Полковая наша семья - Михаил Манакин

- Ну это ты брось! - не на шутку рассердился Туз. - Наш взвод атаковал первым. Нам больше других и досталось.

- Не скажи, - возразил Алешин. - Вот Бижуманов тоже в числе первых атаковал. А у них нет ни одного погибшего, потому что каждый ясно понимал свою задачу, свой маневр. Да и все бойцы его отделения, особенно Трунов и Жданов, знали, как, во имя чего и что им делать.

- Да я не против инициативы, - уступил Туз. - Парторг действительно "сработал" что надо. Но ведь на то он и парторг!

Пришлось вмешаться, хотя минуту назад я уже готов был пресечь затянувшийся разговор:

- Значит, если бы Бижуманов не был коммунистом, то не поступил бы так, как в этом бою? - спросил я гвардии сержанта Туза.

Сержант промолчал. Но вмешался неожиданно Бижуманов, который лежал до этого с закрытыми глазами, и все думали, что он спит:

- В бою я как раз меньше всего думал о том, что ношу партийный билет, - приподнялся он на локте. - Мной владело одно желание - взять высоты с меньшими потерями. Если хотите, команду на маневр мне подсказали интуиция, боевой опыт.

- А мне такой приказ, честное слово, братцы, сердце подсказало! вмешался в разговор Трунов. - Сам даже не знаю, как это произошло. Вижу, парторг спрятался за куст и Жданову показывает, чтобы тот не откатывался назад.

И я сообразил, что Бижуманов что-то придумал. Не раздумывая, тоже плюхнулся рядом.

Долго мои товарищи говорили об инициативе солдата, о том, что победа в бою складывается из смелых и умелых действий каждого бойца...

А наутро, когда дивизия начала наступление на подготовленную оборону врага, жизнь преподнесла нам несколько примеров, доказывавших правоту суждений об инициативе, смелости и самостоятельности действий солдат в бою.

С первой атаки наш полк и соседние 37-й и 29-й стрелковые полки не смогли прорвать оборону фашистов на участке Сукмани, мыза Планупе. После короткой подготовки мы вновь перешли в наступление. Первым ворвался в траншеи врага батальон гвардии капитана И. М. Половникова, но дальше он пробиться не смог.

На короткое время я оказался свидетелем довольно типичной сцены. Подполковник Волков с наблюдательного пункта по телефонной связи торопил комбата.

- Давай, Половников, вперед! - требовал командир полка. - Сейчас от твоего продвижения все зависит.

Конечно, Волков знал, что там, в ротах, большие потери. Из офицеров в батальоне осталось всего шесть человек, комбат просил подкрепления. Но где его взять? Резерв трогать рано.

- Вперед! - кричал в трубку командир полка. - Будет подкрепление! Вперед!

Командир полка отошел от телефона, от досады сплюнул, а увидев меня, приказал:

- Давай, Манакин, на тебя вся надежда.

Пока Волков с Половниковым разговаривали по телефону, на НП полка прибыл начальник политотдела дивизии гвардии полковник Юхов. Он сообщил, что один из батальонов 37-го полка проник в тыл врага и оседлал Рижское шоссе, тем самым отрезав фашистам пути снабжения и отхода.

- Немцы вот-вот начнут пятиться и на вашем участке, - сказал он. Надо срочно разъяснить обстановку людям. Это поднимет боевой дух солдат и командиров.

Действительно, известие, что соседний полк нашей дивизии находится уже в тылу фашистов, вселило в бойцов новый заряд уверенности в себе, смелости, силы.

Тяжелое положение оставалось на участке третьего батальона - велики были потери. Командование одной из рот там принял на себя коммунист гвардии сержант И. К. Колесников (все офицеры подразделения были убиты, командир роты тяжело ранен).

- Гвардейцы, вперед! Бей гадов! Еще один удар - и фашистам капут! За мной!

Страстный призыв коммуниста поддержала вся рота. В завязавшейся рукопашной схватке Колесников был трижды ранен. Лишь когда рота полностью выбила немцев из укрепленного района, силы его покинули. От большой потери крови он потерял сознание.

Мне довелось увидеть сержанта, когда военфельдшер Юлия Федоровна Лакунина перевязывала ему раны. Когда она разорвала его гимнастерку, из нагрудного кармана выпал залитый кровью партийный билет. Я поднял его, бережно завернул в газету и передал подошедшему агитатору полка гвардии капитану А. Зорину.

У нас в полку было двое сержантов Колосниковых. Но этого - с красивыми усами, лукавым прищуром глаз - я знал лучше. Познакомился с ним ночью на марше, когда шли из Бреста в Белосток. Это он, Иван Колесников, рассказывал тогда о подвиге гвардии рядового Гурова, которому впоследствии было присвоено звание Героя Советского Союза.

...В этих тяжелых наступательных боях на подступах к Риге был второй раз ранен гвардии рядовой Хадыров. Произошло это около полуночи 12 октября. Нашей роте была поставлена задача незаметно пройти через лесной массив и ударить с тыла по крупному фашистскому отряду, оказавшему упорнейшее сопротивление 37-му и нашему, 32-му стрелковым полкам.

Командиры полков Волков и Колесников, связавшись по проводу, ломали голову, гадали, что случилось, почему с таким ожесточением, не считаясь с огромными потерями, фашисты обороняют, казалось бы, никому не нужный хутор Брекшумуйжа. Но на войне ничего случайного не бывает. Уже позже мы узнали, что действовавшая на этом участке 31-я пехотная дивизия немцев получила строжайший приказ - любой ценой удержать занимаемый рубеж до часу ночи. Именно такой срок требовался гитлеровскому командованию, чтобы дать возможность своим войскам переправиться на левый берег Западной Двины. Но тогда мы, естественно, об этом не знали и продолжали атаковать фашистские позиции с разных направлений, искать обходные пути - оставить такой большой отряд в своем тылу было крайне рискованно.

Нужно сказать, что дважды откладывалась атака первого и второго батальонов: фашисты открывали такой плотный заградительный артиллерийско-минометный огонь на пути их продвижения, что командир полка один, а потом и второй раз перенес время "Ч". Наша же автоматная рота в эти минуты пробиралась в тыл врага лесом, спеша перерезать пути отхода гитлеровцам.

Стояла теплая, но мокрая погода. Прошедшие накануне дожди залили низменные места, а болота превратились в озера. На этих участках к тому же стоял туман. С одной стороны, он был нам на руку - достигалась скрытность, маскировка нашего обходного маневра, с другой - он здорово мешал. Невозможно было наблюдать за лежащей впереди местностью, вести разведку, а саперам обезвреживать мины, которых, к счастью, было не слишком много.

Около полуночи заболоченные участки кончились. Лес начал редеть. И вот когда гвардии сержант Туз и назначенные вместе с ним в разведку рядовые Трунов и Хадыров выходили на сухое место, раздался строгий окрик на чистом русском языке:

- Стой! Кто идет?!