По страницам истории Кубани (краеведческие очерки) - А. Ждановский

В ином положении находилось казачье население предгорных станиц. Земельный надел казаков Закубанья и нагорной полосы был значительно меньше, качество земли хуже, чем у казаков степных станиц. Земледелие, за исключением Лабинского района, не имело заметного значения в хозяйстве, преобладающим были скотоводство и промыслы. Так, например, в 1902 г. в семи обследованных станицах нагорной полосы Кубани насчитывалось 971 казачье хозяйство, из них промыслами занимались 898 семей. Несмотря на то, что казаки занимались «лесным» промыслом, в руках иногородних находилось все производство более или менее ценных изделий из древесины. Все плотники, столяры, колесники, бондари, тележники почти исключительно были иногородние, на долю казаков оставалась тяжелая и невыгодная работа по вывозу необходимых лесных материалов.

По природе перерабатываемого сырья на Кубани развивались три большие группы мелкой промышленности, занимающиеся обработкой сырья животного, растительного и минерального происхождения. В каждой из них выделялись различные отрасли производства. Кроме того, особую группу промыслов составляли такие, как портняжный, вышивальный, красильный и др. Виды промыслов по отдельным районам зависели от естественно–исторических зон, наличия сырья, рынков сбыта, хозяйственного положения кустарей и трудовых традиций на местах выхода переселенцев. В лесогорных районах преобладали промыслы, связанные с обработкой дерева: бондарное дело, производство колес, телег и т. д. В станицах, расположенных в низовьях р. Кубани, на побережье Азовского моря, занимались плетением сетей, строительством лодок. В степной полосе были распространены кожевенное, шерстобитное, колесное, гончарное и другие производства. Повсеместно встречались кузнецы, сапожники, портные.

Основной земельный фонд в Кубанской области составляли общинные земли. Поэтому пришлому крестьянину для того, чтобы построить даже совсем небольшую мастерскую, необходимо было арендовать землю у станичного общества. Обычно на основании прошения кустаря станичный сбор давал разрешение на устройство заведения. Затем прошение вместе с приговором станичного общества через атамана станицы направлялось в канцелярию атамана отдела, а оттуда в областное правление. Арендная плата на землю устанавливалась станичным обществом и могла быть различной, но в целом она находилась на уровне посаженной платы и ниже. Если же заведение было основано без надлежащего на то разрешения, то оно подлежало закрытию. В городах открытие заведений разрешал начальник Кубанской области по представлению городского головы.

Мелкими заведениями владели представители различных сословий: казаки, крестьяне, мещане, купцы, дворяне, отставные солдаты и унтер–офицеры. Были также заведения, принадлежавшие станичным и аульным обществам.

По результатам Всероссийской переписи населения 1897 г., мелкими промыслами в области было занято 1,8% населения, кроме того, в поисках заработка на Кубань приходили крестьяне–кустари из других губерний страны и районов Северного Кавказа. Из общего количества лиц, занятых в промыслах, иногородних насчитывалось 76,3%, казаков — 12,5%, горцев и коренных жителей других сословий — 11,2%.

Экономическое положение кустарей и ремесленников не было однородным. Эта неоднородность проявлялась в объеме выпускаемой продукции, в численности используемой рабочей силы, роли семейной кооперации, формах экономической зависимости от торговцев и ростовщиков.

О поступательном развитии капитализма в мелхой промышленности Кубанской области свидетельствуют формы соединения земледелия и промыслов. Домашнее производство изделий не приносило средств в развитие основного сельскохозяйственного производства, изготовлялось продуктов меньше или ровно столько, сколько было необходимо при минимальном обращении к рынку, чтобы сохранить хозяйство.

Из собственного сырья ткали холсты, шили рукавицы, одежду, изготовляли орудия труда и т. п. Земледелие соединялось с промыслом в виде ремесла. Эта форма была близка к предыдущей и отличалась от нее тем, что здесь появлялось товарное обращение: ремесленник получал плату деньгами и покупал на рынке орудие труда и сырье. Часто ремесло соединялось с мелкотоварным производством. Один и тот же мелкий товаропроизводитель работал одновременно на заказ и на рынок. В ремесленном производстве, организованном обычно на основе семейной кооперации, хотя и в ограниченных размерах, но уже использовался наемный труд.

