Тот, кто следовал за мистером Рипли - Патриция Хайсмит

Когда вернулись, Том стал звонить в Бель-Омбр. Долго никто не подходил. Он уже подумал было, что Элоиза решила съездить в Париж, чтобы с Ноэль пойти вечером в кино, а мадам Аннет сидит с бутылочкой содовой в кафе у Жоржа и судачит с какой-нибудь приятельницей-экономкой, когда после девятого звонка услышал голос Аннет:

— Алло?

— Это Том, мадам Аннет. Как вы там поживаете?

— Все хорошо, месье Тома. Когда возвращаетесь?

— Еще точно не знаю, но, наверное, в среду. Мадам дома?

Оказалось, что Элоиза тоже дома, только у себя наверху.

— Тома! Ты откуда — из Гамбурга?

Она взяла трубку почти сразу, вероятно воспользовавшись телефоном в его комнате.

— Нет, я тут немножко путешествую. Я тебя разбудил?

— О нет! Размачиваю палец в каком-то растворе мадам Аннет, поэтому и не брала трубку.

— Что у тебя с пальцем?

— Вчера его прищемило рамой, пока я поливала цветы. Он распух, но мадам Аннет считает, что ноготь не сойдет.

Том сочувственно вздохнул. Он понял, что речь идет о приподнятой раме в оранжерее.

— Прикажи Анри, чтобы он там поливал.

— Ты же знаешь, каков Анри! Молодой человек с тобой?

— Со мной, — отозвался Том и подумал, не осведомлялся ли у нее кто-нибудь касательно Фрэнка — Возможно, уже завтра вылечу домой, — сказал он и поспешно добавил: — Слушай, если кто-нибудь будет звонить и спрашивать обо мне, скажи, что я пошел прогуляться до Вильперса, но вообще-то дома, — особенно если звонок будет не местный.

— Зачем тебе это нужно?

— Затем, что я действительно скоро, возможно уже в среду, буду дома и отправлюсь на прогулку.

Элоизу такое объяснение вполне устроило.

— Целую тебя, — закончил он разговор и почувствовал себя несравненно лучше. Временами он полностью наслаждался избранной им ролью солидного семьянина, который любит и любим. Это неважно, что иногда, как теперь, ему приходилось говорить неправду. Это была ложь самого невинного свойства.

Около одиннадцати они с Эриком оказались в гораздо более приятном месте, чем Кройцберг, — в баре только для мужчин, причем он был куда шикарнее, чем тот, где Том побывал с Фрэнком. Лестница, ведущая к туалетам, была застеклена, и на ее ступенях стояли завсегдатаи, разглядывая посетителей и присматриваясь к толпящимся внизу.

— Забавно, правда? — заметил Эрик. Он явно кого-то поджидал. Они стояли у стойки, поскольку свободных столиков не было. Как всегда в таких местах, дискотека работала вовсю. — Легче передать... — Эрик не закончил фразу: кто-то сильно толкнул его в спину.

Вероятно, Эрик собирался сказать, что в подобной обстановке незаметно передать другому что-либо легче, чем на углу улицы, потому что, за исключением танцующих, все остальные либо громко разговаривали, стараясь перекричать грохот музыки, либо выбирали себе партнеров, — контрабанда здесь никого не интересовала. Том обратил внимание на мужчину в боа из черных перьев, один конец боа был обвит вокруг его шеи, другой спускался почти до полу. От плавных движений мужчины длинный конец боа тихо покачивался, и Том подумал, что немногие женщины могли бы носить его столь же изящно.

Наконец Эрик дождался своего компаньона по бизнесу. Им оказался высокий молодой человек в короткой кожаной куртке. Эрик представил его как Макса Тома он не назвал, и тот оценил его осторожность. В цветистой бумаге, перевязанный голубой ленточкой, пакет, переданный Хаки, имел теперь вид подарка. Макс бережно спрятал его в нагрудный карман. У него была очень короткая стрижка, а его ногти покрывал невероятно яркий розовый лак.

— Сейчас ни минутки свободной, — сказал он. — Даже некогда лак снять. Что — нравится? — насмешливо спросил он, поймав взгляд Тома, устремленный на его руки.

— Что будешь пить — «дорнкат» или водку? — прокричал Эрик.

Внезапно Макс помрачнел. Его взгляд словно наткнулся на что-то в дальнем углу зала.

— Спасибо, но я отваливаю, — выговорил он, растерянно опуская глаза, и, кивнув в сторону угла, добавил: — Там парень, которого я не хочу сейчас видеть. Мне слишком больно. Извини, Эрик, пока.

Он вышел, не забыв кивком попрощаться с Томом.

— Хороший парень! — проорал Эрик. — Даром что «голубой», но такой же надежный, как Петер. Друга Макса зовут Ролло. Возможно, ты еще с ним познакомишься.

