Тайная жизнь растений - Питер Томпкинс

Другое письмо было от д-ра Джорджа Милштейна (George Milstein), преподавателя садоводства из Нью-Йорка, бывшего зубного хирурга. В свое время пациенты подарили ему какие-то экзотические растения, но ни один цветовод так и не смог определить их происхождение и название. Тогда Милштейн сам углубился в дебри ботаники, полюбив мир растений. Он завел у себя много экзотических, ярких и разнообразных представителей семейства Bromelaids, куда среди прочих входят ананас и испанский мох.

Основываясь на экспериментах канадцев с пшеницей, он решил испытать другие растения. Милштейн отобрал множество различных видов домашних растений и две банановые пальмы. Он постарался, чтобы звуки доносилось отовсюду: и с воздуха, и через почву и даже через стебли. При поддержке специалистов по звуку, Милштейн выяснил, что постоянный низкочастотный шум в 3 000 герц ускоряет рост растений и даже заставляет некоторые цвести на целых 6 месяцев раньше срока.

Отделение компании звукозаписи «Пиквик Интернешнл» попросила Милштейна записать на пленку звук, ускоряющий рост растений. При этом они настаивали, чтобы запись содержала музыку. Тогда Милштейн наложил стимулирующий шум на музыкальные композиции, предложенные компанией. На вкладыше диска под названием «Успешное выращивание домашних растений» Милштейн давал рекомендации по освещению, влажности, вентиляции, температуре, поливу, удобрениям и горшкам. После этого он, упоминал, что если вибрации света стимулируют рост растений, то логично предположить, что и звуковые вибрации также оказывают положительное влияние на растения. Для достижения наилучшего результата Милштейн рекомендовал проигрывать пластинку ежедневно.

Вскоре слава о чудо-музыке Милштейна разнеслась по всем США и другим странам мира. Ему приходили горы писем, телефон разрывался на части, сотни неизвестных ему людей хотели узнать, какую музыку предпочитают растения, связаны ли его опыты с экспериментами Реталлак и Бакстера. В конце концов Милштейн взорвался: опыты Реталлак — фантастический бред, потому как у растений нет ушей! Он был абсолютно против сравнения растения с человеком, да и распространители записей с музыкой поступали по его мнению «неэтично». Он всегда повторял, что никогда не использовал музыку для стимуляции роста растений.

Опыты Бакстера Милштейн комментировал так: «В лучшем случае, Бакстер заблуждался. Ткани растения кардинально отличаются от тканей человека и животного. Ни один человек, мало-мальски знакомый с ботаникой и физиологией, не станет утверждать, что у растений есть сознание и эмоции, и их можно испугать мысленной угрозой».

Милштейн был секретарем Общества американских фокусников, и в студенческие годы фокусами зарабатывал себе на хлеб. По его словам, он изучил сотни так называемых «психических феноменов», и что же? В условиях эксперимента ни один маг-волшебник не мог продемонстрировать свои необычные способности: «Ну что ж, по крайней мере, Бакстер не уподобляется некоторым шарлатанам и не пытается на этом подзаработать. Однако я не верю ни одному его слову, так как любое его якобы открытие можно легко опровергнуть».

Не отставали от Милштейна и преподаватели колледжа, где училась Дороти Реталлак. «Нью-Йорк Таймс», где 21 февраля 1971 г. была напечатана статья о ее работе, иронично сообщала: «скажи ученому, что Бакстер прав, и он "съеживается и падает в обморок", совсем как растения Дороти Реталлак под звуки тяжелого рока. Ученым даже неловко говорить на эту тему». Затем «Таймс» процитировала одного из биологов колледжа: «Нас мастерски обвели вокруг пальца». Газета взяла интервью у исследователя физиологии растений в Университете Колорадо. Он, правда, очень неохотно согласился говорить на эту тему. Его попросили прокомментировать открытие Бакстера, что растения реагируют на мысль человека. «Полный бред», — только и сказал он.

Исследователь из Университета штата Юты был немного сдержаннее в своих отзывах. «Не знаю, как это все понимать, — отвечал он на вопрос о влиянии музыки на растения. — Эта история с музыкой и растениями тянется еще с 1950 г. На Международном ботаническом конгрессе в 1954 г. я слышал доклад какого-то индийца о том, что он играет своим растениям на скрипке. Мне не хочется голословно утверждать, что все это чепуха, но в этой области было чрезвычайно много псевдонаучных исследований, в которых не была выдержана научная методология. Пока я не увижу результатов правильно проведенных экспериментов, я в это не поверю».

