Крылья - Валентин Холмогоров

В дождь сурганская авиация не летает. Не потому что пилоты боятся промокнуть, хотя потоки воды, льющиеся в открытую кабину и за шиворот, – удовольствие из разряда весьма и весьма сомнительных. Просто в наэлектризованных темно-свинцовых тучах бушуют мощные воздушные потоки, способные подхватить легкий летательный аппарат и поломать его, как спичку. В грозовой фронт не суются даже тяжелые земные авиалайнеры, что уж говорить о хрупких аэропланах из дерева и ткани?

В шатре царит тишина, только посапывает во сне Лоттер да шелестит страницами книги Дирк. Под потолком мерцает масляная лампа, едва разгоняя сгустившийся сумрак.

– Алекс? – Дима повернулся к лежащему на соседней койке с закрытыми глазами товарищу. – Вот скажи мне такую вещь. Если бы тебе нужно было разыскать здесь, в Сургане, человека… Авиатора, но не летчика, а конструктора, с чего бы ты начал?

С минуту тот хранил молчание, и Дима даже подумал, что он спит, однако Алекс вдруг задумчиво почесал нос и ответил:

– Собственно, тут только одна контора самолеты строит, предприятие Кордмана Хорнера. При нем и конструкторское бюро есть. И даже экспериментальный аэродром. Движки им фирма «Даффель» поставляет, та же самая, которая дизеля на рапсовом масле для танков делает. Вот там я бы и стал искать в первую очередь.

– У Хорнера? – на всякий случай уточнил Дима.

– У него. Там все новинки создаются и в первую очередь обкатываются, прежде чем на фронт попасть.

– Интересно только, как до этого завода добраться…

Дима перевернулся на спину и уставился в потолок.

– Ты про «Шпангель» слышал что-нибудь? – снова подал голос Алекс.

– Нет. Что это?

– Перспективный истребитель. Сейчас вроде как обкатывается на заводском аэродроме, но скоро, по слухам, должен пойти в серию. Можно рапорт на переучивание командиру эскадрильи написать, дескать, желаю освоить самую современную технику Великого Сургана.

– А одобрит? – с сомнением в голосе спросил Дима.

– Может, и одобрит. Я бы, если честно, тоже написал. Все-таки эта трехэтажная табуретка – редкостное дерьмо…

Перспективный истребитель – это интересно. Если он по здешним меркам считается таким современным, то наверняка оборудован спиртовым двигателем, который Дима сразу сумеет опознать по характерным признакам. Не может он быть оборудован ничем другим, потому что слабосильный газовый движок стоящего сейчас на вооружении триплана уж точно никуда не годится. А если это так, он получит неплохую зацепку, от которой, как от печки, уже можно плясать дальше…

На улице вновь громыхнуло, уже заметно ближе. Гроза вроде бы понемногу удалялась от аэродрома, ветер уносил ее на юго-восток, к Белому Кряжу. Выходит, ветер резко изменился, и тучи понесло обратно? Снова грохнуло, палатку ощутимо тряхнуло, а потом на крышу стали падать комья горячей земли.

Дима выбрался наружу практически одновременно со своими товарищами – Фанк застегивал на ходу форменную рубашку, Эрик, выскочив за полог босиком, сейчас прыгал на одной ноге, запихивая вторую в ботинок. Дождь уже почти кончился, только в воздухе еще висела мелкая влажная взвесь, грозовые тучи отнесло восточнее, там, над степью, они висели черной стеной, почти касаясь земли, в просветы облаков понемногу выглядывало солнце.

А влажное после недавнего дождя летное поле вспухало разрывами артиллерийских снарядов. Аламейские пушки били не прицельно, и часть выстрелов ложилась за пределами аэродрома, однако взрывы подбирались все ближе и ближе к прикрытым маскировочными сетками шатрам. Бегали люди, где-то испуганно ржали лошади, грохот стоял такой, что у Димы заложило в ушах.

Не сговариваясь, они побежали к выстроившимся на краю поля «Хорнерам» – самолеты следовало спасать, пока их не накрыло артобстрелом. Дима мчался впереди всех – его аэроплан механики откатили в самую дальнюю часть стоянки: после недавнего вылета Болдер снял с него двигатель для ремонта, да так и не успел еще поставить на место. Но тут уж выбирать не приходится: успеть бы запрыгнуть в первый попавшийся.

Сиденье самолета совершенно мокрое после дождя, сгонять воду некогда, потому Дима плюхнулся в лужу, наспех пристегиваясь ремнями. На всех самолетов, конечно же, не хватит, у эскадрильи всего четыре аэроплана осталось на ходу, да и те на вес золота. Интересно, откуда бьют? До линии фронта отсюда порядка десяти километров, а дальнобойность местной артиллерии – не более двух. Значит, либо аламейцы перешли в контрнаступление, либо выкатили на позиции батарею, которая сейчас и утюжит аэродром. Вычислили ведь как-то местоположение, гады.

