Далекий Сайкат - Михаил Ахманов

Ричард Клейст.

«Другая любовь. Сексуальная практика гуманоидных рас», раздел «Кни’лина».

Глава 7

Очень большие неприятности

Если не считать даскинов, сгинувших в потоке времени миллионы лет назад, и мифических Владык Пустоты, лоона эо были древнейшей из галактических рас. Внешне они походили на землян, терукси и кни’лина и обладали, по слухам, весьма приятной внешностью, но гуманоидами не являлись. Четыре пола, дар телепатии и размножение при помощи ментальных импульсов делали их особым видом, которому, учитывая вполне человеческий облик лоона эо, земной рубрикатор присваивал название псевдогуманоидов. Покинув твердь земную, они обитали в огромных астероидах, искусственных космических городах, круживших около нескольких планет, колонизированных ими в незапамятные времена. Сектор лоона эо был закрыт для посещений и охранялся наемниками, сосредоточенными на его границах и превосходно вооруженными. Раса наемников менялась каждое тысячелетие, и сейчас они были людьми, некогда покинувшими Землю и расселившимися на планетах, предоставленных лоона эо. Эти миры не входили в Земную Федерацию, но поддерживали с ней тесную связь.

Хотя никто не мог сказать, что видел живого лончака (так на жаргоне астронавтов называли лоона эо), этот народ поддерживал контакты почти со всеми известными расами и занимался активной торговлей. Торговля была обязанностью сервов, точнее – одной из обязанностей, так как они представляли хозяев во всех отношениях, включая дипломатию, культурный обмен и межнациональные проекты. Сервы являлись биоандроидами высокого класса разумности, контактными, неглупыми, преданными производившим их лоона эо и абсолютно не агрессивными. Собственно, их хозяева тоже были хоть и замкнутой, но исключительно мирной расой, одной из первых, с которой земляне наладили связь – разумеется, через сервов. На Луне, в одном из Посольских Куполов, располагалась дипмиссия, укомплектованная сервами, и ее считали древнейшей – возможно, она существовала еще в эпоху войн с фаата, а в период противоборства с дроми – наверняка. Но лоона эо в чужие конфликты не лезли, ссор ни с кем не искали и никого не снабжали оружием; все их устройства, от микрочипов фантастической емкости до гигантских установок для терраформирования планет, носили сугубо мирный характер. В обмен на эти изделия высокой технологии, а также уникальные медпрепараты, тинтахское вино и мед, тонкие ткани поразительной прочности и другие чудеса лончаки вывозили всякие редкости, экзотические растения, необычных животных, предметы искусства, голофильмы, музыкальные записи и тому подобное. Они были богатой расой, когда-то вкусившей прелесть космических авантюр, далеких странствий, борьбы и опасностей, накопившей изрядную мудрость и успокоившейся в том состоянии, которое пессимисты считают болотом гедонизма, а оптимисты – истинным Золотым Веком.

Кроме технологических изделий они еще торговали кое-какими странными предметами. Имелись среди их товаров статуэтки, перенимавшие через месяц-другой облик и черты характера владельца, бывшие как бы его вторым «я», миниатюрным, но достаточно разумным, чтобы вести беседу, сочувствовать, радоваться, утешать. Некоторым такой компаньон скрашивал одиночество и дефицит общения, заменяя семью и друзей; человек настолько привыкал к нему, что, лишившись статуэтки, мог погибнуть в тоске и печали. Были еще зеркала, с виду обычные, но позволявшие общаться с отражением и изменять его, делать смешным, уродливым или прекрасным. Эти забавные метаморфозы вели к тому, что глядевший в зеркало тоже менялся, иногда в лучшую, иногда в худшую сторону, а в какую именно, никто не мог предвидеть. Опасные игрушки! Но самым опасным был гипноглиф, сильнейшее психотропное средство, что воздействовало на мозг через зрительный орган, погружая глядевшего в транс. Гипнотический эффект наступал почти мгновенно, подавляя волю человека, и выйти из транса самостоятельно возможности не было. Гипноглифы имели вид светильников, чаш, плоских экранов и предметов неопределенной формы, искрившихся, сиявших, переливавшихся, и на одни из них можно было смотреть часами и сутками, а другие вели к летальному исходу через считаные минуты – чаще всего в результате асфиксии, разрыва сердечной аорты или кровоизлияния в мозг. Они действовали на гуманоидов всех известных рас, не поддавались копированию, ничего не излучали и не нуждались в энергопитании. Земляне, кни’лина, даже хапторы запрещали их ввозить, однако ввозили тайком, ибо гипноглиф имел массу очень ценных применений – скажем таких, как опробованное на Первом Лезвии.

По мнению биолога Второго Курса, осмотревшего трупы, координатор и несчастный Ори умерли минут через шесть-семь. Наступил паралич дыхательных центров, и оба задохнулись.

Восемь кни’лина и Тревельян сидели в зале собраний, высоком и округлом, разделенном надвое небольшим барьерчиком. В меньшей, земной части было несколько рядов удобных кресел с экранами и откидными столиками, располагавшимися близко друг к другу; на просторной половине инопланетян лежали подушки, и расстояние между ними казалось на взгляд довольно приличным, метра три, если не больше. Но Тревельян, сидевший у самого барьера, ясно видел лица кни’лина: мрачную сосредоточенную физиономию Зенда Уна, широко раскрытые испуганные глаза Ифты Кии, Найю Акра с застывшим выражением злобной агрессии и Иутина, чьи руки были сложены жестом печали. Достойные клана ни выглядели более сдержанными в проявлении чувств, и только на лице Третьей Глубины мелькало временами странное выражение – то ли презрительная усмешка, то ли совсем неуместное торжество.

– Все знают о случившемся? – Зенд Уна, призывая к вниманию, стукнул ладонью по колену. – Все согласны, что нужно обсудить ситуацию? Немедленно, еще до погребального обряда и до того, как мы отправим сообщение на Йездан?

Согласный шелест голосов кни’лина был ему ответом. Тревельян сказал:

– Я обязан информировать свое руководство. Мне нужен доступ к дальней связи.

– Об этом после, – резким тоном произнес лингвист, поворачиваясь к Тревельяну. – Ты первым вошел в отсек координатора. Где кристаллы с сайкатскими записями?

– Я вошел после того, как робот изолировал гипноглиф, и я был не один, а с семью слугами клана ни, – уточнил Ивар, поправив обруч на голове. – Кристаллы находились в голопроекторе. Видимо…

– Я не спрашиваю, где они находились. Где они сейчас?

Тон Зенда Уны и его манера вести допрос Тревельяну решительно не нравились. Прежде лингвист занимал третью позицию в группе кни’лина и теперь, очевидно, метил в лидеры – можно сказать, демонстрировал это со всей откровенностью, хотя тело Первого Лезвия еще не остыло. Ивар, как равный лингвисту по рангу, тоже мог претендовать на руководство – или, в крайнем случае, на уважение. А этот плешак, обращаясь к нему, даже не добавил «ньюри»!