Проникновение капиталистических отношений в мелкую промышленность было заметно уже в первые пореформенные десятилетия. Их влияние значительно усилилось в 1880–1890–е гг., характеризуемые ростом мелкого’производства в области. Отдельные виды промыслов были связаны с рынком не в одинаковой степени, неодинакова была и сама форма связи. Во второй половине XIX в., особенно к его концу, все большее распространение получила продажа изделий через скупщиков. Скупщик, являвшийся порождением развивавшихся в промыслах капиталистических отношений, представителем торгового капитала, не только подчинял мелких производителей, но и превращал их в наемных рабочих. Часто скупщик за произведенную работу расплачивался сырьем или определенной платой. Это свидетельствовало о перерастании мелкотоварного производства в капиталистическую мануфактуру. «Материал для производства, пенька , — говорится в описании веревочного промысла в ст. Удобной, где одновременно было занято 20 рабочих — доставляется скупщиком с нагорной полосы… Работа производится сразу несколькими лицами: один крутит колесо, другой вьет из пеньки веревку, третий мокрой овчиной трет уже свитую веревку, а четвертый помогает…»

Мануфактуры, как централизованные, так и рассеянные, встречались в салотопенном, кожевенном, кирпичном, колесном, экипажном производствах и в ряде других.

В пореформенную эпоху на окраинах России мануфактура не могла уже сложиться в особую ступень развития капитализма, лежавшую между мелкой товарной формой производства и фабрикой, так как практически шел процесс становления всех трех форм промышленности одновременно.

Занятие промыслом оказывало сильное воздействие на процесс обострения и углубления разложения крестьян и казаков. Открывая мастерские, состоятельные хозяйства нанимали рабочих, скапливали денежные средства для торговых и ростовщических операций. Крестьянская же и казачья беднота поставляла рабочих и кустарей, работавших на скупщиков, а также низшие группы кустарей–хозяйчиков, наиболее подавленных властью торгового капитала и вынужденных либо «присевать» для себя хлеб, либо в течение лета работать в качестве наемных сельскохозяйственных рабочих. Таким образом, соединение промысла с земледелием упрочивало и развивало капиталистические отношения.

Со временем рост мелкого производства обусловил все большее употребление наемного труда: довольно широко он использовался уже в 70–80–е гг. XIX в. Так, в 1886 г. в области насчитывались 13800 мастеров, у которых работало 5952 наемных рабочих и 1815 учеников. По станицам области мастера из иногородних составляли 76%, рабочие — 92%, ученики — 86%.

Условия труда, тяжесть положения наемного рабочего часто усугублялись бедностью большинства предпринимателей, отсутствием нужной суммы денег для усовершенствования производства, удешевление которого шло за счет экономии на оборудовании и помещении. Отношение хозяина мастерской к наемным рабочим никак не регламентировалось. Как писал А. С. Собриевский, «многочисленные хозяева разного рода промышленных заведений (ремесленных и артелей) и еще более многочисленные рабочие, вполне представлены себе в своих обоюдных отношениях… Хозяин не может взыскать с рабочего за «прогул»… Хозяину остается наверстывать потерянное время и убытки на заказчиках или, чаще бывает, на самих же рабочих утеснениями. Почти никому нет дела, как они живут, сколько и где работают, сколько молодых сил надрывается и чахнет под трудом непосильным, часто гибельным для здоровья и даже жизни, особенно детей и подростков».

Рабочий день, например, в кирпичном производстве составлял 10–12 часов. Заработная плата зависела от многих причин: состоятельности хозяина, квалификации работника, от урожая и т. п.

Крупные заведения в целом лучше обеспечены в техническом отношении, поэтому с увеличением размеров заведения повышалась производительность труда.

Кустарю–одиночке, не имеющему ни полного набора орудий, ни места хранения громоздких продуктов, приходилось сужать круг изделий и, покупая материал, в розницу по более дорогой цене, продавать товар дешевле. Поэтому большую роль играли сравнительно крупные заведения. К тому же кубанские кустари, в отличие от их собратьев в Европейской России, не получали земской помощи.