Regime change - J. Deneen

место отводится сохранению традиций государства. Политические потрясения последних нескольких лет в значительной степени были не только ожидаемым отказом от революционных социальных проектов прогрессивного либерализма, но и отказом снизу вверх от ложного "консерватизма", финансируемого олигархами, который все это время был формой либерализма. Вместо этого во всем мире наблюдается подъем народных и популистских движений, направленных на отказ от либеральных приоритетов правящего класса в его "консервативной" и "прогрессивной" формах. Произошла фундаментальная перестройка, в которой решающим будет либо реформирование или замена элит, либо узда и слом народа. Консерватизм, ориентированный на общее благо, сегодня решительно стремится к первому.

Однако, чтобы создать политический и социальный порядок, достойный сохранения, сначала должно произойти нечто революционное: приоритет либеральной прогрессивной повестки дня должен быть смещен в сторону стабильности, порядка и преемственности. Для того чтобы создать политические условия, в которых сохранение природы может стать подходящей целью, необходимо коренным образом изменить нынешний правящий порядок. Перспективы обновления культуры, восхождения здравого смысла и переосмысленной формы смешанной конституции зависят от успеха конфронтационной позиции народа по отношению к элите - а именно, от усилий заставить авангардистов прогресса работать вместо этого на благо целей простых людей в сохранении стабильности и преемственности. Для того чтобы сохранить социальный порядок, необходимо сначала произвести фундаментальный переворот его нынешней революционной формы. Речь идет о сочетании двух кажущихся противоположностей - лучшей аристократии, порожденной мускулистым популизмом, и, в свою очередь, возвышения народа лучшей аристократией. Необходима, за неимением лучшего термина, новая комбинация двух давних противников: "аристопопулизм".

 

ЧАСТЬ III

.

ЧТО НУЖНО СДЕЛАТЬ

?

 

Глава

6

.

Аристопопулизм

 

Тирания не вечна. Деспотические режимы могут просуществовать какое-то время, всегда слишком долго и вопреки разуму, но все деспотии в конечном итоге падают из-за некоторого сочетания коррупции, внутренней или внешней оппозиции, а зачастую и всего вышеперечисленного. Хотя нынешний подъем "мягкой", всепроникающей и инвазивной прогрессивной тирании кажется действительно новым и практически непреодолимым, недавние события показали, что она восприимчива к самой старой форме сопротивления: противостоящей политической силе. В ответ на классическую либеральную, прогрессивную либеральную и марксистскую идеологии, все больше объединяющиеся в единую властную элиту, ее противоположность возникла в зарождающейся политической форме, в значительной степени просачиваясь снизу вверх в недовольстве непокорного рабочего класса. Возникшее вне официальных коридоров власти, это в основном неуправляемое движение было безразлично к презрительному пренебрежению как правых, так и левых либералов. Подстегиваемое популистским неприятием прогрессивизма, оно, тем не менее, возникло без руководства со стороны элиты "Консерватизм, Инк." - многочисленных аналитических центров в Вашингтоне, официальных хранителей ортодоксии политических партий, бесчисленных программ, направленных на формирование молодых консервативных элит, чтобы они приняли "фьюжн", который определял консерватизм сверху вниз на протяжении целого поколения. Очертания "консерватизма общего блага" - это новая политическая сила, которая появилась, чтобы противостоять антикультурным мандаринам, дворянским либералам и классу ноутбуков. Подъем этой незапланированной популистской оппозиции правлению элиты знаменует возвращение политической силы, предсказанной классической теорией: смешанной конституции, плодотворного смешения "многих" и "немногих".

Это движение снизу необучено и плохо руководимо. Его номинальным чемпионом в Соединенных Штатах был глубоко неполноценный нарцисс, который в свое время апеллировал к интуиции населения, но не предложил четкой артикуляции их недовольства и трансформации их недовольства в устойчивую политику и развитие способного класса лидеров. В то время как политическая гальванизация рабочего класса еще может ослабевать или ослабевать, для подлинного продвижения альтернативы "смешанной конституции" необходимо сознательное и целенаправленное развитие новой элиты. Там, где это необходимо, те, кто сегодня занимает позиции экономической, культурной и политической власти, должны быть ограничены и дисциплинированы путем утверждения народной власти. Однако простого ограничения властной элиты недостаточно. Вместо этого необходимо создать новую элиту - не просто "меритократов", чьи притязания на власть основаны на аттестации в учреждениях, прикрывающих их статус тонкой вуалью эгалитаризма, а самосознательных аристократов, которые понимают, что их главная роль и цель в социальном порядке - обеспечить основные блага, которые делают возможным человеческое процветание для обычных людей: центральные блага - семья, община, хорошая работа, справедливая система социальной защиты, поддерживающая эти блага, ограничения корпоративной власти, культура, сохраняющая и поощряющая порядок и преемственность, а также поддержка религиозной веры и институтов.

Таким образом, новая элита может возникнуть только при поддержке настойчивой политической власти, оказываемой все более многорасовой, многоэтнической партией рабочего класса. Только такая новая элита, в свою очередь, может начать использовать политическую власть, чтобы изменить, преобразовать или выкорчевать враждебную антикультуру, в которой сегодня доминируют прогрессисты как справа, так и слева в рамках современного либерализма. Хотя политическая власть необходима, чтобы начать процесс культурной трансформации, только через полное развитие отдельной и новой элиты, настроенной на требования общего блага, может быть создан добродетельный цикл, который укрепит взаимоулучшающие отношения многих и немногих.

Необходимо смешение высокого и низкого, немногих и многих, когда немногие сознательно берут на себя роль aristoi- класса людей, которые, поддерживая и возвышая общее благо, лежащее в основе человеческого процветания, достойны подражания и, в свою очередь, возвышают жизнь, стремления и видение обычных людей. Необходима политическая форма, которую можно назвать "аристопопулизмом".

 

Упадок благородства

Мы живем в своеобразный момент человеческой истории, когда слово "элита" является плохим словом, в то время как каждый политический деятель ссылается на авторитет "народа" как на самый глубокий источник легитимности. В течение долгой истории обычного словоупотребления на Западе до недавнего времени большинство слов, используемых для описания высшего класса, имели положительную коннотацию, в то время как слова, используемые для описания народа, как правило, несли глубоко негативный подтекст. Вспомните, например, слово "аристократия", означающее "правление аристократов" - не просто "немногих", а "превосходных" или "лучших", людей с отличительно хорошими качествами. Или, например, слово "патриций", происходящее от слова "отец" (pater), которым иногда называли людей благородного происхождения, таких как Патрик, святой покровитель Ирландии. Другой сигнификатор - само слово "достоинство", корень слова "сановники", люди достойные, выдающиеся, характерные. В том же ключе рассмотрим слово "благородство", происходящее от латинского nobilis и широко используемое по всей Европе для описания высших классов, означающее не только "высокородный", но и, как сегодня, нечто "благородное", что тогда и сейчас означает "превосходство", "достоинство", "грацию", "величие", в отличие от "низменного", "обычного" или "заурядного". Термины "джентльмен" и "джентльменша" восходят к слову , означающему "высокородный" или "из хорошей семьи", с оттенками "мужественный, доблестный; прекрасный, хороший, справедливый", согласно его этимологии. Многие слова, которые мы используем, чтобы отличить прекрасное от низменного, высшее от низшего, превосходное от недостаточного, основываются на этом давнем и неявном наборе высоких ожиданий и похвал