Защищенное сердце - Тиффани Робертс

В тот момент, когда я увидел твою голограмму, я захотел тебя, ты стала нужна мне. Я должен был найти тебя, должен был встретиться. И когда ты вышла из своего многоквартирного дома и я впервые увидел тебя во плоти, я понял, что ты самое прекрасное, что я когда-либо видел. Итак, я последовал за тобой.

Ее губы приоткрылись, но с них не сорвалось ни звука. Этот большой, красивый, опасный, порочный седхи хотел ее. Слышать, как он говорит это с такой неистовостью, было поразительно.

Хотя она была потрясена его откровением, она также была благодарна. Если бы его не было там в тот день, она могла бы погибнуть, могла быть растоптана инопланетянами, которые никогда бы о ней не подумали.

Она слегка улыбнулась.

— Я… думаю, я должна быть рада, что ты был там, хотя это немного жутковато.

Аркантус ухмыльнулся и провел тыльной стороной металлических пальцев по ее лицу.

— Я бы предпочел думать об этом как о преданности.

Он наклонил голову ниже к ее губам.

Глаза Саманты на мгновение вспыхнули, прежде чем она уступила ему и, опустив веки, ответила на поцелуй. Язык прошелся по складке ее губ, и она приоткрыла их, позволяя Арку войти. Он застонал, звук отдался вибрацией из его груди. Осторожно она скользнула руками вверх, пока они не обвились вокруг его плеч, одна не легла на плоть, а другая на металл. Его язык пригласил ее в чувственный танец. Она нерешительно присоединилась, изучая его рот.

Поцелуй был горячим, требовательным и соблазнительным. Пульсации удовольствия распространились от ее живота, заставляя задыхаться и испытывать желание.

Хочу его.

Она, должно быть, издала какой-то звук — тихий стон или, возможно, всхлип. Секунду спустя Аркантус прервал поцелуй и приподнялся на руках.

Саманта посмотрела на него из-под полуприкрытых век.

Он уставился на нее сверху вниз. Его узкие зрачки были расширены, желтые радужки ярко горели, а в напряженном взгляде виднелась похоть. Светящийся кхал сильно контрастировал с темно-серой кожей.

— Я никогда не устану от твоего вкуса, мой цветок, — его центральный глаз оставался прикованным к ее пристальному взгляду, пока два других опускались, и он медленно облизал нижнюю губу. — И я жажду попробовать еще больше.

Эти слова вызвали у Саманты волну возбуждения. Она сжала бедра вместе, отчаянно желая облегчить боль между ними. Джеймс никогда не пробовал ее там, он говорил, что это отвратительно, всегда таким тоном, который подразумевал, что она отвратительна, и это стало просто еще одним унижением, в которое она начала верить. Но то, как Аркантус смотрел на нее сейчас…

Она вовсе не чувствовала себя отвратительной. Она чувствовала себя желанной.

Желанной.

Он снова наклонился ближе, и предвкушение затрепетало в ее животе. Его губы остановились в миллиметре от ее.

— Но боюсь, если я продолжу, то не смогу остановиться. Я уверен, у тебя и так было достаточно стресса, — Аркантус оторвал свой хвост от ее ноги, оттолкнулся и соскользнул с кровати, оставив воздух над ней внезапно холодным и пустым.

Подожди… что?

Он махнул в сторону двери напротив изножья кровати.

— Там есть ванная. Не стесняйся. Я разложил для тебя чистую одежду на тумбочке. Она должна подойти, — Аркантус направился к другой двери, на этот раз влево от кровати, виляя хвостом позади себя. Он замедлился, чтобы взглянуть на нее через плечо, глаза его хищно блестели. — Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Саманта в ошеломленном молчании наблюдала, как он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Дыхание со свистом вырвалось из легких в растерянном смехе, и она закрыла лицо руками.

— Что только что произошло? — спросила она.

Щеки были горячими, губы припухшими от поцелуев, кожа чрезмерно чувствительной. Она чувствовала себя опустошенной.

Она была… возбуждена.

Лоно пульсировало так сильно, что у нее возникло искушение просунуть руку между бедер и прикоснуться к себе. Она не испытывала такого порыва уже много лет — с тех пор, как подростком исследовала свое тело, представляя того, в кого была влюблена со школьной скамьи. Все сексуальные фантазии, которые она когда-то лелеяла, сгорели дотла, когда она была с Джеймсом. Он был ее первым, ее единственным, и боже, как это было больно. Он никогда не был нежен с Сэм, даже до того, как начал намеренно причинять ей боль.

Он никогда не ласкал ее, едва целовал, и она не могла вспомнить ни одного раза, когда он говорил в такой манере, чтобы одних его слов было достаточно, чтобы возбудить ее. То, что она только что испытала с Аркантусом… это было ново, и это привело ее в замешательство.

Саманта убрала руки от лица и замерла, вместе с рукавами они были покрыты пылью. Она села. От внезапной перемены положения закркужилась голова. Зажмурив глаза и прижав руку ко лбу, она боролась с волной головокружения, заставляя себя дышать медленно, пока не пришла в себя. Как только голова перестала кружиться, Саманта открыла глаза и осмотрела себя.

Она была грязной.

Преуменьшение года.

Ее одежда была грязной, покрытой бледной пылью, несколькими свежими дырами и подпалинами. Она не могла не задаться вопросом, как выглядело ее лицо.

— Что ж, неудивительно, что он ушел, — пробормотала Саманта, сжимая ткань рубашки и расглаживая ее, чтобы с отвращением рассмотреть.

Подвинувшись к краю кровати, она спустила ноги на пол и медленно поднялась. Не было ни головокружения, ни боли, ни даже какого-либо дискомфорта. Боль, которую она накопила за последние несколько дней, просто… ушла.

Она подошла к двери напротив изножья кровати и нажала на кнопку. Дверь бесшумно открылась. Глаза Саманты расширились, а челюсть отвисла, когда она увидела комнату за ней.

Стены и потолок ванной были выполнены из черного материала, похожего на мрамор, по которому проходили светящиеся синие линии, но вместо того, чтобы прокладывать бесконечные дорожки по поверхности, эти линии колебались и изгибались, отбрасывая на стены рассеянный свет, похожий на солнечный, отражающийся от воды.

Большой прямоугольный бассейн находился в центре комнаты, освещенное изнутри мягким голубым светом. Ступени, ведущие в него, располагались со стороны входа