Эрик настоял, чтобы Том взял себе какую-нибудь выпивку, хотя бы пиво, — не стоило привлекать к себе внимание слишком поспешным уходом.

Том заказал пиво и расплатился заранее.

— Какая-то сумасшедшая фантастика, но мне она нравится, — воскликнул Том. Он имел в виду, что эта пестрая смеющаяся толпа, в которой, как на маскараде, мелькали ряженые — в румянах, со шлейфами, где все флиртовали, хохотали, танцевали, действовала на него возбуждающе, как увертюра к «Сну в летнюю ночь»[17]. Он всегда слушал эту музыку перед решающим шагом, перед боем. Нелепо, странно, но как здорово! В конце концов, что такое храбрость? Это не свойство человека, это состояние его души. Перед лицом смерти, когда ты видишь дуло пистолета или чувствуешь на горле лезвие ножа, здравый смысл тебе не помощник...

Том заметил, что Эрик незаметно оглядывается через плечо, и решил, что он это делает вовсе не потому, что ищет кого-нибудь из знакомых. Эрик — деловой человек с обширными и не всегда легальными связями — просто привык к осторожности.

— Они здесь когда-нибудь имели дело с полицией? — прокричал он в ухо Эрика. — Закон на них не наезжает?

Однако Эрик так его и не услышал, потому что как раз в этот самый момент все перекрыли оглушительные удары цимбал. Гул медных тарелок еще долго стоял в воздухе; вскоре его сменили басовитые удары барабана. Они напоминали биение огромного сердца. От этих звуков дрожали стены. В середине зала, на площадке для танцев, прыгали, вихлялись и кружились, словно в трансе, фигуры мужчин. Том понял, что говорить бесполезно — Эрик его все равно не расслышит. Он покачал головой и отхлебнул из кружки. Кто-кто, а он-то уж точно не собирался звать сюда полицию.

14

Огни Берлина остались позади. Том и Петер проезжали мимо унылых поселков городского типа, где в кафе и барах уже погасили огни. Направлялись они на север. Эрик предпочел остаться дома, и Том это полностью одобрил. Никакой особой пользы от его присутствия он не ждал, а похитители, увидев в машине третьего, могли принять его за полицейского.

— Тут начинается Любарс, — проговорил Петер. Они ехали уже минут сорок. — Доедем до нужной улицы, а дальше видно будет, — закончил он и весь подобрался: теперь многое зависело от его умения и точности. Еще у Эрика он набросал небольшой план местности. Сейчас этот план лежал у него на коленях.

— Черт! Кажется, я не там повернул! — воскликнул он. — Правда, это не имеет значения, времени у нас еще много. Сейчас всего три тридцать пять. — Из отделения справа от руля он достал небольшой фонарик и посветил на листок с планом. — Ясно, где я напортачил. Придется повернуть назад.

Пока он разворачивал машину, ее фары высветили поле с ровными рядами то ли капусты, то ли салата. На черном фоне зеленые кустики напоминали мелкие пуговки. Том чуть-чуть переместил пухлый чемодан, стоявший у него между ног. Ветер приятно ласкал его лицо. Луны не было видно.

— Точно — мы снова на Забель-Крюгердамм, теперь мне нужно повернуть налево. В этих местах рано ложатся, но и встают тоже ни свет ни заря, — болтал Петер. — Вот она, Альт-Любарс. — Он осторожно повернул налево. — Сейчас справа, судя по моей схеме, должна появиться окраина деревни, — переходя на шепот, сказал Петер по-немецки. — Церковь, зеленая аллея и всякое такое. А свет впереди видите? — спросил он странно напряженным голосом, какого Том еще у него не слышал. — Это Стена.

И действительно: впереди, ниже уровня дорога, возникло слабое бледно-желтое свечение. Это были огни прожекторов по другую сторону Стены. Дорога пошла на спуск. Том вглядывался в темноту, надеясь увидеть свет автомобильных фар, но мрак был полным, только в том направлении, где по плану Петера должна была находиться деревня, едва мерцали два огонька — вероятно, от фонарей, освещавших деревенскую улицу. Петер вел машину на минимальной скорости. Было похоже, что похитители еще не прибыли на место.

— Я еду так медленно, потому что дорога проселочная, — снова заговорил Петер. — Скоро слева должна показаться эта «лагерхалле» — сторожка с навесом. А вот и она.

Том различил низкое длинное сооружение. Со стороны дороги Стена отсутствовала. Справа от сторожки в поле виднелись загоны для скота. Петер остановил машину.

— Ну, давайте, — сказал он. — Идите и поставьте чемодан у задней стены, а потом дадим задний ход, а то мне тут не развернуться.

— Действуйте, — отозвался Том, берясь за ручку дверцы. — Развернетесь — и уезжайте, а я останусь. Не беспокойтесь, обратно я и сам доберусь.

— Что значит — «останусь»?