Странник - Сурен Цормудян

Бойцы стали откатывать дрезину назад. В них уже стреляли, и они прятались за стальным лобовым щитом.

— Куда же вы отступаете, трусы?! — раздавались крики из толпы избиваемых и гибнущих гражданских.

До эскалаторов оставалось всего несколько десятков метров, как вдруг оттуда донесся какой-то шум, и по ступенькам хлынула лавина крепких парней. Почти все они были в распахнутых на груди штормовках, из-под которых, как будто напоказ, виднелись тельняшки. На головах у многих были черные либо голубые береты.

— Братцы! — кричал себе за плечо бегущий впереди высокий крепыш, сжимающий в руке деревянную биту, утыканную на конце гвоздями. — Биться будем врукопашную! Там много гражданских, стрелять нельзя! Отстоим наше отечество от коричневой нечисти!

По соседнему эскалатору бежал какой-то кривоногий низкорослый человек в очках и размахивал папкой.

— Товарищ нарком! У нас же договор! Это какая-то ошибка или провокация! Надо вести переговоры! — выкрикивал он.

— Пошел на хрен, упырь кабинетный! Я с фашистами никогда переговоров не вел и вести не буду! Братва! Полундра! Пленных не брать!

И братва подхватила боевой клич с такой яростью и решимостью рвать врага на мелкие лоскуты, что испуганно отпрянули даже красноармейцы на дрезине. Черная волна в тельняшках хлынула на гранитный пол и с жутким топотом кованых сапог и высоких армейских ботинок рванулась вперед в едином порыве.

— Кузнецов! Кузнецов!!! — крикнул Сергей.

Кричал он предводителю этого черного урагана ярости, узнав в нем комиссара красных следопытов — так назывались местные сталкеры. Однако тот, полностью поглощенный атакой, ни на что не обращал внимания. Две толпы слились, и началось жуткое побоище. В ход пошло все: заточки, арматура, трубы, палицы, кулаки, ремни, ноги, зубы. И без того наполненная шумом, теперь станция словно раздувалась под давлением яростных криков, воплей неописуемого ужаса и боли, молений о помощи и пощаде и ударов всех подручных средств по живой плоти. Брызжущая кровь, падающие тела, хлюпанье подошв в скользких красных лужах — все смешалось воедино.

— Страныч, стой здесь! — крикнул Сергей напарнику, отдавая ему автомат и извлекая свой разводной ключ. — Я нашим помогу, а ты не лезь!

Во всей этой суматохе Маломальский не заметил, как к ним приблизилась группа людей с красными повязками на рукавах. На повязках чернело: «Внутренняя безопасность». Среди них был тот самый пограничник, которому удалось сбежать с их рюкзаком.

— Вот эти гады! — воскликнул он, указывая пальцем на Сергея и Странника.

Люди с повязками резко подняли стволы: два «калашникова», ППШ и что-то кустарное, изготовленное уже в постъядерном метро.

— Вы арестованы! — рявкнул их предводитель в кожаной черной фуражке, натянутой на самые брови. — Сдать оружие и руки вверх! Следовать за нами!

— Да вы охренели, что ли?! — зло заорал Маломальский. — Там люди ваши насмерть стоят! А вы тут… Да за что?!

— Вы обвиняетесь в провоцировании вооруженного конфликта, попытке распространить в Союзе Советских Социалистических станций запрещенную нацистскую литературу, в нападении на советских пограничников и оскорблении представителя закона в лице красного комиссара погранзаставы.

— А ничего, что ваш комиссар оказался шкурой и предателем?! А?!

— Молчать! Вы продолжаете оскорблять теперь уже память геройски погибшего комиссара!

— Что?!

— Я повторять не буду, сволота! Сдать оружие, руки в гору и за мной, скоты!

Сергей едва сдерживался от непреодолимого желания двинуть ему гаечным ключом промеж глаз.

— Мы сталкеры, и я требую встречи с наркомом Кузнецовым! Но поскольку он сейчас бьется, спасая ваши лоснящиеся шкуры, то я требую встречи с командиром отряда красных следопытов имени Феликса Дзержинского Никитой Коллонтаем! И с послом Ганзы!

В руке человека в фуражке блеснула хромированная сталь револьвера. Он наставил ствол оружия прямо в лицо Сергея и прошипел:

— Ты сейчас с Гитлером своим встретишься, паскуда!

— Скажи Сергей, а ради кого мы пытаемся остановить мозз? — тихо и обреченно проговорил Странник.

— Не суди по анусу обо всем организме, дружище, — проворчал Маломальский в ответ.

В ушах еще стоял звон от громкого лязганья железной двери и стального засова.

— Не сидеть! Не лежать! — рявкнул охранник в камеру через узкую решетку той самой железной двери. Изолятор для временно задержанных находился в одном из технических помещений станции.

