Князь Вольдемар Старинов. Книга вторая. Чужая война - Сергей Садов

— Да пусть болтают. Думаешь, удастся скрыть это все от горожан? Главное, чтобы за город не выбралось. Потому надо бы усилить патрули в бухте и в городе. Ночью никаких передвижений.

— Крейс давно уже бесится от этого, — хмыкнул Джером. — Его этим комендантским часом совсем прижали. У него ж основное время работы — ночь.

— Проблемы Крейса меня не волнуют. Что с лодками?

— Отбираю подходящие. Те, что отобрал, уже начали смолить.

— Хорошо, продолжай работать.

— Мне вопросы задают… те люди, которым я не могу не ответить.

— Роухен и Розен? Отсылай их ко мне.

— Еще Лиром.

— Этого тоже ко мне шли. Чего с ними беседуешь? А вообще… ну, придумай что-нибудь. Скажи, жертвы Водному богу готовим, чтобы вызвать шторм и разметать вражеский десант.

Джером на секунду задумался, потом расхохотался.

— До такого я не додумался. Хорошая идея, милорд. В таком случае, я в порт.

Володя проводил умчавшегося Джерома взглядом и покачал головой. Вот кого надо было отправлять к родезцам. Этот бы задурил им головы как никто. Одна проблема — он слишком много знает про оборону. Если попадется — все планы отправятся псу под хвост.

Вернувшись к Осторну, Володя обнаружил, что в доме, кроме слуг, никого нет. Оказалось, что купец с женой и детьми отправились на рынок… Нашли время.

В выделенной ему комнате Володя плюхнулся, кровать. Тренькнула струна гитары. Мальчик наклонился и достал ее из-под кровати, пытаясь вспомнить, откуда она здесь. Он сам принес или кто-то из слуг забрал? Не вспомнил и махнул рукой — какая разница? Задумчиво! провел пальцем по струнам… Давно не играл — все дела и дела. Сделал перебор… нахмурился и оглядел маленькую комнату, которая сильно глушила звук. Взял гитару и вышел на улицу. Устроился на скамейке в небольшой беседке и опять заиграл. Не что-то конкретное, а просто перебирая струны, плетя мелодию словно кружево. Неважно, какой аккорд и какая нота, лишь бы звучало в лад — этакий мелодичный хаос. Потом замолчал, зажав струны, и вдруг решительно ударил по ним…

Добром и словом другу помоги,И лишь когда грозят ему враги,Ты можешь силу духа и рукиВложить в свой гнев, удары и броски.Свое непревзойденное оружиеС собой соедини и победи!Всегда и всюду жертву защити,Поверженного в схватке пощади,Достиг победы, снова к ней иди —Важнее прошлой та, что впереди.Свое непревзойденное оружиеНоси в своей груди и пой в пути[1].

Песня не очень подходила под гитару, но Володя постарался все же максимально приблизить аранжировку к оригиналу. Все равно не совсем верное звучание, все-таки ударных не хватает. Нет, это песня определенно не для гитары. Что бы такое более удачное… и под настроение… рыцарское…

Володя хмыкнул… Рыцарь с ржавыми шпорами.

Лечу, ни пуха, ни пера,Лечу, ни пуха, ни пера,Я вам признаюсь честно,Что эта странная игра,Что эта странная играУжасно интересна.Воображать, что ты герой,Добившийся успеха.Пусть это все зовут игрой —Мне это не помеха.Пускай победы нелегки,Пускай победы нелегки,Но такова работа.Пускай хохочут дураки,Пускай хохочут дураки,Глумясь над дон Кихотом.Их сам оставит в дураках,Насмешек всех сильнее.И он прославится в веках,Восславив Дульсинею[2].

Да уж, герой… Хотя, может, и станет, если Тортон все- таки удастся отстоять. Сложат легенды о чужеземном князе…

Позади раздалось хлопанье. Володя резко обернулся. Там, удобно расположившись на травке, сидели Аливия с братом.

— И давно вы тут?

— С момента, как вы заиграли какую-то странную мелодию, милорд.

— Володь, а ты мне раньше эти песни не пел. И знаешь, я почти все-все поняла. Давай продолжим учить твой язык! Мне он нравится. И кто такая Дульсинея, которую ты восславлял? — В голосе девочки послышались ревнивые нотки. — Она была твоя невеста на родине, да?

Мальчик расхохотался.

— Потише, стрекоза, я не могу на все сразу ответи А насчет Дульсинеи можешь не переживать, эта почтенная дама — невеста одного благородного рыцаря, который отправился в путь, чтобы восславить ее имя, побеждая врагов.

— Ух ты! — Глазенки Аливии радостно засверкали. Тут она покосилась на брата: — А ты бы вот так смог отправиться в путь, чтобы прославить свою невесту?

Руперт отчаянно покраснел, потом пробормотал, что типа все это ерунда и что он не благородный, чтобы заниматься разной дурью. Тут он глянул на Володю и совсем смутился.

— Простите, ваше сиятельство, я совсем не имел в виду вас…

Володя перескочил через перила беседки, оставив гитару там, сорвал несколько невзрачных цветков, подошел к Аливии и опустился перед ней на колени, протянув букетик.

— Все ради вас, прекрасная леди.

Аливия вдруг смутилась, покраснела и замерла, не зная, что сказать. Володя улыбнулся, связал стебельки и приладил букетик девочке в волосы. Потом протянул руку и слегка ущипнул ее за нос.

— Ай! — Аливия обиженно пискнула и уставилась на Володю.

— Рот закрой, а то птичка залетит, — серьезно посоветовал мальчик.

Рядом невоспитанно хрюкнул Руперт и отчаянно попытался не расхохотаться.

Володя сыграл еще несколько мелодий, а Аливия попросила записать слова про «нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы» — решила попробовать перевести. Мальчик поднялся.

— Вот что, Кнопка, пошли-ка в дом, там и займемся. Я тебе помогу. Заодно продолжим язык изучать.

— А тебе не надо по делам? — тревожно и с отчаянной надеждой спросила девочка.

— Нет — усмехнулся мальчик. — Сегодня я до вечера совершенно свободен.

— Ура-а-а-а!!! — Аливия вскочила и заскакала вокруг Володи, но тут же скривилась от боли.

— Говорил же, не скачи пока! Еще недельку спокойно посиди, а потом хоть на голове стой.

— Я попробую, — серьезно пообещала Аливия и тут же схлопотала подзатыльник, отбежала и с безопасного расстояния показала язык.

Руперт что-то сердито крикнул ей, а Володя рассмеялся. Грусть исчезла. Умеет же эта пигалица поднять настроение. Но чему удивляться? Каким-то образом она сумела вытащить его из бездны отчаяния, сумела растопить его холодность. Сейчас Володя еще не мог понять, радоваться ли тому, что он снова умеет искренне смеяться, грустить, сердиться. Что его чувства больше не имитация, а от души. Единственно только плакать так и не научился… Однажды ночью он проснулся с криком — снова приснилось крыльцо дома… вот мама спускается по лестнице, держа за руку Ленку. Рядом идет отец, а впереди скачет он… Вот отец толкает его в сторону, выстрелы… И тут Володя проснулся… В душе горечь и боль, но глаза сухи… Как ему в этот момент хотелось разреветься, сбросить этот груз с души, отпустить прошлое, чтобы оно отпустило его. Но цепь еще прочна…