Припарка для целителя - Кэролайн Роу

— Судьи выслушают вас, сеньора, и, уверен, поверят вам, но они могут решить, что вы заблуждаетесь, потому что он приятный, красивый молодой человек, и принять это во внимание, — сказал Исаак.

— Но я же знаю, что Лука невиновен, — заговорила Рехина. — Я добилась свидания с ним в тюрьме, спросила его, что мне нужно делать, кто может дать показания в его пользу помимо нас, а он покачал головой и ответил, что не совершал этих отравлений и что Господь не допустит, чтобы он безвинно пострадал за них. Сказал, что совершил много менее значительных поступков, которых теперь стыдится, но никогда никого не убивал, случайно или умышленно. Тогда я рассердилась и сказала, что Господь не предстанет перед епископским судом и не спасет его, если он не будет спасать себя сам. Вы должны помочь нам, сеньор Исаак. Прошу вас. Попросите епископа избавить его…

— Рехина, почему бы нам не найти того посыльного перед тем, как защищать Луку перед епископом? — сказал Ромеу. — Он должен знать, кто заплатил ему, чтобы доставить ядовитую смесь.

— Я собирался сделать это сегодня вечером, — сказал Исаак. — Некто, видевший его под тем дождем, живет на другом берегу реки. Когда вы пришли, я только ждал, чтобы Юсуф закончил ужин, чтобы отправиться искать его.

— Я пойду с вами, — сказал Ромеу. — Если этот человек живет там, где вы говорите, это недалеко от моего дома, и, возможно, я смогу быть полезен. Только сперва я должен проводить домой Рехину.

— А я должен позвать Юсуфа, который знает, кто этот молодой человек, — сказал Исаак.

В конце концов из гетто к дому Ромеу отправилась при свете факела группа из шести человек.

— Рехина, мне не нравится, что ты будешь одна в такое позднее время. Может, тебе побыть у соседей, сказал столяр, когда четверо собрались у ворот. Ракель тоже была там, стояла у лестницы на тот случай, если понадобится еще что-нибудь, а Ибрагим терпеливо ждал, чтобы запереть за ними ворота.

— Папа, уже поздно беспокоить соседей из-за такого пустяка, — ответила Рехина. — Дома я буду в безопасности.

— Мне тревожно оставлять дочь одну в доме, признался Ромеу Исааку. — Может, это и глупо, только…

— Тогда почему не пойти мне с сеньорой Рехиной? — сказала Ракель. — И мы можем взять с собой для защиты Ибрагима, чтобы ее отец не волновался.

— Или сеньора Рехина может остаться здесь, — сказал Исаак, — где, уверяю, она будет в безопасности. Стены у нас высокие, ворота крепкие, а члены семьи и слуги очень осторожны.

— Папа, я лучше пойду домой, — сказала Рехина, — если сеньора Ракель согласна составить мне компанию.

На этом порешили, и они пошли по улицам как обычная группа трезвых горожан, возвращающихся после проведенного у друзей вечера, дружелюбно, негромко разговаривая, чтобы не беспокоить округу.

— Почему Лука проводит так много времени с вами в мастерской? — неожиданно спросил Исаак. — От скуки, поскольку пациентов у него мало?

— Не думаю, — ответил Ромеу. — В последние две недели у него были пациенты, хотевшие, чтобы он посещал их каждый день. Я знаю, потому что они посылали служанку или мальчишку с сообщением, а когда я передавал это ему — Лука сам не любил подходить к двери, — он говорил, что слишком занят, придет на другой день, а мне жаловался, что все пациенты хотят, чтобы он посидел, поговорил с ними, и что предпочитает молчание дерева и звук топора, стамески или шлифовального камня. Лука чувствует дерево, сеньор Исаак. Он очень помогал мне.

Расстояние от дома Ромеу до реки было небольшим, вскоре они спустились с холма и пошли по ровной местности к мосту.

— Юсуф, факел еще горит? — спросил Исаак.

— Да, — господин, — ответил мальчик. — Ночь темная, луна еще не взошла.

— Нужно погасить его, — сказал врач. — И идти как можно быстрее.

Они медленно шли вперед, пока глаза у них не привыкли к внезапной темноте. Когда шаги Ромеу гулко зазвучали по пролету моста, Исаак коснулся его плеча, давая понять, что надо соблюдать тишину. Все остановились.

Ночь была темная, над ними слабо светили звезды; под ними текла река, напоминающая еще более темную ленту между берегами, о существовании которых можно было только догадываться. Тявкнула собака. Что-то двигалось с шелестом по траве у воды. Глухой удар, напоминающий приземление прыгнувшего зверя, заставил Юсуфа вздрогнуть. Потом что-то с плеском упало в воду.

— Господин, что это? — нервозно спросил Юсуф.

— Какое-то животное охотится в ночи, — негромко сказал Ромеу. — Думаю, мы слышали, как оно схватило свою добычу, бесшумно и ловко.

— Боюсь, что да, — сказал Исаак. — Юсуф, факел у тебя? И кремень с кресалом?

— Да, господин.

