Охотник - Владимир Лосев

— Плохо… Больной… Я лечила…

— Да нет, это не болезнь, а тоска, она изнутри грызет. Вот жил и думал, что мне от этого оберега одни неприятности, выбросил бы, да что-то не давало, а теперь понимаю, что камешек был для меня единственным шансом изменить мою жизнь. Что я без него? Ничего. Пустое место. Работа, пьянки по пятницам и субботам, лазанье по подземельям и все — ни любви, ни хорошего человека рядом, а главное и в будущем будет то же самое. Разве можно так жить? Жизнь она же дается один раз. Разве можно ее жить так скучно и неинтересно? Камешек мне показал другую жизнь, в которой имелся смысл. А я был недоволен, не нравилось, что страшно и опасно. Ну вот прошло все, и что теперь? Впереди все та же скука и тоска! Поэтому и напился! Ты уж меня прости, одна ты у меня осталась от прежней жизни, больше никого. Единственный друг, хоть и нечисть.

— Друг… Лада…

— Что?! — Крот помотал головой, несмотря на то, что внутри все еще что-то рвалось и билось, хотелось спать, все-таки ночь была на дворе. — Ты думаешь позвонить ей среди ночи, будет правильно?

— Плохо… Больной…

— Да, помню, она сказала, если станет плохо, можно звонить. Весь вопрос в том, а мне действительно так плохо или меня еще можно спасти?

Вадим задумался, а потом пошел в комнату, среди помятой сброшенной одежды, от которой остро пахло виски, водкой и пивом нашел куртку, вытащил из нее телефон и вернулся на кухню.

— Видишь? — он показал шишиморе аппарат. — Если она на меня рассердится, виновата будешь ты.

— Виновата?.. — она скорчила такую жалобную мордочку, что Крот прижал ее к себе и погладил по голове.

— Я шучу, ты не виновата, сам дурак, но что поделаешь, такой уродился. Так, сколько у нас времени? Почти четыре часа утра… рановато будет. Давай, подождем до утра, а там и позвоним. Завтра, точнее уже сегодня, суббота, выходной, можно не спешить. Напиваться я больше не буду, так что пошли спать.

Он прошел в комнату, разделся, залез под одеяло, подождал, пока рядом прикорнет Маша и, обняв ее, заснул. Спаслось ему неспокойно, тревожно, снился наг, потом демон, который что-то недовольно ему выговаривал, точнее рычал, только понять он его не мог, так как шишиморы рядом не было. И только под самое утро приснилась Лада, она смотрела на него своими разноцветными глазами и недовольно кивала головой.

— Была у тебя защита, а теперь нет. Зачем отдал?

— Но если бы не отдал, демон бы меня порвал.

— Не порвал бы, не смог, оберег ему бы не дал. Камешек у тебя был живой, все понимал, он твоим защитником был.

— Зачем же тогда он от меня ушел?

— Не ушел, никто не может забрать твой камешек без разрешения, ты сам его отдал.

— Дурак…

— Дурак, — согласилась девушка. — К сожалению, дураков даже бог не любит.

С этой фразой в голове Вадим и проснулся. Какое-то время он еще полежал, вспоминая последний сон, соглашаясь с тем, что вел себя глупо и поэтому закономерно, что ему сейчас так тоскливо. Если совершаешь дурацкие поступки, будь готов к тому, что тебе станет больно и неприятно. Так устроена жизнь, как сказала Лада в его сне, даже бог не любит дураков…

Он вылез из постели в десять часов и пошел в ванную. О вчерашней ночи напоминала тряпка на батарее и все еще мокрый коврик на полу. Он почистил зубы и умылся, потом пришла Маша и залезла в ванную, пришлось ее мыть с шампунем. Несмотря на то, что шишимора оказалась аккуратной зверюшкой и любила чистоту, все равно от нее пахло иногда псиной. Впрочем, мыться она любила, так что позволила ему поухаживать за собой, правда, в самом конце все-таки укусила довольно болезненно за руку, когда ей что-то не понравилось.

— Ты поосторожнее, — сделал ей замечание Вадим. — Камешка на моей шее больше нет, поэтому так быстро, как раньше, заживать не будет.

Он залил две небольшие ранки оставшиеся от острых клыков Мары йодом, отправил одежду в стирку, заодно выстирал и Машины тряпки, которые пришлось у нее отбирать. В итоге она его укусила еще раз, правда, на этот раз не так больно. Потом натянул новые джинсы, вспомнив добрым словом Милу, засунул под куртку Машу и отправился в ближайший детский магазинчик за одеждой. Он как настоящий папаша допытывался у продавщиц из какой ткани сделаны те или иные тряпки, не вредно ли будет его любимому чаду их носить.

