Синдром МакЛендона - Роберт Фреза

— Договорились.

Она ушла, а я вышел пройтись до «Гарцующего пони». У Гарри появилась новая вывеска: «Не стреляйте в пианиста — он играет как может». Он поставил Розали ночной барменшей, и теперь у него оставалось время позаботиться о клиентуре и отшить особо буйных представителей местного клана выпивох.

Мужчины Шенектади любят, чтобы их женщины были такими: большими, и я с порога заметил по лицу одного парня, что Розали не могла не оценить некоторые прелести своей новой работы. Я поприветствовал ее и только потом заметил две знакомые бесформенные фигуры, ссутулившиеся над столом. Та, которая повыше, помахала мне:

— Друг Кен, для меня это огромная радость. Фортуна благословила нас и вымостила дорогу под нашими ногами! Идите к нам!

— Доктор Бобр. Я удивлен, что вы еще разговариваете со мной, — воскликнул я.

— Тьфу-тьфу! Кен, вы знаете, я бы никогда не позволил простой политике, тем более родственной политике, вмешиваться в мои дружеские связи. Как говорит Баки: «Однажды обретенная дружба дороже золота и банкнотов».

Чивс добавил:

— Его Округлость подразумевает, что его полубратья имеют печальное стремление сокращать продолжительность жизни друг друга, поэтому данная ситуация для нас весьма привычна.

— И в самом деле, я иногда спрашиваю себя — что есть полубрат для полубрата? Тривиальная ссора за право наследования, кажется, весьма разгорелась в нынешний год, да, Чивс? Сколько там всего получилось — три брата и пара кузенов?

— Что-то около того, — подтвердил Чивс. — Друг Кен, его высочество считает, что его полубрат Генхис устроил заговор, чтобы поставить своего полубрата Адольфа в затруднительное положение, поэтому он не видит необходимости обвинять вас в чем-либо.

— Совершенно верно. Я уверен, что вы просто выполняли свой долг, как его понимали, или, как говорит Баки: «Правильное мышление иногда требует большого напряжения». С тех пор как папа несколько лет назад объявил о своем скором удалении от дел, кажется, не проходило месяца, чтобы не надо было идти на похороны. Какая докука! Друг Кен, что-то я забыл — в месяце тридцать дней или тридцать один?

— Да, — ответил я. Он наморщил нос.

— Со слов друга Катарины я понял, что вы разоружили двух вооруженных злодеев на борту вашего корабля. На меня произвело большое впечатление то, с какой отвагой и твердостью вы ведете себя в опасных ситуациях.

— Если бы я был еще чуть-чуть потверже, то стал бы совсем неповоротливым, — заметил я грустно и изложил им отредактированную версию сегодняшних событий.

— Так, — кивнул Бобр, — должен заметить, что у вас, судя по вашим словам, был очень утомительный день. И все же, как говорит Баки: «Завтра — всегда лучше; это означает, что вы пережили сегодняшний день».

Я провел несколько секунд, пытаясь сообразить, к чему это, и переменил предмет разговора.

— Доктор Бобр:

— Пожалуйста, друг Кен, называйте меня Баки!

— М-м: Баки, я все хотел спросить вас, почему настоящий Баки так популярен в вашем мире.

— Друг Кен! Какой глубокий вопрос! Я считаю, что нас привлекает кристальная чистота философии Баки. Интеллектуалы полагают, что эта философия безупречна.

— Но рассказы про Баки-Бобра: довольно: простые рассказы, разве нет? — спросил я, вежливо пытаясь намекнуть, что на самом деле они простоватые.

— О нет, друг Кен. Нет! Их глубина невероятна. Я сам могу постичь ее едва ли наполовину. Вот, к примеру, возьмите эпизод в рассказе «Баки-Бобр встречает Банни-Кролика», где Баки берет отдых от своих трудов, чтобы отправить открытку своему другу Деревянной Колоде. Обманчиво простое действие по отправлению открытки явно символизирует душевные терзания Баки — не сбросить ли свое бремя, на что указывает в своих комментариях Су-Джен. Баки добивается успеха, преодолевая собственные сомнения, и успех его обеспечен именно этим весьма незначительным действием, которое потребовало от него таких значительных душевных усилий.

Чивс погрузил нос в стакан с медом.

Все это оказалось явно выше моего разумения.

— Я всегда думал, что он, наверное, просто хотел послать ему привет.

— Друг Кен! — печально заметил Бобр, выводя кренделя пальцем в воздухе. — По-видимому, вы не совсем уловили противоречие, и вам не удалось подвести к нему логическое обоснование — вам надо бы почитать Су-Джена. Давайте порассуждаем — как бы автор мог допустить столь явное несоответствие в столь глубоком произведении. Оно никоим образом не служит развитию сюжета. Так что на первый план выходит более глубокое, философское значение. Я опечален, потому что пока вы со всей своей страстью не пожелаете заполнить неожиданные глубины этих великолепных сказок потоком духовных усилий, вы не сможете постичь всего богатства мысли, которое открывает нам Баки. Время приведет вас к более полному пониманию. Как ты думаешь, Чивс?

— Я и сам нахожу комментарии Су-Джена весьма вдохновляющими, — признался Чивс.

Я немного подумал.

— Баки, если рассказы про Баки-Бобра — такая популярная книга на вашей планете, как же вам было позволено взять себе это имя?

Баки выглядел немного удрученным — у него даже перья на шляпе опали.

— Скажу вам по секрету, друг Кен, этим я обязан влиянию своего отца. Простолюдину, как бы высоко он ни вознесся, не подобает носить такое имя, и мне до сих пор неловко, что был выбран именно я, никак не достойный этой чести.

Чивс вытащил из кармана часы и посмотрел на них. Бобр открыл было рот, чтобы продолжить, но я заметил, как Чивс подмигнул ему.

Баки понял намек.

— О Боже мой. Друг Кен, наша встреча доставила мне неописуемое наслаждение, но, боюсь, время заставляет меня покинуть вас. Чивс только что напомнил мне, что ваша недолгая встреча с нашим кораблем задала нам в посольстве немного работы. Я искренне надеюсь на продолжение нашей беседы в отсутствие неотложных дел. А до той минуты, как говорит Баки: «Да осияет луч солнца путь твой».

Когда они с Чивсом вперевалку скрылись за дверью, ко мне, чтобы я не заскучал, подвалил Гарри.

— Привет, адмирал! Как дела? Я слыхал о вашей перестрелке в космосе. Сегодня все, что ты закажешь, — за счет заведения.

— Ну уж нет, спасибо. Мне и так хорошо. Дайкстра и Макхью тебе все рассказали?

— Почти все. Ты опишешь мне сражение? Господи, как жалко, что меня там не было!

— Мне тоже жалко: — Я немного помолчал. — Если не возражаешь, я бы рассказал тебе в другой раз. Сейчас мне не хочется об этом говорить.

— Ничего страшного, Кен. Я все понимаю. Слышь, а ты знаешь шутку про лошадь по имени Нету, которая возила тележку и все время терялась?

— «Тележка есть, а лошадь Нету»?