Ужасный век. Том I - Андрей Миллер

сзади. Сквайр потянулся к мечу, но его ладонь на рукоятке накрыла ладонь женщины. Её кожа была нежной, но совершенно холодной.

— Меч не нужен. Что ты собираешь с ним делать, ммм? Разве за мечом положено тянуться подле женщины, которую возжелал? Ну и глупость! Оставь. Послушай-ка лучше ту, что добра к тебе… Я ведь говорила: не любит мой гость крестиков. Чувствуешь ли ты, Мартин, присутствие здесь Творца Небесного? Нет? Нет. А кого-то другого?..

Мартин слышал голоса рыцарей, но не мог разобрать слов. Различил резкие звуки движения — и так же ясно услышал, как всё в один миг стихло. Больше ни голосов, ни ржания коней, ни порывов ветра. Лишь потрескивал очаг да слышалось дыхание Геллы возле уха. Она холодная, словно труп. Но хотя бы дышит.

— Сорви ты этот крестик. Брось его в огонь. Пусть горит…

Пальцы женщины нежно пригладили его лицо, а потом опустились ниже. Острый ноготок чуть впился в шею: почти не больно, но всё-таки больно. Гелла медленно провела им под челюстью Мартина, от уха до уха.

— Сожги, если нужна на плечах голова.

Глава 2

Кайл проснулся от холода и, увидев меж неподвижных крон тёмное небо, понял: слишком рано. Костёр затушили ещё до темноты: пламя в ночи сулило больше опасности, чем блага. Вытащенные из огня камни, которые Кайл положил рядом с собой, давно остыли. Шерстяная накидка тоже не помогала, но оставалось только терпеть.

Кайл из клана Гэннов всегда чувствовал в холоде границу между простым неудобством и настоящей опасностью. Опыт.

Гвендл повёл головой, осмотревшись. Его товарищи лежали, зябко свернувшись, вокруг погашенного костра. Часовой не спал: он мерно покачивался и бормотал что-то под нос, сидя на трухлявом пне. Всё было спокойно. Кайл снова закрыл глаза.

Из-за холода уснуть не получалось, и гвендл пытался думать о приятном. Он представлял родную деревню, покинутую ещё при молодой луне — сейчас месяц истончился в противоположном направлении.

Вспоминал, как их провожали: тогда никто не боялся палить больших костров. Таких, к которым ближе трёх шагов не подойти. А ещё вспоминал девушку, танцующую меж всполохов и теней, среди кружащих искр. Словно пляшущую с самими огнём, в такт бубнам и барабанам. Её медовые волосы при костре отливали рыжим. Она-то согреет Кайла! Самой холодной ночью в её объятиях тепло и уютно. Нужно только вернуться домой…

Кайл всё-таки провалился в сон, но не слишком надолго. С очередным пробуждением пришли невесёлые мысли.

Холодное лето. А значит — не жди приличного урожая на скудных полях, не жди много грибов и откормившегося зверя. Опять зима выйдет тяжёлой, как три года назад — а ту зиму Кайл помнил слишком хорошо. Она прибрала старую мать Кайла и ещё не окрепшего брата. Многие тогда не дожили до весны.

Уже очень давно гвендлы не были хозяевами полям к западу Орфхлэйта — который чужаки называли Восточным Лесом.

Древний народ оттеснили люди, закованные в тяжёлую броню. Кайл полагал, что сами земли для чужаков значили немногое: они просто хотели уничтожить гвендлов. Живших здесь задолго до времён, когда с юго-запада принесли кресты. Нежеланных для Стирлинга соседей. Скудная земля никогда не могла досыта накормить гвендлов, но хотя бы позволяла им не вымирать.

Теперь всё стало хуже. Гвендлы своему священному лесу — дети, однако не очень-то любимые.

Что оставалось лесным жителям? Они слабели год от года и век от века. Нашлись те, кто принял новых хозяев и поклонился их кресту. Кое-кто и сейчас покидал леса в поисках лучшей жизни — некоторым даже везло.

Но большинство держалось за то немногое, что у гвендлов осталось. За веру предков и тысячелетний уклад жизни.

А клану Гэннов повезло меньше других: им и по меркам Орфхлэйта досталось немногое. Самые скудные поля в проплешинах леса, самые безрыбные реки — да чащи, где духи Орфхлэйта давали мало добычи. Хорошо Койрнам и Нэйрнам: они могли вести мудрые речи о соблюдении баланса с Пришлыми. Гэннам куда больше приходилось силой брать в Вудленде. Иначе только умирать с голоду. Какие бы ужасы Пришлые ни рассказывали своим детям о гвендлах — не от хорошей жизни те промышляли набегами.

Мужчина кое-как продремал до рассвета, надеясь хоть отчасти восстановить силы. Еды у отряда, углубившегося во владения Гаскойнов, было с недавних пор вдоволь. Это очень помогало.

По-настоящему Кайл уснул буквально перед тем, как его растормошили. Пора двигаться дальше. Гэнны собирались в путь молча и сосредоточенно: жаль было тратить силы на разговоры.

Основной отряд — три десятка человек, остался в глубине чащи, отделявшей земли близь замка барона от пары крупных деревень. Он должен был медленно продвигаться по оговорённому пути. Кайл и несколько его парней отвечали за разведку.

Не так уж велика эта роща — но при том весьма дремуча, да ещё и холмиста, так что дорог через неё проложено не было. Мало кто ходил самым коротким путём. В деревнях говорили об опасном звере: будто волки в этому лесу особенно злобны. И даже медведи встречаются. Но гвендлы зверей не боялись — они превосходно знали, что люди страшнее любого волка или медведя.

А случаются в чащобах вещи и пострашнее людей.

Вышедший из Орфхлэйта отряд искал в землях Гаскойнов не еду — на все голодные рты не утащить. Интересовало нечто ценное, что позже получится продать. Товары меняли на насущное у зажиточных кланов или сбывали редким торговцам — приходящим с той, восточной стороны необъятного леса. Иные гвендлы сами пускались в долгую и опасную дорогу на восток. Но таких отчаянных смельчаков находилось ещё меньше, чем готовых идти в набег на Пришлых.

А иногда награбленное в одной вудлендской деревне просто переходило к жителям другой — у коих больше гвендлской крови да нравы попрактичнее. Никого это особенно не смущало.

Не имелось у лесных жителей ни тяжёлой брони, ни могучих боевых лошадей, ни арбалетов, ни железной строевой дисциплины. Зато они жили кланами. И пускай эти огромные семьи часто враждовали между собой — но внутри них люди друг за друга держались. Иначе древний народ давно бы погиб.

А вот одной деревне Пришлых часто было плевать на соседнюю. В иных селениях и древняя вера оставалась достаточно сильна, хоть это тщательно скрывали. Дружелюбные места всё ещё встречались на давно отобранной у гвендлов земле.

Разведчики достигли кромки леса и свернули в сторону: к речке, берега которой поросли тростником и осокой. Высокая трава — какое-никакое укрытие.