Короткий поворот вентиля на газовом редукторе, из-под днища раздается знакомое шипение. Стрелка манометра замерла где-то посередине шкалы: газ в баллоне есть, но его мало, хватит минут на двадцать пять от силы, потом придется возвращаться. Рывок стартера, еще один – двигатель запускается неохотно, однако винт, провернувшись пару раз вхолостую, все-таки набирает обороты. Взрывы все ближе и ближе, снаряды беспорядочно вспахивают поле, взметая в затянутое серыми облаками небо комья грязи. Нужно ждать, мотор еще не прогрет.

Позади раздался оглушительный грохот: обернувшись, Дима увидел поднимающийся вверх столб дыма и летящую среди обломков полевую кухню, которая, пару раз перекувыркнувшись в воздухе, упала где-то за пределами его видимости. Что ж, дальнейшее ожидание уже становится опасным. Отдав ручку управления двигателем от себя, Дима повысил обороты до максимума, и аэроплан покатился по влажной траве, разбрызгивая вокруг грязную воду из застоявшихся луж. Следом тронулся с места «Хорнер» Алекса, а потом начал разбег еще один самолет – кто был в его кабине, Дима разглядеть не успел.

Одно из немногих достоинств трехкрылой аэродинамической схемы – небольшое расстояние, требуемое самолету, чтобы набрать необходимую для взлета скорость. Но это – по сухой земле. Полыхнуло справа, слева, вновь взметнулись вывернутые взрывом комья земли, а аэроплан разгонялся неохотно, вилял то вправо, то влево, когда колеса поочередно попадали в скрытые мокрой травой лужи. Наконец «Хорнер» оторвал от земли шасси, клюнул носом, пытаясь вновь опуститься на летное поле, но Дима вовремя подхватил его уверенным движением ручки.

Мелькает травянистое покрытие аэродрома, проплыло назад одинокое дерево, а впереди маячит темная стена колючего кустарника. Небо затянуто плотной пеленой серых облаков, сквозь прорехи в которых выглядывают робкие солнечные лучи. Чуть увеличив скорость, Дима перевел «этажерку» в набор высоты, и тут же шелест ветра превратился в порывистый свист, горизонт рывком наклонился вправо, влево, потом подскочил вверх, а желудок, наоборот, ухнул куда-то к лежащим на педалях пяткам – началась болтанка, всегдашний спутник близкой грозы. Самолет стало кренить в стороны, водить по курсу, он то и дело клевал носом, проваливаясь вниз, словно в воздухе перед пропеллером образовалась изрытая ямами и колдобинами дорога. Приходилось интенсивно выправлять крены движениями ручки, не позволяя бушующим воздушным потокам подхватить и опрокинуть легкую машину.

Под густой облачной пеленой самолет подхватил восходящий воздушный поток, а очки тут же покрылись влажными дождевыми каплями, которые не был в состоянии сдуть даже усилившийся порывистый ветер. Диме пришлось зажать непослушную тугую ручку двумя руками, чтобы удержать стремящийся вырваться самолет на курсе, наклоняя ее чуть вперед всякий раз, когда «Хорнер», повинуясь очередному вертикальному рывку, стремился задрать нос. Повертев головой, он внезапно обнаружил, что, сам того не желая, сделался ведущим группы из трех аэропланов: чуть позади и слева от него следовал Алекс, а за ним и ниже, на расстоянии пары десятков метров, шел еще один самолет – судя по светло-зеленому шлему, выглядывающему из кабины, под управлением Дирка.

Земля внизу скрыта легкой дымкой, степь, кажется, потемнела и выцвела, утратив привычные краски. На востоке темно-синей стеной стоят тучи, под ними полощется косая серая пелена – там идет дождь. А вот слева, на удалении около полукилометра, стелется у самой поверхности вовсе не туман – это густые голубоватые клубы порохового дыма колышутся над степью, сгустившись во влажном воздухе.

Положив «Хорнер» на крыло, Дима начал снижаться в том направлении, Алекс и Дирк тут же повторили его маневр. На изборожденной влажными следами колес небольшой площадке – теперь ее уже можно хорошо рассмотреть – расположилось восемь полевых орудий, а сразу за их позициями висит в небе ярко-белым пятном привязанный веревкой аэростат с болтающейся снизу плетеной корзиной. Корректировщик. В корзине вроде бы двое – один вглядывается в горизонт, приложив к глазам здоровенный бинокль, второй, с винтовкой за спиной, видимо, держит связь – не иначе как к удерживающему аэростат тросу прикручен еще и телефонный провод. Что ж, вот с этих, пожалуй, и начнем.