Опираясь на результаты своих экспериментов, Дороти Реталлак задумалась над тем, насколько разрушительно влияние тяжелого рока на новое поколение подростков и их развитие. К тому же она прочитала статью в журнале «Register» об исследовании влияния рок-музыки на самих исполнителей. Двое врачей, проведших это исследование, сообщили Медицинской ассоциации Калифорнии следующий факт: из 43 обследованных музыкантов, исполняющих усиленный динамиками тяжелый рок, у 41 обнаружилась постоянная потеря слуха.

Похоже, эксперименты Реталлак не оставили равнодушными и некоторых денверских фанатов тяжелого рока. Один рок-музыкант заглянул в камеру с «роковыми» растениями и произнес: «Господи, если рок так влияет на растения, то что же он творит со мной?» Чтобы дать ему вразумительный ответ, Дороти хотела продолжить свои эксперименты в этой области и собрать больше научных данных. В одном из задуманных ею опытов она планировала сравнить эффект проигрывания музыкальных записей в нормальном и в обратном режиме.

Когда она начала писать небольшую книгу о своей работе «Музыка и растения» (впоследствии опубликованную в 1973 г.), она вспомнила вдохновляющую фразу из оперы Оскара Хаммерштейна «Звуки музыки»: «Холмы преисполнены музыки звуками, и песням холмов не одна сотня лет». Когда-то давно, еще будучи оперной певицей, она годами пела ее в денверском летнем оперном театре.

Копаясь в библиотеках в поисках философского обоснования своих экспериментов, в «Книге секретов Эпоха» Дороти прочла, что у всего во Вселенной — от полевых цветов до небесных светил — есть душа, или ангел. Также она узнала, что Гермес Трисмегист утверждал, что растения не просто живые существа, у них еще есть разум и душа, так же как у животных, человека и высших существ. В Древней Греции Гермеса называли «трижды великим». Считалось также, что он стоял у истоков египетского искусства, науки, магии, алхимии и религии.

А для профессора Дональда Хетча Эндрюса (Donald Hatch Andrews), бывшего преподавателя химии в Университете Джона Хопкинса, излюбленной темой стала «песня атома». В своей книге «Симфония жизни» он приглашает читателя отправиться в воображаемое путешествие по увеличенному атому кальция, взятого из кости его указательного пальца. Внутри атома можно услышать пронзительные звуки на десятки октав выше самого высокого звука, который может взять скрипка. Так звучит музыка ядра атома. При внимательном прослушивании музыки сердца атома можно заметить, что она намного сложнее привычной церковной музыки. В этой песне много диссонансных аккордов, которые так любят современные композиторы.

По мнению английского композитора и теософа Кирилла Мейра Скотта (Cyril Mair Scott), весь смысл диссонансной музыки в ее способности разрушать затвердевшие мыслеформы и устаревшие образы. Когда такие образы становятся в основе системы ценностей целых стран и континентов, люди умирают заживо или сходят с ума. В музыке есть такое эзотерическое правило: беспорядок в обществе уничтожается диссонансом в музыке. Вибрации красивой гармоничной музыки настолько утонченны и эфемерны, что практически никогда не доходят до более низких планов с грубой вибрацией.

Еще одна интересная тема связи между вибрацией звуков музыкальной гаммы с формой листьев пока не заинтересовала никого из ученых, кроме Ганса Кайзера (Hans Kayser) из Германии, автора «Harmonia Plantarum» и других книг, где с математической точки зрения изучается влияние звуковых интервалов на рост растений.

Кайзер обратил внимание на то, что если графически изобразить все тона, входящие в октаву, и нарисовать их под особым утлом — как астроном и астролог Йоганн Кеплер сделал в своей Harmonice Mundi для планет солнечной системы, — то получится фигура, напоминающая лист. Таким образом, октава — основа музыки и любого чувственного восприятия — содержит в себе форму листа.

Это наблюдение созвучно идее Гёте о метаморфозе растений, развивающихся из формы листа. Тем самым Кайзер подводит под идею Гёте «психологическую основу». Кроме того, его работа проливает новый свет на замысловатую систему классификации растений, разработанную Линнеем. Если посмотреть на страстоцвет, говорит Кайзер, то мы видим два соотношения: пять лепестков и тычинок и трехдольный пестик. И даже если отбросить мысль о том, что у растения есть разум, способный логически мыслить, нельзя не признать, что в душе растений содержатся особые прототипы формы — в случае с страстоцветом это музыкальные трети и пятые — которые, так же как и в музыке, придают цветку интервальную форму. Так Кайзер выявил «психологический» аспект системы Линнея: взяв за основу половую классификацию, известный шведский ботаник попал в точку — психическую суть растений.