Наёмники - Билл Болдуин

Труссо щелкнула тумблером автопилота и откинулась на спинку кресла.

— Любопытно, — сказала она. — Эта разница между вчерашним вечером и прошлой вашей встречей на балу у Мустафы. Если я правильно поняла, в первый визит ее сопровождала целая толпа облачников. Правда?

Брим кивнул.

— Правда, — согласился он, радуясь тому, что разговор сменил тему. — Те еще типы. Четверо вардольдов.

— Вселенная! — пробормотала Труссо. — Действительно, страшилища. Такое впечатление, что эти жукиды пытались удержать принцессу от общения с людьми.

— Тогда мне тоже так показалось, — кивнул Брим. — Но в эту поездку они явно отказались от всей этой ерунды. Вы же сами видели: только пять фрейлин, и все с Торонда.

— Угу, — произнесла Труссо, прищурившись. — Как-то все это до странного бессмысленно.

— В наше время много чего кажется бессмысленным, — ответил Брим, сморщив нос.

Труссо выключила автопилот, подправила курс и начала снижаться сквозь плотный слой облаков.

— Может, это и так, — сказала она, помолчав. Потом повернулась и заглянула ему в лицо. — А может, Вилф Брим, — добавила она с неожиданной серьезностью, — может, в этом очень даже много смысла. Мгновением спустя она вышла на приводной маяк Варнхольма, и времени на разговоры у них больше не оставалось.

Примерно через неделю после этого разговора «Саша Муромец» прилетел снова, и опять почти неожиданно. С ним прилетели: еще одна партия ценных запасных частей и оборудования. Ник Урсис (ныне — капитан Флювийского Флота) и коммодор Бакстер Колхаун в новеньком белом мундире ИДК, словно он всего-то отлучался на официальный прием в Мажор.

— Коммодор! — вскричал встречавший их у трапа Брим, не веря своим глазам. — Ну и заставили вы нас поволноваться последние несколько месяцев!

— Слухи о моей кончине… как это?., сильно преувеличены, — невозмутимо ухмыльнулся Колхаун, салютуя в ответ. С царственным видом, уперев руки в боки, он ступил на твердую землю. — Ник сказал мне, что ты тут неплохо поработал, — заметил он, окидывая хозяйским взглядом ряды рокочущих гравибассейнов, на которых в тщательно продуманном беспорядке — для сведения к минимуму потерь при воздушном налете — стояли одиннадцать готовых к взлету крейсеров. — Отличная работа, сынок, — улыбнулся он. — И то сказать, — добавил он, подмигивая, — ничего другого я и не ждал — особенно с Барбюсом и твоей красоткой Труссо на подхвате. Поди, они вдвоем все и провернули, а?

— Да я и пальцем-то не пошевельнул, — сардонически сказал Брим.

— В этом, парень, я и не сомневался, — хохотнул Колхаун, хлопнув его по плечу. — Но как бы то ни было, вы тут без меня здорово двинули все с места. Можно сказать, я горжусь вами.

— А я даже не могу сказать, как рад передать все это хозяйство обратно вам… ну, кроме «Звездного огня», конечно, — признался Брим.

— Ах, так ты, стало быть, рад? — удивился Колхаун. — А с чегой-то ты взял, что я соглашусь это принять? И вообще ты видел, чтоб со мной спускался кто из флювийских офицеров… ну, не считая братца Урсиса, само собой?

Брим нахмурился.

— Нет, не видел, — признал он.

— Так что, сынок? — подмигнул Колхаун медведю.

— Не знаю, конечно, — ответил Брим. — Но почему-то мне кажется, что вы задумали передать часть власти.

— И это только верно, — кивнул Колхаун. — Я намерен распределить управление этим чертовым местом между несколькими из вас — на собрании личного состава, которое состоится ровно в три в трюме «Саши». Идет?

— Надеюсь, — вздохнул Брим.

— Куда делась твоя страсть к приключениям, сынок? — расхохотался Колхаун.

— Коммодор, — признался Брим. — Обыкновенно, когда в глазах у вас появляется такая искорка, это означает, что пора прятать свою задницу.

— Обижаешь, — ухмыльнулся старший карескриец.

— А ты что скажешь, Ник? — обратился Брим к медведю.

Урсис закатил глаза.

— Возможно, и пора прятать, — ответил он. — Но поскольку мы с тобой оба работаем теперь на него, у нас нет особенного выбора.

— Значит, три ноль-ноль, в трюме «Муромца», — повторил Брим. — Ладно, соберу всех.

Он отсалютовал и повернул обратно к гравибассейну. Как обычно, у него было слишком много дел и слишком мало времени.

За двадцать минут до намеченного срока, в 2.40, в огромном трюме «Саши Муромца» собрались почти тысяча сто человек, свободных от вахты. Практически все слышали про легендарного Бакстера Колхауна, хотя мало кто мог похвастать тем, что видел его.

Импровизированная трибуна из пустых укупорок была расположена у передней переборки. Наемники из ИДК сидели на полу или стояли группами по три — по четыре. В 2.58 на трибуну взобрался Барбюс.

