Особое мнение (Сборник) - Филип Дик

Тайрол захихикал:

— Ну ты шутник…

Глубоко посаженные глазки дельца забегали. Он прямо-таки нависал над Бимом — широкоплечий, уже в годах, с суровым, изборожденным морщинами лицом.

— Не возьмешь пару заказов? А то я это, думал работенку тебе подкинуть. Если, конечно, ты не возражаешь.

— Когда это я возражал? — вежливо отозвался Бим, пятясь и закрывая собой стеклянную дверь в лабораторию. Дверь, кстати, автоматически задвинулась. Хайми работал на Тайрола… естественно, теперь он жаждал любой доступной информации по поводу убийства и следствия. Кто убил? Когда? Как? Почему? Но все это совершенно не объясняло, почему он оказался в лаборатории Бима в глухой час ночи.

— Жуткое дело, — без обиняков начал Тайрол.

Женщину он, похоже, совершенно не собирался представлять. Она отошла к диванчику и закурила. Симпатичная какая. Стройная, волосы каштановые, голубой костюм по моде, голова повязана белым платком.

— Да, — кивнул Бим. — Жуткое.

— Ты там был, насколько я знаю.

Ах вот оно что.

— Ну, — промямлил Бим. — Скажем, я туда заходил.

— Но ты не видел, как это произошло?

— Нет, — покачал головой Бим. — Этого никто не видел, если уж на то пошло. Сейчас люди из Департамента внутренних дел выделяют приметы убийцы. Думаю, к завтрашнему утру у них на руках будет перфокарта с именем.

Тайрол испустил вздох облегчения:

— Ну и замечательно. Нельзя допустить, чтобы такое зверское убийство осталось безнаказанным. Я б убийц вообще в газовые камеры отправлял.

— Газовые камеры, — сухо отозвался Бим, — это примета прежних варварских времен.

Тайрол заглянул ему через плечо:

— И ты, как я понимаю, сейчас работаешь над…

Ну точно, пришел выспрашивать и выглядывать.

— Ладно, Лерой, кончай ходить вокруг да около. Хайми Розенберга — да упокоит Господь его душу — сегодня пристрелили, и вот надо же какое совпадение — я приезжаю сюда и вижу Лероя Бима по уши в работе, уж дым из ушей идет. Давай начистоту. Ты ведь каким-то матерьяльцем с места преступления разжился, правда?

— Ты меня с Эккерсом случайно не перепутал?

Тайрол захихикал:

— Дай взлянуть-то…

— Сначала деньги, потом экскурсии в лабораторию. Дашь бухгалтерии отмашку — милости просим.

И тут Тайрол жалобным, сдавленным голосом проблеял:

— Отдайте мне это!

Бим искренне изумился:

— Что именно?

По туше дельца пробежала неестественно сильная дрожь, он отпихнул Бима, рванул вперед, налетел на дверь, та распахнулась, а Тайрол, топоча ножищами, помчался по темному коридору — инстинкт безошибочно вел его к лаборатории.

— Эй! — в ярости заорал Бим.

Он рванул за стариком, подскочил к двери и приготовился выбить ее — если Тайрол успел запереться. Бим дрожал с головы до ног: такой выходки он не ожидал, и она его не на шутку взбесила.

— Какого черта? — задыхаясь, крикнул он. — Ты мне не платишь!

И привалился спиной к двери. Та почему-то подалась, и он чуть не упал навзничь и смешно затоптался, пытаясь обрести равновесие. А потом увидел, что творится в лаборатории. У стола столбом стоял парализованный ужасом техник. А по полу катилось что-то маленькое и металлическое. Оно походило на жестянку-переросток — и во весь опор неслось к Тайролу. Блестящая металлическая штучка резво вспрыгнула дельцу на руки, тот развернулся и побрел обратно в коридор.

— Что это было? — тихо спросил оживший техник.

Бим не ответил — он уже бежал вслед за Тайролом.

— Он забрал машинку! — орал Лерой.

Естетственно, на его крики никто и не думал обращать внимания.

А оставшийся в лаборатории техник ошалело пробормотал:

— Б-боже ты мой… От меня телевизор сбежал! Чего только на свете не бывает…

II

В компьютерном отделении Департамента машины активно обрабатывали информацию.

Процесс сужения группы подозреваемых до одного-единственного имени занимал много времени и не вызывал ничего, кроме скулораздирающей зевоты. Большая часть служащих Департамента внутренних дел уже разошлась по домам и мирно почивала в своих постелях. Часы показывали без чего-то три ночи, кабинеты и коридоры пустовали. Время от времени по ним неслышно скользили роботы-чистильщики. Жизнь кипела лишь в машинном отделении баз данных. Эдвард Эккерс сидел и терпеливо ждал результатов. Точнее, он ждал, когда поступят описания примет, а потом ждал результатов компьютерной обработки данных.

