Лабиринты надежд - Мила Бояджиева

— Сейчас мы пройдем в садовую беседку, и я постараюсь оправдаться, сказал он.

Софи не могла не признаться себе, что ей все больше нравилось его лицо и манера говорить. Министр не изображал из себя местного царька, не грешил восточным красноречием и хвастовством — это был образованный, интеллигентный человек, умело прячущий свою властность. Софи было бы трудно распознать в собеседнике жесткий характер, непреклонную волю и железное самообладание, если б она не видела его глаз — очень пристальных, глубоких, полных скрытой энергии. Именно так должен выглядеть глава государства, поднимавшего слаборазвитую страну к вершинам цивилизации. И, кроме того, преодолевающий некие личные проблемы.

— У вас неспокойно на душе. — Софи удобно расположилась в кресле под сводами увитой плетущимися розами беседки.

— Вы проницательны. Догадаться нетрудно — я лишился жены, недавно умерла моя старшая дочь… Это очень плохой знак… Я надеялся, что легенды о проклятье, лежащем на роду моей умершей супруги — вымысел, а прогнозы врачей ошибочны… Дело в том, что в роду Сираби по женской линии передается некое генетическое заболевание крови. К несчастью, у нас не родилось ни одного мальчика.

— Вы должны были, как продолжатель династии, позаботиться о наследнике. Другая жена могла бы произвести здоровое потомство.

— Я очень любил Сираби. Она клялась, что сумеет родить сына, а я делал вид, что не догадываюсь о её скорой кончине. Мы обманывали друг друга, стараясь сохранить иллюзию ускользающего от нас счастья.

— Вы ещё молоды, господин Али — Шах. Гораздо моложе, чем я подозревала. Личные проблемы будут решены успешно. — Она улыбнулась, засомневавшись, а уж не намерен ли этот человек сделать ей брачное предложение? Но почему?

— Софи, то, что вы сейчас услышите, не знает ни один человек, кроме моего личного врача. А он никогда не выдаст тайны — это означало бы его мгновенную смерть.

— О, умоляю! Я не хочу знать смертельных тайн.

— Вы должны. — Мухаммед значительно посмотрел на нее. — Кроме того, я убежден, что именно вы, Софи, никогда и никому не расскажете об услышанном… Я болен. Мне нельзя больше иметь детей.

— СПИД?! — ужаснулась Софи.

— Это заболевание имеет разные формы. В моем случае оно лишь грозит отразиться на моем потомстве. Я не хочу рисковать.

— Усыновите! Вы же можете устроить так, что даже граждане страны воспримут наследника вполне полноправным, даже если ваша предполагаемая супруга родит его от другого мужчины или в результате искусственного осеменения.

— Но у меня уже есть наследник. Настоящий, мой собственный… Настоящий Али — Шах.

— Интересно… Загадочная история… — задумалась Софи.

— Достаточно запутанная и таинственная. Но я нанял хороших профессионалов и они выяснили кое-какие вещи… Двадцать шесть лет назад, когда наша страна состояла в дружеских отношениях с СССР, отец послал меня учиться в Москву. Я пробыл там только два года, потом вернулся в Кембридж. Фарух не пошел по пути социализма…

Но тогда я был очень молод и провел две недели на вилле у берегов Черного моря. Это был большой курорт для молодежи из СССР и дружеских стран. Там мы познакомились со Снежиной Иордановой. Она только что получила титул Королевы красоты Болгарии и прибыла на побережье с собственным фотографом… Ваша мать была потрясающе хороша собой… — Махаммед улыбнулся. — Собственно, чтобы представить её в то лето, вам достаточно посмотреть в зеркало.

— Мы очень похожи… Мама не говорила мне, что у неё был серьезный роман до замужества. Еще девочкой она влюбилась в друга отца, и как раз в то лето стала его женой.

— У нас не было романа… Но была встреча, всего одна очень пылкая встреча… — Мухаммед печально посмотрел на Софи. — У меня есть основания полагать, что вы — моя дочь.

— Нет! Вы ошибаетесь, Мухаммед… Мой отец — Мирчо Лачев. Мама не стала бы обманывать меня. Кроме того, я родилась в марте, а вы…

— Мы встречались в июне. Но документы о рождении можно подделать. Если твоя мать не хотела огорчать жениха… Если он не мог иметь собственного ребенка. Ведь это был уже не очень молодой человек.

— Уверяю вас… — Софи вдруг засомневалась. — Нет! Мама не смогла бы скрыть от меня правду.