Ноги жутко ныли, однако Сергей поднялся с холодного каменного пола. Странник вообще стоял неподвижно, словно всю свою жизнь провел исключительно в вертикальном положении. Кстати, присесть или лечь тут можно было только на пол — какая-либо мебель и вообще любой другой предмет в камере отсутствовали. Только четыре стены и они двое.

Сергей устало подошел к двери, маленькая решетка в которой была единственным источником скудного мрачного света в этой темнице.

— А не послать ли мне тебя куда подальше? — устало сказал он охру.

— Отойти от двери! — рявкнул тот. — Я сейчас костоломов позову, они тебя быстро успокоят.

— Позови Никиту Коллонтая, придурок.

— Считаю до трех! Два уже было! Отойти от двери!

Ничего не оставалось, как молча подчиниться. Судя по звуку шагов, отошел с той стороны и охранник.

— Мне надо уйти из метро, — вдруг тихо проговорил Странник, глядя в пол.

— А как же мозз? — угрюмо проворчал Сергей.

— Я сделал ошибку, — мотнул головой Странник. — Я думал, вы все такие, как доктор. Но вы… Доктор говорил «симбиоз». Я знаю, что такое симбиоз. И потому мозз шел к вам. Вы идеальные для мозз. Хороший симбиоз. Как же вы можете так поступать друг с другом? Мутанты, звери — они жрут друг друга. Как арахна своих самцов. Или своих самых слабых детей. Или своих родителей. Но то мутанты. Звери. Инстинкты. А вы? Вы ведь разумные создания. Это вы построили город наверху, вы вырыли метро, создали все машины, которые помогали вам. Вы намного выше любого зверя. Но вы и намного кровожаднее. Звери убивают, чтобы сожрать. Вы убиваете просто так. Не за еду, даже не за территорию. У вас такая… идея. Вы убиваете других, чтобы… чувствовать себя великими.

— Не мы такие, — насупился Маломальский. — Жизнь такая!

— Ты хочешь сказать, что это Катаклизм вас такими сделал, — поднял на него взгляд Странник. — Но кто сделал Катаклизм? Вы! Вы всегда были такими. Счастье этого нового мира в том, что вы больше не можете в нем жить.

— Ишь, разболтался! — мрачно усмехнулся Маломальский. — Еще пару дней назад ты двух слов связать не мог. А сейчас такое красноречие! — Приходилось отбрехиваться, потому как что возразить Страннику по существу, он не знал.

— Я знал ваш способ говорить. Доктор учил человеческому языку. Но когда его не стало, я был один. Я долго был один. Это были годы. Теперь я вспомнил язык. Но понять, что из себя представляет человек, я не могу. Где край плохого?

— Ты не торопись с выводами, брат! Пока человек жив и борется за выживание, у него есть будущее. А значит, все еще впереди. Может, мы станем лучше!

— Впереди что? Новый катаклизм? Истребление всего, что осталось?

— Не сгущай краски, Стран Страныч. Роковую ошибку делаешь…

— Я ее уже сделал, когда надеялся на спасение человеческого рода от мозз! Но меня должна беспокоить только безопасность моей семьи! Теперь я вижу — вы тоже угроза для моей семьи. Вы — как часть мозз, которую он потерял давно, а теперь снова нашел! Мозз не нужно проникать в череп каждого человека, чтобы завладеть его головой! Вы уже сами такие. От природы. С вашей помощью мозз станет хозяином мира намного быстрее, чем он хотел. Чем я думал. Ему даже ничего не надо делать самому — только показать вам дорогу туда, где живут такие, как я. Где живут наши дети…

— Знаешь что?! — вскипел Маломальский. — А меня вот, как человека, заботит выживание моего, человеческого рода. И если ты собираешься начать нас, людей, кромсать, чтобы твои выжили, валяй — начинай с меня. Только учти, мутантище, я без боя не сдамся! Бороться буду до последнего! И если не ты убьешь меня, то я убью тебя. Я верю в человека, понял? Да, свиней среди нас хватает, и палачей тоже немало. Да, угадал, мы такими и раньше были, до Катаклизма! Были поганые уроды-террористы, которые взрывали бомбы в вагонах метро, убивая и калеча сотни людей. Были бритоголовые ублюдки, которые бродили толпами по городам в поисках одиноких и беспомощных, придирались к ним по любому поводу и трусливо, всем скопом, затаптывали!

Странник молча слушал Маломальского. Но на этом внезапном трибунале, под которым оказалось вдруг все человечество, Сергей не собирался бросать своих без защиты.

— Но были люди, которые вставали на защиту невинных, если даже понимали, что это будет угрожать их жизни! Были те, кто выстраивался в очередь, чтобы сдать свою кровь и спасти раненых в катастрофах и терактах! А другие шли в огонь и не считали это геройством! И в такое человечество я верю. Потому что люди, настоящие люди — были, есть и будут! — убежденно проговорил он.