Рыцарь без позывного. Том 1 и Том 2 (СИ) - "Бебель"

— Вихри Простора непредсказуемы… — завел он задумчивым голосом и драматично обвел площадь ладонью. — Когда пять лет тому назад, на этом самом камне мне довелось одним ударом окончить сражение, я и подумать не мог, что свою двадцать первую осень буду встречать в окружении бывших недругов. Жаль лишь, что возлюбленный сир Аарон не почтил нас своим… — князь вдруг дрогнул и поднес руку к уху, будто прислушиваясь к толпе. — Чу! Слышится мне поступь старого врага! Неужто отомстить удумал, старик неугомонный?!

Люди в толпе недоуменно переглядывались, явно раздумывая, а не чокнулся ли северянин. Но тут откуда-то позади, раздался веселый перезвон колокольчиков. Из переулка у пекарни высунулась огромная красная рожа. Держась на длинных шестах, ведомая пятеркой стражников, над площадью возвышалась здоровенная тряпичная кукла.

— Смотри-смотри! Прямо как у сира Грисби! — затыкала в манекен малявка, сидя на плечах Аллерии.

Но рыцарша не разделяла веселого энтузиазма своей госпожи. Светлые брови крашеной брюнетки оскорбленно изогнулись при виде парящей над толпой куклы.

Огромная красная рожица переходила в колоссальных размеров живот, который оканчивался ярко-зеленой тряпкой, развевающейся прямо из задницы набивного лорда.

Ну да, по слухам, Грисби тот еще пердун…

Хрюкнув со смеху, длиннобородый дружинник у сцены громко объявил:

— Могучие мужи и прекрасные девицы! Прямиком из Живанплаца: Сир Аарон «Лошадиная срака»!

— Пошто порочишь нашего гостя, дурная голова? — притворно разгневался князь. — Каждому отроку известно, что срака у него куриная! Сир Аарон, не почтите ли своих крепостных парой слов?

Неприличный звук, раздавшийся из куклы, отозвался смехом толпы. Князь досадно развел руками:

— Боюсь, сир Аарон, устал с долгой дороги. Да и, чую… — он брезгливо помахал перед носом. — Богатые харчи великого Мюрата пришлись ему не по желудку. Однако…

Новый «залп» куклы и неконтролируемый хохот заглушил слова князя. Половина горожан надрывала животы вместе с северянами, другая же, тихонько скрежетала зубами, гневно зыркая на стражников с шестами. Ну да, в городе еще полно тех, кто сражался по эту сторону стены. Подобный перфоманс им наверняка не по вкусу.

Наблюдая, как тряпичный Аарон выхватывает бутафорский меч и угрожающе им размахивает, пуская ветры при каждом движении, я вдруг встретился взглядом высоким бородачом в железном нагруднике поверх грязного плаща.

Пара свинячьих глазок неотрывно следили за мной из толпы. Его могучая грудь вздымалась от частого дыхания, а перекошенная от злобы рожа не предвещала ничего хорошего.

Только этого идиота мне не хватало… И чего привязался? Как в такой толкучке отыскал? Ох, только не говорите, что он прямо здесь счеты сводить собрался… Совсем с головой не дружит.

— Давайте-ка поближе к сцене встанем! — закричал я Аллерии с Геной, перекрывая хохот одноногого старика. — Не разберу, чего князь говорит!

Дед одобрительно закивал головой, а остальные безразлично согласились. Лишь малявка протестовала, мол, «сира Аарона» оттуда плохо видно будет.

Совершая противозенитные маневры и скользя между частоколом из надравшихся тел, попутно отдавив пару ног, я выбрал место поближе к дружинникам. Уж на глазах у этих громил тот слабоумный боров разборки не устроит. Даже он не настолько отбитый.

— Глядите! Глядите на своего лорденыша! Вот как он вас защищал, вот кому вы служили! — пылко кричал князь, пока тряпичный Грисби нырял в наполненный вином фонтан.

Странный тип, этот князек. Вроде и бабла не жалеет и самолично приехал, очевидно пытаясь понравиться местным, но при этом провоцирует их почем зря. У него биполярка или просто дурачок?

Толкнув локтем Аллерию, чтобы она сделала лицо попроще, я вдруг почувствовал что-то неладное. Ощущение опасности скреблось где-то на границе сознания. И дело было вовсе не в слабоумном великане.