— Мы встречались с графиней в Париже несколько лет назад. Я молил сказать мне все… Мое состояние очень велико, я мечтаю о внуке… Софи…

— Господи! Что я могу сделать для вас, Мухаммед? Я любила папу, но он умер, когда я была совсем маленькая. Генрих заменил мне отца… Это не значит, что я отказалась бы признать вас… Но… Есть же способы доказать отцовство! Во всяком случае, исключить таковую возможность.

— Да. Я получил из мюнхенской клиники данные анализа крови графини, сделанные во время вторых родов. Теперь мне необходимо попросить вашего согласия на обследование… Только ведь это не самое главное. Даже доказав возможность нашего родства, я не мог быть уверен, что вы воспримете эту новость достаточно позитивно. Ведь вам придется взять мое имя и пройти юридическую церемонию по удочерению. Об этом, естественно, узнает мировая общественность и, прежде всего, граждане нашего государства.

— Хорошо. Давайте начнем с самого начала. — Софи нахмурилась. — Я не сделаю ни шага, пока не поговорю с мамой. Такие вопросы не решаются силой.

Мухаммед печально покачал головой:

— Снежина будет против обследования именно потому, что оно может оказаться в мою пользу.

— Где же выход?

— Я сообщил твоей матери, где ты находишься и с какой целью. Прежде, чем дать тебе возможность поговорить с ней, я хотел объясниться с тобой лично. Теперь ты вольна выбирать линию поведения сама. И ты сама пришла к выводу о необходимости медицинского теста. Попроси Снежину не препятствовать этому шагу… ты уже взрослый человек, ты способна сделать самостоятельный выбор. Подумай и скажи о своем решении. Я не стану принуждать тебя — либо завтра же утром ты будешь доставлена в Германию, либо встретишься с моим врачом. Только не стоит сопротивляться очевидности: на все воля Аллаха.

Гуго Гесслер никогда не чувствовал себя таким сильным и неуязвимым. Он не предполагал, что пять лет, проведенные в тюрьме, учат многому. Например, выследить жертву, проникнуть никем не замеченным на виллу известного гея, почти постоянно осаждаемую фанатами, приятелями, любовниками. Медленно, со смаком, наслаждаясь всеми подробностями, разделаться с мерзавцем и исчезнуть, оставив полицию копаться в десятках версий. Естественно, копы прежде всего заподозрили орудовавшего в Лс-Анджелесе маньяка, и уже были готовы списать убийство Флавио на его счет.

Но какого-то въедливого сыщика задела история пятилетней давности. Флавио выступил свидетелем против своего бывшего продюсера и любовника, попавшего на скамью подсудимых за изнасилование подростка. Имя Гуго Гесслера появилось на страницах газет. К нему даже пожаловал следователь, интересуясь алиби. Разве на таком пустяке подловишь человека, прошедшего тюремный «университет»?

Осуществленная месть вызвала прилив сил. Подобно вампиру, насытившемуся свежей кровью, Гуго ощутил себя суперменом. Он чувствовал, что выйдет победителем из жизненных злоключений, если успеет разделаться с Сидом. Ищейки шныряли вокруг, запрашивая характеристику из тюрьмы, проверяя алиби. Они откопали старое дело и дотошно вгрызались в подробности. Гуго решил, что медлить нельзя. Денег на осуществление планов он не жалел. Работавший на Гесслера человек — из бывших копов-профессионалов, доложил, что Кларк побывал в Германии, очевидно, завел интрижку с Софи Флоренштайн, и помчался в Каир, наверняка вслед за своей возлюбленной, улизнувшей из-под крыла графини.

Май в Аравии — не слишком жаркий месяц. И почему бы не провернуть это дельце на чужой территории? Эффектная получится история. Купив индивидуальный тур по арабским странам, Гуго в сопровождении своего помощника вылетел в Каир. Он не собирался поручать расправу кому-то другому — все равно, что заниматься сексом по телефону. Нет, Гуго должен был насладиться всеми деталями лично. Не даром же он обдумывал подробности целых пять лет. Жаль, что смерть одна. Гуго хотелось заставить Сида умирать сотни, тысячи раз, растягивая наслаждение до бесконечности. Маленькая помощь — кинокамера. Засняв эти сладостные мгновения, она даст возможность Гуго вновь и вновь возвращаться к свершившемуся. Гесслер мог не опасаться, что его узнает Сид, если случайно встретит до назначенного срока. Голова Гуго блестела лысиной, словно кегельный шар, а в движениях появилось крадущееся скольжение змеи.

Остановившись в отеле «Индиго», Гесслер стал ждать пустившегося на поиски помощника. Вскоре оказалось, что Кларк в Каире не остался, а, взяв на прокат автомобиль, отбыл в маленькое государство Фарух, известное бешеными доходами в нефтяном бизнесе, высоким уровнем жизни и живописными курортами на берегу Красного моря.