выражало «убирайся к чертовой матери», он был одет только в брифы, на этот раз черные. Но в отличие от любого другого утра до сегодняшнего дня, теперь я знала, каково это — пробежаться пальцами по его животу, почувствовать его рот на своей коже, почувствовать его внутри себя, и не могла забыть этого.

Заметив меня, он сделал короткую паузу, и выражение его лица изменилось: вина.

Я опустила глаза на мобильник, делая вид, что занята делами, что даже не было ложью. У меня все еще было около двадцати пяти писем, которые нужно было прочитать, чтобы ответить на них.

— Твоя ассистентка? — спросила девушка.

Ксавье ничего не сказал, и я не потрудилась поднять глаза или подтвердить ее предположение. Его сильные ноги появились в моем боковом зрении.

— Эви, — просто сказал он.

Этот глубокий голос. Я была жадной до наказания. Я скрыла свои эмоции и посмотрела на него снизу вверх.

— У нас сорок минут, чтобы успеть на тренировку, — сказала я профессиональным голосом. Утонченная и умеющая держать себя в руках — оба качества, к которым я стремилась в данный момент.

— Ты не ответила ни на одно мое сообщение.

— Ты не можешь снова опоздать. Тренер посадит тебя на скамейку запасных в следующем матче.

— Я беспокоился о тебе.

— Кроме того, в три часа у тебя собеседование с отделом женского здоровья.

Блондинка следила за нашим разговором, как за теннисным матчем.

— Избавь себя от смущения и просто уйди, — сказала я ей. — Он больше с тобой не встретится. Он никогда этого не делает.

Она побледнела, потом поджала губы.

— Только потому, что ты не трахаешься, жирная, не значит, что ты должна выплескивать это на меня.

Я даже не обиделась. Была слишком сломлена, чтобы обращать внимание на ее оскорбления, а в школе я слышала и похуже. Никто не бывает так жесток, как подростки.

Ксавье резко повернулся к ней,