Переговорный процесс - Максим Волосатый

И тут же платформа ушла из-под ног. Степа похолодел. ПАДАЕМ!

Руки судорожно сжались. Импульсник с плазменником задергались, выламывая кисти из суставов, но Донкату было все равно. ПАДАЕМ!

Удар в ноги. Твердая поверхность прижимает к себе и тут же уходит в сторону. Проклятый космоштурм все вертит свою «кадриль», танцор долбаный.

Лифт скользит по оставшимся канатам вниз. Нет, еще не падаем. Это просто Декстер, добравшийся до пульта (неужели прошло только несколько десятков секунд?), включил максимальную скорость снижения. Степа с трудом разжал пальцы.

– Молодец! – гавкнул вдруг в наушниках голос Соловья. – Зацепили! Уходит.

– О да, младенец! Это было круто! – у Декстера, похоже, опять не сработал переводчик.

Радостный визг Селены и одобрительное гудение профессора. Слова улетают, как в космос. Ни радости, ни горя. Только страх. Страх и полная дезориентация. Лифт летит вниз. Ноги холодеют. Руки отказываются слушаться. Одна из красных точек удаляется, оставляя вторую в одиночестве. Вот она начинает кочевать с экрана на экран. Страх. И зацепиться получается только за нее. Следить. Следить за появлением этой точки. Ловить ее в прицел, наводить на нее мутные пятна курсоров. Только лишь бы не думать о приближающейся поверхности. Не думать о том, что они вот-вот… А скорость лифта…

Еще рывок, и дружный крик в наушниках. Еще один трос попал под раскаленный плевок истребителя. Подонки. Бояться сильнее уже не получается. И так максимум. Остается только точка. Красная точка. То появляющаяся на маленьком экране, то исчезающая с него. Ловить. Стрелять. Огонь! Огонь! Руки уже почти ничего не чувствуют. Огонь!

– Стоооооооп! – крик Соловья – Прекратить огонь!

Нет уж, живым он не дастся. Еще. Еще.

– Стой! – в голове как будто взорвалась шумовая граната. Вот теперь Степа верил, что Декстер был командиром у коспехов. Руки сами собой разжались, чуть ли не отбросив оружие.

– Приго… – договорить Соловей не успел.

Удар. Платформа рухнула, и Степа рухнул вместе с ней.

Глава 13

Во тьме все явления кажутся страшными. Вот и сейчас в неподвижной темноте к нему что-то подкрадывалось. Оно отталкивало Степу, шевелило его, пыталось пробраться к животу.

Почему так темно? Он что, уже умер?

Подкрадывающееся нечто уже добралось до его прижатой к телу руки и начало вытаскивать из нее то, что она держала. Оружие? Ну уж нет, Степа сжал руку покрепче. Если уж его на тот свет пустили с оружием, значит, он его не отдаст.

Да почему темно-то? Где обещанное пламя под сковородками?

Нечто оказалось настойчивым. Оно потянуло трубу плазменника (ага, эта рука – правая) на себя. Степа еще крепче прижал руку к телу и, изловчившись, попытался оторвать это нечто другой рукой. Правда, для этого пришлось выпустить импульсник. Да и пыль с ним космическая, плазменник мощнее.

И вдруг он полетел. Вверх. По глазам ударил свет. Нет, он еще не умер, он только возносится.

– Эй, ты в порядке?

А вот голос… Вот этот вот… Вот, ну никак он не походил на глас ангела. Скорее, наоборот. Но все же был до боли знаком. Свет перестал бить по глазам. Его заслонило широкоскулое монголоидное лицо. Они что, с Декстером вместе возносятся? Ну нет, он так не согласен. С этим только свяжись, выгонят откуда угодно…

– Ты живой? – к широченной морде сакса прибавилось хищное лицо космоштурма. Его фирменная косичка свисала прямо на забрало шлема. – Хоть глазом-то моргни.

Степа послушно моргнул.

– Ф-фух, живой, – облегченно выдохнул Соловей. – Не надо так пугать.

Он чуть отодвинулся и посмотрел на Декстера.

– Шойс, давай с него шлем снимать. Только осторожно.

Степа несколько отстраненно наблюдал, как толстые пальцы сакса отстегивают шлем. Густой, напоенный травами воздух хлынул в скафандр. Степа поморщился. Фу, какой-то он… переперченный, что ли. В космосе лучше.

– Болит? – тут же заботливо поинтересовался Декстер, поддерживающий ему голову.

– Нет, – Степа послушал свой голос и удовлетворился. Все в порядке. – А зачем вы с меня шлем сняли?

– Сам можешь двигаться? – опять придвинулся космоштурм.

– Могу, – Степа попытался сесть. Сел. И понял, что ошибся. – Голова болит.

Донкат прикоснулся к затылку и поморщился – затылок пульсировал болью. Соловей цокнул языком и посмотрел на сакса.

– Ага, – этот гад, такое впечатление, даже обрадовался. – Вот так лучше всего объяснять, для чего нужны эти штуки.

– Какие? – поморщился Степа.

– А вот эти, – Соловей взял кончик своей косы и продемонстрировал его Донкату.

Потом повернулся и отработанным движением закрутил косичку на затылке так, чтобы получился небольшой плоский спиральный узел. Космоштурм спрятал в этот узел конец косички, пару раз шлепнул по нему ладонью и повернулся обратно к Степе.

– Где болит? – неожиданно поинтересовался он.

– Вот тут, – Степа прикоснулся к затылку и вдруг осознал, что остатки прически Соловья располагаются как раз в этом месте, где и жила боль. Он удивленно поднял брови. – Так что, это у вас для… этого?

– Именно, – чуть снисходительно улыбнулся Соловей. – Контакты для «кадрили» располагаются так, что при стыковке за шлемом получается бугор, – он протянул Донкату его только что снятый шлем. – Пощупай.

Степа честно засунул в шлем руку и… ничего не нашел. Еще раз вопросительно глянул на космоштурма.

– Вот, – удовлетворенно произнес тот. – Ничего нет. А когда убээсы работают в двойке, контакты батарей смещаются чуть вверх, и сзади шлема получается выступ. Это в нормальной жизни не отследить, – он выразительно поднял шлем, – а выясняется только тогда, когда двойка в бою падает. Сильно. Головой. Вот тогда-то и чувствуешь на себе все недостатки конструкции.

Соловей понимающе переглянулся с Декстером.

– Причем сказать, что это ошибка конструкторов, вроде бы и нельзя: эта особенность есть практически у скафандров всех стран. Так что остается самим страховать себя от вот таких случаев.

Он еще раз выразительно похлопал себя по кичке.

– А Декстер? – Степа показал на сакса.

– А у меня – вот, – Шойс чуть повернул голову и взъерошил густую шевелюру.

И только сейчас Степа отметил, что, да, действительно, на том же месте, что и у Соловья, у Декстера из волос выстрижена довольно плотная подушечка.

– Понятно, – протянул он. – И что мне теперь делать?

– Отращивать волосы, – посоветовал космоштурм. – И делать такую же косичку.

– И вовсе не обязательно, – перебил его Декстер. – Можно как у меня.

– Нельзя, – не согласился Соловей. – Он русский или нет? Русский космоштурм должен ходить с косичкой.