— Тогда зажги его побыстрей.

Неожиданно заплясало пламя, и в его свете вновь появился окружающий мир.

— Видишь что-нибудь на берегу? — спросил врач.

— Нужно подойти поближе — сарай находится в тени деревьев.

Юсуф пошел вперед, ведя своего учителя, а Ромеу, поискав взглядом опасность, которую, казалось, предчувствовал Исаак, последовал за ними.

— Вот тропинка, ведущая к сараю, — сказал мальчик, поднимая факел. — Довольно узкая. Но он был здесь, если не убежал.

— Ты видел, как он убегает?

— Нет, господин. Но… — Юсуф умолк и заглянул в низкое, ветхое строение. — Там никого нет.

— Ромеу, возьмите факел, посмотрите в реке, — сказал Исаак.

Ромеу первый увидел мальчика. Он лежал, застряв на песчаной отмели, на расстоянии вытянутой руки от берега, темной массой, слегка покачивающейся в завихрениях мчащейся к морю реки.

— Так, парень, — сказал Ромеу, повернувшись к Юсуфу. — Бери снова факел и держи высоко. Я его вынесу.

Рослый мужчина осторожно вошел в холодную воду; через минуту он вернулся, держа на руках мальчика.

— Господин, это тот парнишка, о котором я говорил, — сказал Юсуф.

— Он мертв? — спросил Исаак.

— Из головы у него обильно идет кровь, господин. Похоже, его сперва сильно ударили, потом бросили в воду. Как он может быть живым?

— Юсуф, у людей после смерти кровь не идет. Если рана еще кровоточит и он не захлебнулся…

— Сеньор Исаак, когда я подошел, его голова и плечи лежали на песчаной отмели, — сказал Ромеу. — Лицо было не в воде. Я чувствую, как он дышит. Но, думаю, его нужно отнести к нам в дом. Ночь холодная.

— Превосходно, — сказал Исаак. — Пошли как можно быстрее.

Мальчика положили на застеленный одеялом кухонный стол. Рехина в дополнение к трем освещавшим кухню свечам принесла еще одну. Ракель отошла к дальнему краю стола, чтобы не мешать отцу ощупывать кровоточащую голову.

— Кожа рассечена, на черепе ощущается легкая вмятина от удара, — сказал Исаак. — К счастью, удар пришелся не по виску, но трудно сказать, выживет ли он. Ракель, как выглядит мальчик?

— Папа, кровь все еще продолжает идти, он очень бледен, глаза запавшие. Весь мокрый, бедняжка, и, должно быть, очень замерз, хотя, уверена, сейчас этого не ощущает. Его нужно перевязать, а потом можно я сниму с него мокрую одежду и заверну его в одеяло?

— Я принесла остатки чистой льняной простыни для бинтов, — сказала Рехина, отдавая их Ракели.

Перебинтовав голову, с мальчика сняли мокрые лохмотья. Рехина надела на него чистую рубашку, мягкую от долгой носки, принадлежавшую подмастерью Ромеу, которую следовало бы вернуть семье после его смерти.

— Оставлять его здесь нельзя, — сказала Ракель. — Есть кровать или кушетка, где он мог бы лежать в покое?

— За кухней есть комнатка служанки, — ответила Рехина. — Есть комната Луки, которую раньше занимал подмастерье. Пожалуй, она самая тихая.

— Сейчас для него ничего нельзя сделать, нужно только наблюдать за ним и молиться о его выздоровлении, — унылым тоном сказал Исаак. — Оберегайте его от яркого света и громких звуков. Если он крепкий парнишка, а я надеюсь, что это так, то может выжить, и тогда его показания могут стать очень важными.

Звон полуночных колоколов на минуту оборвал все разговоры. Исаак какое-то время постоял в молчании после того, как прекратилась последняя вибрация.

— Ромеу, у вас еще есть слуги? — спросил он наконец.

— Увы, нет, — ответил столяр. — У нас была служанка, но ее унесла та же лихорадка, от которой умерли моя жена и подмастерье. Когда Рехина была очень больна, приходила и помогала соседка.

— В данное время хорошо, что нет слуг, — заговорил врач. — Крайне важно, чтобы никто не знал о существовании мальчика. Мне очень жаль поступать так с вами, сеньора Рехина, только нужно распустить слух, что я прихожу сюда потому, что у вас начался жар и нервное расстройство из-за ареста сеньора Луки. Ракель будет ухаживать за мальчиком, надеюсь, вы станете помогать ей, а Юсуф будет приходить время от времени с новостями и дополнительной помощью, если она потребуется. Когда Ромеу придется уходить из дома, нужно крепко запираться и не пускать никого — даже близкого друга или соседа — кроме тех, кто находится здесь сейчас. Рехина не должна подходить к двери; если кто-то, кроме нас троих, принесет вам сверток, неважно от кого, не открывайте его, если меня здесь не будет. Понятно? Если мы хотим спасти Луку, то должны делать все возможное для спасения этого мальчика. И я боюсь, что ему может угрожать более серьезная опасность от внешнего мира, чем от повреждения.