Справа пара полицейских развлекалась, играя в беспроигрышную лотерею. Люди стоически ждали, когда их отправят арестовывать преступника. Из квартиры Хайми Розенберга то и дело звонили. А внизу на улице Харви Гарт все так же сидел в своей будочке с крутящимся огненным знаком «Изгоним изгонятелей!» и нашептывал людям в уши свои лозунги. Точнее, людей-то как раз и не было, но Гарт не двигался с места. Он не ведал усталости и никогда не сдавался.

— Псих, — брезгливо пробормотал Эккерс.

Даже здесь, на шестом этаже, до среднего уха доносился въедливый, тоненький, сверлящий голосок.

— А давайте его арестуем? — предложил один из игроков.

Кстати, игра была довольно сложной и требовала максимального сосредоточения — как все версии лотереи с Центавра III.

— И отберем у него лицензию уличного торговца…

Чтобы хоть чем-то занять себя, Эккерс принялся придумывать обвинительное заключение для Гарта — оно основывалось на тщательном анализе психических отклонений бедняги. Эккерсу всегда нравилось играть в психиатра — это давало ощущение власти над человеком.

Гарт, Харви

Выраженный синдром навязчивых состояний. Ролевая модель — анархист, противопоставляющий себя судебной системе и социуму. Рациональная программа отсутствует, расстройство проявляется в частом повторении ключевых слов и фраз. Идея-фикс: «Запретим систему, подразумевающую изгнание». Образ жизни определяется психотической идеей необходимости нести эту программу в массы. Фанатик, возможно, маниакального типа, поскольку…

Тут Эккерсу пришлось прерваться — на самом деле он не знал, по каким признакам выделяется маниакальный тип поведения. Тем не менее анализ вышел хоть куда, когда-нибудь он запустит его по официальным каналам — надо же переходить от мыслей к действиям. И тогда раздражающий надоедливый голос смолкнет. Навсегда.

— Переполох, сумятица… — нудел Гарт. — Изгонятели не находят себе места, система сбоит, ах какое несчастье… вот он, кризис системы, которого мы так долго ждали…

— Кризис? С чего это? — оказалось, Эккерс задал этот вопрос вслух.

А Гарт ответил из своей будки:

— Машины гудят! Все возбуждены! Еще до рассвета чья-то голова упадет в корзину, хе-хе…

Голос вдруг потускнел и резко убавил в громкости.

— Интриги, убийства, трупы… полицейские бегают туда-сюда, роковая красавица еще не вышла на сцену…

К медицинскому заключению Эккерс немедленно прибавил следующий абзац:

…Таланты Гарта поставлены на службу патологической мессианской идее. Он изобрел революционное по своим возможностям устройство связи, однако упрямо использует его лишь в целях пропаганды. А ведь коммуникатор Гарта, непосредственно связывающий голос и среднее ухо адресата, мог бы сослужить великую службу Всему Человечеству.

Отлично получилось. Эккерс встал и подошел к сотруднику, обслуживающему вычислительную машину.

— Как у нас дела? — спросил он.

— Дела вот такие, — отозвался парень — глаза у него уже были стеклянные от усталости, на подбородке пробивалась щетина. — Мы их сравниваем попарно одну за другой.

Эккерс отошел и снова сел. А как хорошо жилось, когда балом правил всесильный Отпечаток Пальца! Но вот уже сколько месяцев не удавалось получить ни одного нормального отпечатка — и немудрено. Сейчас люди насобачились стирать их тысячью разных способов. Стирать, а то и изменять на чужие. Получилось, ни одна примета не могла сразу же указать на конкретного человека. Полиция нуждалась в комплексном подходе, поэтому машины обрабатывали большие массивы данных.

— группа крови (I) 6 139 481 601

— размер обуви (11 с половиной) 1 268 303 431

— курящий 791 992 386

3а) курящий (трубку) 52 774 853

— пол (мужской) 26 449 094

— возраст (30–40 лет) 9 221 397

— вес (200 фунтов) 488 290

— ткань одежды 17 459

— тип волос 866

— собственник использованного оружия 40

Данные отрисовывали вполне очевидный портрет преступника. Эккерс практически видел его, наяву, напротив стола. Достаточно молодой, плотного телосложения, курит трубку и носит невероятно дорогой твидовый костюм. Портрет основывался на девяти приметах. Десятая никак не отыскивалась — остальные данные никак не желали соответствовать нужному уровню конкретики.