Когда рядом никого не оказывалось, он позволял маре высовывать голову и выбирать то, что ей нравилось. Как оказалось, ее привлекает все яркое, и чем пестрее оказывался наряд, тем больше он ее приводил в восторг. В конце концов, он купил ей два комбинезона и пять платьев разного фасона — благо с деньгами у него теперь проблем не было. Шишимора покупки одобрила и потребовала, чтобы он в них ее одел, причем все сразу. После долгих споров пришли к соглашению, что стоит надеть только один самый яркий комбинезон и больше его не кусать.

Наверное, для продавщиц выглядел странным покупателем, немного не в себе, потому что ходил по торговому залу, разговаривая сам с собой, периодически вскрикивая, когда Маша пускала в ход зубы и когти.

Переоделись они в примерочной кабинке, заработав пару подозрительных взглядов — действительно, что делать в примерочной кабине мужчине без ребенка? Но тем не менее никто ему не помешал, на выходе через рамку он прошел без проблем, заплатив все, что положено, и предъявив этикетки.

По дороге домой он зашел в супермаркет накупил всяких вкусностей, причем опять советуясь с шишиморой, правда, в этом случае советчик из нее оказался не очень хорошим, она все время требовала, чтобы он дал ей понюхать.

В результате он взял яблоки, тушку свежемороженой рыбы и курицу.

Когда до дома осталось дойти всего полквартала, он позвонил Ладе.

— Привет!

— Да, сейчас, — девушка чем-то прошуршала в трубке, потом сказала. — Я рада, что ты все еще жив. Чувствую, что-то случилось, но не могу понять, что произошло.

— Плохо мне.

— А из-за чего? Устал?

— И это тоже. Придешь?

— Да, уже начала одеваться. А что Маша?

— С ней как раз все нормально, все утро меня кусает и радуется.

— Дай ей трубку.

Вадим недоумевая, сунул телефон маре, та прислушалась к голосу, звучащему из динамика и удивленно проверещала.

— Лада… друг.

— И она тебя слышит, поэтому не молчи, говори что-нибудь.

Шишимора что-то снова проверещала, услышав ответные слова, нахмурилась и сунула обратно телефон Кроту.

— Что?

— У тебя действительно беда, — произнесла девушка. — Я скоро буду, из дома не выходи, иначе пропадешь. Думаю, это произошло не просто так.

— Что?

— Приду, расскажу, только никуда не выходи.

Вадим дошел до арки, ведущей к дому, сделал пару шагов, и тут мара пронзительно заверещала, да и он сам почувствовал, опасность, но больше понять ничего не успел — тяжелый удар по затылку лишил его сознания. Очнулся он неизвестно где. Голова болела, в ней периодически вспыхивали разноцветные круги и таяли, глаза не открывалась. Сердце редко и болезненно билось, легкие едва пропускали в себя слабый поток воздуха, который пах чем-то привычным и знакомым. Крот напряг больные мозги и понял, что пахнет подземельем: разложившейся органикой, канализацией, пылью и влагой. А еще змеей и лишайником…

Поняв, где находится, он попробовал пошевелить руками и ногами, но тщетно, они отказывались ему подчиняться, и только через пару минут он догадался, что они крепко связаны. Глаза ничего не видели, потому что их прикрывала плотная повязка. В общем, он представлял из себя посылку, которую доставили по месту назначения — нагам, здоровым чернокожим тварям так похожим на змей. И это было плохо. Не любили они его, потому что он забрал их камешек с алтаря, а значит будут мучить и убивать.

Вадим попробовал возмущенно что-нибудь промычать и убедился, что и рот у него заклеен скотчем. Потом запах змей усилился и рядом послышался шорох, он понял, кто-то движется рядом, потом движение остановилось, с его глаз сняли повязку, и он увидел, что летит на полу в том самом зале с алтарем. Лишайник по-прежнему светился мягким зеленоватым светом, делая помещение каким-то необычайно красивым. Все три нага, которые ему снились, находились здесь, один самый крупный лежал на алтаре и смотрел на него желтовато-коричневыми глазами.

— Итак человек ты снова здесь, — прошипел голос. — Рад встрече?

Вадим замычал, потому что рот был по-прежнему заклеен скотчем. Один из нагов наклонился над ним, отчего резко пахнуло змеей и, сделав несколько неуловимо-быстрых движений, избавил его от веревок, которыми было опутано тело и от скотча. Крот начал растирать затекшие руки и ноги. В голове крутилась только одна мысль: «Вот и смерть пришла. А что было в жизни? Ничего. Одна ерунда. Учился, дрался, лазил по пещерам и подземельям. Даже ни одну женщину по-настоящему не любил. Секс не считается…»