Вопреки утверждению: «в окопах нет атеистов», я никогда не был суеверным. И во все эти незамысловатые солдатские приметы не верил. Спокойно закуривал от чужой спички, не носил с собой домашние ключи и, о, ужас, рассказывал о своем детстве, не обращая внимания на крутящих пальцем у виска сослуживцев. По какой-то причине, многие бойцы были убеждены, что человек, который начал вслух вспоминать свои юные годы, обязательно погибнет в ближайшие дни. Идиотизм натуральный. Фильмов что ли насмотрелись?

Впрочем, осуждать их незачем. Отчаянная жажда жизни на войне часто заменяет здравый смысл.

Но суеверия суевериями, а нутро порою видит то, чего не замечают глаза.

Оглядевшись вокруг, я быстро понял, что не так — дружинник с длинной седой бородой, в отличие от своих товарищей по оружию, не покатывался со смеху, глядя на кукольного лорда, а пристально наблюдал за кем-то в толпе. Вроде бы, за во-о-он тем молодым стражником. Погоди, а это не тот, что вчера на казни все с топором носился?

Правая рука длиннобородого беззаботно покоилась на плече увлеченного представлением товарища, но левая, за каким-то хреном, медленно ползла куда-то за спину. Вдруг взгляд дружинника переключился с толпы зрителей на помост с князем. Судя по выражению рожи, то ли он собрался на сцену с цветами выскочить то ли… Э-нет! Я на такое не подписывался!

Валить, срочно валить!

— Ребят!!! — попытался я перекричать пьяный хохот. — Пойдемте-ка к столам! Больно душно и пожрать охота…

Вдруг в глазах потемнело. Челюсть вспыхнула огнем, а в ушах раздался истеричный звон. Такое ощущение, будто «Камаз» протаранил. Или дерево на голову рухнуло. Или…

В голове с истошным эхом взорвался гневный рев полоумного великана:

— Верни!!!

Ах, ну да. Совсем забыл…

Глава 16: Копьем по рогатине

Из опустившейся тьмы неожиданно выплыла исполинская туша. Крепкая мускулистая рука вцепилась в куртку. Земля ушла из под ног под аккомпанемент натужного треска стеганной ткани. Подняв меня, как котенка одной рукой, верзила выпучил блестящие глаза.

— Верни!!! Верни, верни, верни! — требовал он, тряся меня словно куклу.

Его перекошенное от детской обиды и залитое слезами лицо могло бы показаться комичным, но поднятый огромный кулак отбил любую охоту к юмору. Еще не отойдя от первого удара, я поймал второй.

Тупая боль в пульсирующей голове или острая резь где-то в пояснице — даже не знаю, что пришло первым. Перед взором раскинулось красивое голубое небо, а в спину уперлось что-то холодное и твердое. Только через несколько мгновений я сообразил, что лежу на дорожной плитке где-то возле сцены.

Взгляд заволокло мглой, отчего мир казался каким-то выцветшим. Словно черно-белое кино. А если добавить зловещую тишину, разрываемую лишь истошным писков в ушах, то кино вполне могло сойти за немое.

Откуда-то из глубины сознания возникли давно позабытые образы. Медленно вращающиеся катки, брызги искр, ошметки тел, тонущая в воплях рация и нестерпимо яркая вспышка света, неумолимо выжигающая облака, тени и мои собственные…

Чьи-то сильные руки ухватились за грудки и спустя удар сердца, тело вновь приняло вертикальное положение. Оказавшись к толпе передом, а к сцене задом, я едва сдержал рвотный спазм. Вот это приложило!

Перед глазами, замелькали чьи-то рассерженные бородатые рожи. Или только одна рожа — не понятно, все двоится.

Сквозь писк, наконец, начали прорываться голоса:

— Он его едва не зашиб!

— В мешок пьянчугу!

— Какой мешок?! Ты на бок его погляди! Прямо из ребер торчит!

— Связать и доставить сперва к аптек… — голос ближайшего дружинника оборвался резким звоном — будто в колокол ударили.

Срывая застежки, крепкий куполообразный шлем, подобно бумажной шапочке, слетел с головы дружинника и весело позвенел куда-то к фонтану. Сам же несчастный, завалившись как срубленное дерево, кубарем покатился по площади. Дорогие железные чешуйки его доспеха истошно дребезжали, высекая искры о мощеный камень.

— Етить… — едва ли не хором выдохнули дружинники, глядя на громадную слабоумную тушу, возвышающуюся над нами.