Консультант ll (СИ) - Анна Вальман

к лифту, обменивались какими-то общими фразами, впечатлениями от процедур, и один раз я слышала Олава. Он грубо заткнул парня, который заговорил что-то о том, кто без пяти минут как вышел из клетки, и уже строит из себя мейстера.

Я мысленно вознесла благодарности небу, что меня не держат в клетке этажом ниже, чтобы сношать с незнакомцами по расписанию лаборанта. При этом я была почти уверена, что Энгус или Минг ночью снова будут на той стороне «стеклянного глаза» наблюдать за тем, что происходит в этой комнате.

Амалия, как-то сказала мне, что Энгуса считали в среде вампиров довольно оригинальным. Я же представляла его скорее пресыщенным опытом ребенком, который до одурения жаждет новизны. В отличие от Аргия, для которого брат стал недосягаемым идеалом, бывший тимарх Энгус имел такой список достижений, что возникал резонный вопрос, что им, вообще, движет?

Деньги? Нет. Наука? Нет.

Я вспомнила Леонарда, который показался мне у бассейна таким же вальяжным, уставшим от однообразия и повторения историй, ситуаций, людей. Они действительно были похожи, но возраст обращения играл роль. Леонардом двигала — эстетика. Это сквозило в его доме, даже в зале с жутким портретом мертвых детей. Он благоговел перед жизнью и природой, не вмешиваясь в естественный порядок вещей: смену жизни и смерти. Не обращал, но и не чурался общением с людьми. Мог, уловив момент, оценить его и насладиться, — беспечным поцелуем на предрассветной дороге или разжигающим страсть касанием, — не разрушив продолжением, словно не имел прав на это… продолжение.

Образом жизни Энгуса было — эстетство. Любование разрушением. Величайшая беда его народа, возможно, за многие века, для него стала «важным открытием». Погибшие — достойной ценой за превосходство выживших. Им двигала жажда развития вида, но не потому ли, что он, застыв в нежном возрасте, сам был лишен важного этапа становления личности? И потому испытывал удовольствие лишь от глубокой трагедии.

Поэтому хотел победы на той охоте, чтоб заставить меня платить и плакать. Хотел унизить Леонарда, играючи отобрав верность его «пса». Хотел, сломать меня, приставив ко мне мучителем того, кто мне небезразличен. Теперь ждет зрелищ моего унижения, чтобы добить Олава чувством вины?

В желудке неприятно потянуло от предстоящей ночи, для которой я лихорадочно придумывала варианты. Сказаться больной мне вряд ли дадут, а попытка притвориться спящей никого не остановит.

Я бы могла забаррикадироваться в своем углу с помощью матраса или вновь воспользоваться шилом, но все это детский лепет для того, кто обладает нечеловеческой силой и без жалости разнесет полкомнаты, чтобы добраться до меня.

Поэтому, устав сидеть, я покорно прилегла на кровать, на всякий случай тщательно подмывшись в раковине. По моим представлениям о времени, ночь уже наступила, и скоро сюда должен будет войти Олав «в маске» злодея, чтобы по плану Энгуса вступить с фертильной самкой в соитие.

Я не придумала ничего лучше, чем согласиться на него, немного поломавшись само собой. Беременность ведь не гарантирована.

Ворвался Олав, неожиданно громко хлопнув дверью. Явно не в духе, с порога подскочил ко мне, схватив за шкирку и стаскивая с кровати. Однако, вместо долгожданного темного угла, Олав, бросая гневные взгляды на камеру, пихнул меня к стене в самый центр комнаты.

— П… подожди, — неуверенно начала я, опешив, — я не…

— Поставь руки на изголовье кровати и наклонись. — Проскрежетал Олав, хватая меня за плечо.

Весом каменной глыбы меня придавило к железной дуге у основания койки, и чтобы не влететь в нее лицом, я выставила вперед руки. Моя голова как будто специально была в самом центре угла обзора камеры. Опустив взгляд на свои пальцы, судорожно сжимающие крашенную железяку, я тряхнула головой, чтобы волосы упали на лицо, скрыв рот, и прошептала:

— Просто сделай, что им надо, и уходи.

Собрав мои волосы в кулак на затылке, оставив лицо беззащитно открытым, он с силой дернул мою голову на себя и оскалив рот прошипел прямо в ухо, почти не двигая губами:

— Не могу. Сделаю и больше не нужен. Меня убьют.

Силой он прогнул меня в спине, толкнул вперед, и я ощутила холодок под задранной юбкой. Позабыв о наблюдении, я уже собиралась повернуться и потребовать пояснений, но бесцеремонная рука, сжимавшая клок волос на затылке словно непослушную куклу вернула меня на прежнее место.

От темпа развития событий мои глаза округлились, движения стали неуверенными, а Олав наоборот усилил натиск. Крепко ухватив рукой за зад, он проник большим пальцем в складку, прикрывающую влагалище, и полностью погрузился в тугое лоно. От мысли, что я сейчас стою перед ним в таком уязвимом ракурсе с задранной выше головы задницей, меня потянуло закрыться руками, но тело мне не подчинялось. Колени подкосились, и я почти осела на пол, когда одним рывком за волосы он вновь поставил меня на ноги, и от боли, я схватилась за голову, повиснув на его руке.

Он смачно плюнул себе на руку и растер слюну меж моих ног, обводя задний проход пальцем.

— Будет немного больно, не зажимайся — проговорил он мне на ухо, путаясь пальцами в скомканных волосах.

— Нет! Пожалуйста, что угодно, другое, — взмолилась я, от подступающего ужаса ситуации. — Все, что скажешь. Другое!! Я все сделаю, прошу, не надо!

— Да. Умничка. — Похвалил он, окунув фалангу большого пальца в отверстие заднего прохода, растягивая его вторым пальцем. Макнув указательный и средний пальцы в уже мокрое влагалище, он растер мою собственную влагу о черный вход и погрузил в него оба пальца, раздвигая их как ножницы.

Тело извивалось как уж на сковородке, но лишь крутилось вокруг головы, зажатой властной рукой Олава.

— Пожалуйста, Олав. Не так! Не так! — конечности стали вялыми, когда давление на пятой точке усилилось. Ощущения стыда, негодования и вместе с тем возбуждения накатывали волной друг на друга. Кишки превратились в антенну, передавая по всему телу импульсы своих нервных клеток. Мне одновременно хотелось в туалет и не хотелось.

Когда я ощутила сильное распирающее чувство на грани боли и поняла, что он пытается впихнуть в меня уже три пальца, тело инстинктивно дернулось, и я машинально схватилась за его кулак, на моем затылке.

Сделав пару неуверенных шагов на дрожащих ногах в сторону, я сильно ударилась коленом об изголовье кровати и отшатнулась, пинаясь, хватаясь за воздух. Он неожиданно отпустил меня и я, потеряв равновесие, повалилась на пол, но тут же вскочив попыталась отползти в спасительный угол.

Казалось, что он этого и ждал, как хищный зверь играя с добычей, то отпуская, то настигая. Не дав мне