— Встать! Смир-р-на! — рявкнул он, выдержав паузу.

Потребовалось некоторое время, пока все вскочили на ноги и вытянулись по стойке «смирно», но ровно в три ноль-ноль коммодор Флювийского Флота Бак-стер Колхаун в гробовой тишине поднялся на трибуну. Некоторое время он тоже молчал — такой же цветущий и неподвластный времени, как в тот день, когда Брим впервые встретил его на борту К.И.Ф. «Непокорный» в самом начале трагически недолгой карьеры этого славного корабля. Потом он кивнул и улыбнулся, словно то, что он увидел, ему понравилось.

— Вольно, — скомандовал он, почти не повышая голоса.

Выждав, пока в трюме снова установится тишина, он упер руки в боки и расставил ноги пошире, словно капитан древнего плавучего аппарата.

— Слушай меня, братцы, — начал он сильным, уверенным голосом. — Мы с вами подрядились на опасное, можно сказать, безнадежное дело. Так что не берите в голову, какого цвета на вас мундир — синий ли, белый, — враг у нас все равно один. Скажу вам: он мало изменился с той войны. Облачники способны, храбры, а главное — беспощадны, вот оно как. Это я вам говорю — а я-то повидал их вблизи. Их и ихние корабли. Хорошие корабли, опасные. — Он помолчал, давая этим словам дойти до сознания слушателей. — Тут многие считают, что их и не побить вовсе. Так вот, — он возвысил голос, — ПОБИТЬ ИХ ОЧЕНЬ ДАЖЕ МОЖНО! Я сам видал, как слабые корабли малым числом били их в хвост и в гриву. Вот я здесь затем, чтобы показать вам, как это делать…

Весь следующий метацикл он подробно описывал облачников, их вооружение и используемую ими тактику.

— Чтоб побить их, — настаивал он, — учитесь у каперов. Каперы завсегда бьются в меньшинстве, но добычи своей редко когда упустят.

Он описал, как каперы дерутся парами, прорываясь сквозь вражеский строй на маленьких, но быстрых кораблях, нанося меткий удар и тут же уходя, пока защитники не опомнились и не обрушили на них всю свою огневую мощь. По мнению Колхауна выходило, что серьезные повреждения у большого количества вражеских судов вернее ведут к победе, чем полное уничтожение меньшего их количества. И по его словам, этот принцип еще раз подтвердил себя, когда малочисленный флот Бета Яго нанес тяжелый урон торондским эскадрам.

— А ведь бедолаги бета-яганцы использовали старье времен прошлой войны, — подчеркнул он. — Ваши «Звездные» прям как нарочно сделаны для такого боя!

Когда он закончил свой доклад, собравшиеся звездолетчики устроили ему настоящую овацию, не стихавшую до тех пор, пока улыбающийся Колхаун не поднял руку, требуя тишины. Когда шум убавился по меньшей мере настолько, чтобы он слышал хотя бы сам себя, он пригласил на трибуну Брима и Маккензи.

— Так вот, — продолжал он, — начиная с нынешнего дня, я делю ваши корабли на две эскадры… назовем их пока Синей и Красной. Старина Брим будет командовать красной, из восьми судов, и задачей их будет атака. Синие крейсера Маккензи будут патрулировать над планетой, защищая базу, ну и в резерве, выходит, тоже они…

Сразу же по окончании совещания Брим предложил Молдингу возглавить вторую ударную эскадрилью.

— Возможно, я предлагаю тебе чистое самоубийство, — сказал он, шутя лишь наполовину. — Но если подумать, ты и так уже совершил его, записавшись в ИДК.

Аристократическое лицо Молдинга перекосилось в мрачной улыбке.

— Во времена гонок на Кубок Митчелла мы с тобой составляли чертовски классную команду, — ответил он. — Было бы просто стыдно позволить Негролу запугать нас такой глупостью, как смерть.

Они начали свою кампанию следующим же утром.

На протяжении следующих трех недель девять из одиннадцати «Огней» получили повреждения при боевых тренировках, а тридцать членов ИДК отправились домой, не выдержав условий Варнхольма. Колхаун настойчиво требовал от Брима с Маккензи, чтобы те отрабатывали со своими экипажами самые рискованные маневры; это продолжало приводить к несчастным случаям, поскольку никто еще не умел управлять новыми мощными кораблями на экстремальных режимах. Один из капитанов — судя по всему, большой шутник, — даже нарисовал над входным люком своего крейсера пять флювийских флагов: невольно спровоцированная им авария на неделю вывела из строя разом пять других судов. Будь он облачником, за такое достижение он удостоился бы звания аса. Даже опытный Молдинг, привыкший к крутым, почти вертикальным приземлениям на гоночных «Шеррингтонах», едва не разбил свой корабль после особенно утомительного учебного поединка. Однако постепенно число инцидентов пошло на убыль, и эскадры ИДК превратились в настоящие боевые соединения.