Миры Уильяма Тенна - Том 01 - Уильям Тенн

Это значит, что я, Фиятил, — единственный живой человек на Земле. Но какую борьбу мне пришлось выдержать, чтобы завоевать подобную награду!

Что ж, теперь все позади, я в этом совершенно уверен. На всякий случай я всю последующую неделю буду каждый день спускаться вниз и проверять антропометр, однако маловероятно, практически немыслимо, чтобы прибор кого-нибудь нашел. Я дал свой последний бой, окончательный и бесповоротный, силам праведности — и в нем победил. А теперь я с полным и неоспоримым правом владею своим гробом — и что мне еще остается, как не наслаждаться жизнью!

Особого труда я в том не вижу. Разве не годами я планировал удовольствия!

И все же, когда я стянул с себя костюм из голубого бериллита и выбрался по лестнице на солнечный свет, мне

невольно вспомнились другие. Груземан, Приджот и, кажется, даже Mo-Дики. Будь у них хоть на гран меньше теоретического рвения и чуть больше разумного прагматизма, они стояли бы сейчас со мной.

В общем, ничего хорошего. Но, с другой стороны, мое бдение становится от этого как-то величественнее, возвышеннее. Усевшись на мраморную скамью между громадными, выше человеческого роста, статуями Розинского, олицетворявшими Космонавта и Космонавтку, я пожал плечами и выбросил из головы всякие мысли о Груземане, Приджоте и Мо-Дики.

Они проиграли. Я — нет.

Я откинулся назад и впервые за более чем месяц позволил себе расслабиться. Я окинул взглядом исполинские бронзовые фигуры, высившиеся надо мной, две скульптуры, с неистовством безумцев устремленные к звездам, и фыркнул от смеха. Меня впервые потрясла совершенная неуместность моего тайного убежища — представить только, Музей Современной Астронавтики! Усиленный невероятным нервным напряжением и пронизывающим до мозга костей страхом последних пяти дней, сдавленный смех в моем горле подпрыгивал мячиком, пока не рассыпался дробным хихиканьем, потом трескуче заскрежетал и под конец превратился в раскатистый хохот, от которого все тело заходило ходуном. Я не мог остановиться. Привлеченные смехом, из музейного парка гурьбой потянулись все олени и остановились перед мраморной скамьей, где Фиятил, последний человек на Земле, по-стариковски задыхался и кашлял, пыхтел и фыркал.

Не знаю, сколько бы еще продолжался этот приступ, но тут на солнце случайно набежало облачко, обычное летнее облачко, следовавшее своим естественным курсом по небу. И это сработало. Я перестал смеяться, будто меня выключили, и поднял голову.

Облачко проследовало дальше, и вниз хлынул поток солнечного света, такой же теплый, как прежде, но я слегка вздрогнул.

Две молодые беременные самочки подступили ко мне чуть ближе и стали наблюдать, как я массирую себе шею. От смеха на ней растянулась мышца.

— Что ж, милые, — сказал я, цитируя им высказывание одной из моих любимых религий, — похоже, что посреди жизни мы с вами наконец поистине в смерти.

Глядя на меня, они флегматично жевали.

11 мая 2190 г.

Последние два дня привожу в порядок себя и свои припасы, а также строю планы на ближайшие дни. Всю жизнь спокойно готовиться к выполнению обязанностей Хранителя — это одно. Но внезапно обнаружить, что ты уже Хранитель, последний в своей категории и в роде человеческом, и, как ни странно, выполнять обе эти роли, — совсем другое. Сначала меня охватывает пламенем безумной гордости. А мгновением позже обдает холодом от сознания той невообразимой, грандиозной ответственности, которая лежит на мне.

Насчет еды я спокоен — голод мне не грозит. На продовольственном складе одного только этого заведения столько пакетов с едой, что мне их хватило бы на десять лет вперед, не говоря уже о двенадцати месяцах. И куда на этой планете ни пойдешь — начиная с Музея буддийских древностей на Тибете и кончая Панорамой политической истории в Севастополе, — везде будет то же изобилие.

Конечно, пищевые концентраты есть пищевые концентраты: воплощение чужого мнения о моем меню. Теперь, когда сгинул навеки последний Утверждатель, захватив с собой свой жесточайший аскетизм, мне ни к чему лицемерить. Наконец-то я смогу предаться своей извечной склонности к роскоши и побаловать себя разными деликатесами. К несчастью, я вырос и жил в обществе, где безраздельно властвовали Утверждатели, и все те лицемерные ухищрения, к которым я учился прибегать шестьдесят раболепствующих лет, слились в одно целое с моей душой. Поэтому я сомневаюсь, что стану готовить себе еду из свежих продуктов по старинным рецептам.

А кроме того, приготовление пищи из свежих продуктов неизбежно связано со смертью живых существ, которые в настоящее время безмятежно наслаждаются жизнью. При нынешних обстоятельствах это выглядит довольно глупо...

Не было необходимости и прибегать к услугам автоматических прачечных. Однако я прибегнул. К чему стирать одежду, спросил я себя, если могу сбросить свою хламиду, едва она запачкается, и надеть новый, с иголочки костюм, еще похрустывающий в память о машинной матрице, откуда он родом?

Привычка подсказала мне, почему я не могу. Мировоззрение Хранителей не позволяло мне поступать так, как счел бы для себя необременительным поступить на моем месте любой Утверждатель: то есть скинуть с себя одежду на свободном клочке земли и оставить ее валяться безобразной пестрой кучей. С другой стороны, многое из учения Утверждателей, что мой разум десятилетиями упорно отвергал, капля за каплей постепенно просочилось, как ни жаль, в мое подсознание. Мысль об умышленном уничтожении чего-либо практически полезного — пусть даже довольно неэстетичного, как грязная одежда (мужская, для Самца, Теплого сезона, судовой индекс Утверждателей №2352558.3), — приводит меня в смятение, даже против воли.

Снова и снова я твержу себе, что отныне судовые индексы Утверждателей ничего для меня не значат. Ровно ничего. Они так же бессмысленны, как маркировка груза для грузчиков, отвечавших за погрузку Ковчега, на следующий день после отплытия на нем Ноя.

И все же, когда я вхожу в одноместный шаролет, чтобы приятно расслабиться в экскурсионном облете музейных площадок, что-то во мне говорит: № 58184.72. Отправляю в рот порцию «Протеинового компонента для завтрака» и обращаю внимание, что жую судовые индексы с № 15762.94 по № 15763.01. Я даже припоминаю, что «Протеиновый компонент» относится к категории товаров, предназначенных для отгрузки в числе последних грузов, причем лишь тогда, когда корабельный представитель министерства Выживания и Сохранения сдаст свои командные полномочия корабельному представителю министерства Полета.