Комсомолец - Владимир Поселягин

— Понятно.

— Твой пес?

Обернувшись, я разглядел остроконечные уши щенка, что прятался в траве.

— Мой… Ты что тут делаешь?! Кто повозку будет охранять?! А ну-ка на место! — крикнул я ему.

— Ух, как шустро улепетывает.

— Он повозку должен охранять, а не за мной бегать. Молодой еще, службу только начинает понимать.

— Ладно, наша машина подошла, бывай, парень. Спасибо за помощь, — протянул мне руку Прокопенко. Рукопожатие у него было крепким, да и у меня не слабое.

Сержант стал спускаться к своим. Там фары машины освещали луг, а я направился на противоположную сторону косогора, к лагерю. Похлебка готовится, да и чайник уже, наверное, закипел.

Через час, когда я поужинал — на утро еще осталось — и приготавливался отойти ко сну, надо мной прошла очередная группа немецких бомбардировщиков. Со стороны Луцка были видны отсветы пожаров, которые подсвечивали летчикам цели. Сплюнув, я укрылся одеялом и спокойно уснул.

Я был в курсе, что немцы, прорвав оборону границы, двигаются к Луцку. Не знаю точно, где, но предположу, они стоят где-то недалеко. Думаю, завтра-послезавтра они возьмут город. Я пока еще не выбрал, зайти в Луцк или, обойдя его, двигаться дальше, вглубь страны, опережая немцев.

Утром решу. Скорее всего, наведаюсь в город, узнаю, как там парни. Все-таки сотрудники этого отдела стали для меня своими.

Еще не совсем рассвело, как я, позавтракав, выехал к на удивление пустой дороге и покатил к городу. Думаю, за час доберусь, тут совсем немного осталось. Ехал я, естественно, в крестьянской одежде, поэтому, когда меня догнали и, что важно, обогнали трое мотоциклистов в форме мышиного цвета, замер от удивления. Я, конечно, слышал, что немцы двигались вглубь страны, наматывая чуть ли не по сто километров в день, но убедиться в этом лично — совсем другое дело. Я думал, они ближе к вечеру к городу подойдут, а оказалось, уже сейчас разведгруппы шныряют по дорогам.

— …чтоб вас перевернуло,… …нагнуть и… … долбаные! — вырвалось у меня.

Немцы на меня особо внимания не обратили. Ну, едет паренек на повозке, где было свежескошенное сено, да и то немного — я сегодня утром накосил, выкинув окровавленную траву. Едет и едет, задание у них было поважнее.

— Так. Это разведка. Значит, за мной идут основные силы. Следует поспешить, — пробормотал я и стегнул Красавца.

Мы и так не сказать, что медленно двигались, теперь же еще увеличили скорость, перейдя на рысь. Еще немного, и Красавец сорвется в галоп. Загонять его не хотелось. Я планировал двигаться сегодня не только весь день, но и большую часть ночи, чтобы у меня была фора.

Когда появилась окраина города, я заметил на дороге давешних мотоциклистов. Они спокойно стояли и курили у своих двухколесных машин. Красавец уже перешел на быстрый шаг, поэтому мое появление из-за поворота не удивило немцев своей внезапностью. От него до немцев было триста метров, что позволило мне обдумать ситуацию.

«Их семеро, один на одиночке, и по трое в двух больших с пулеметами в люльках. В принципе нормально. Главное, того, у одиночки, завалить, стоит неудобно, да и автомат у него, может стегнуть очередью», — судорожно размышлял я, прикидывая план действий.

Судя по всему, немец хотел осмотреть повозку, скорее всего, на предмет съестного, а вот этого мне нельзя было допустить. Того, что лежало в кузове, хватит на десяток расстрелов.

— Хальт! — скомандовал стоявший на дороге немец в каске, подняв руку.

Остановив коня, я спрыгнул на пыльную дорогу так, чтобы Красавец загораживал меня своей тушей от остальных гитлеровцев, и, направляясь к первому, насколько мог быстро выхватил из кобуры «парабеллум» с глушителем и выстрелил в него.

Дернув головой, немец начал заваливаться на спину. Молниеносно выскочив из-за коня, пока остальные фашисты не поняли, что происходит, и переводя ствол пистолета с немца на немца, посылал в каждого по одной пуле. В автоматчика на одиночке пришлось послать две, первая вошла в плечо, когда он дернулся. Быстро перезарядившись, я пробежался и произвел контроль.

На миг остановившись, осмотрелся.

— Охренеть я пострелял.

Слегка била дрожь от выброса адреналина, но это у меня не первая подобная сшибка лицом к лицу, и я знал, что скоро это пройдет. А пока не прошло, требовало поторопиться.

Сбор трофеев почти сразу остановил возглас из кустов:

— Эй, парень, помоги нам, развяжи.

Подойдя к обочине, я посмотрел в заросший кустарником овраг. Теперь понятно, почему автоматчик стоял один, он контролировал пятерку пленных. Трех красноармейцев, командира в звании лейтенанта и какого-то гражданского в светлом, но уже испачканном костюме.

— Вы еще кто такие? — нахмурившись, спросил я, направив ствол только что подобранного автомата на пленных.

— Э-э, ты, парень, не шути! — сразу же откликнулся лейтенант. Видимо, он тут был признанным командиром.

— Я редко когда шучу. Документы?

— У того, что нас караулил, были. Он их в планшет убрал. Так развяжешь?

— Документы изучу, там посмотрим. Не двигаться, лежать на месте.

Отстегнув командирский планшет от ремня обозначенного немца, я было открыл его, как в небе раздались рев авиационных моторов и треск пулеметных очередей. Тройка «ишачков» дралась с двумя «мессерами» буквально над нами. Однако на это действо я посмотрел мельком. Меня заинтересовала другая группа истребителей.

Вторая тройка «ишачков» шла прямо на строй немецких бомбардировщиков. Конечно, мне было интересно, но дело не ждало. Достав из планшета три десятка удостоверений, я пролистал их и нашел нужные. Бойцы назвали фамилии, так как в их красноармейских книжках не было фотографий, лафа для диверсантов, остальных я нашел и так.

Вернув лишние документы в планшет — видимо, немец собирал их с тел убитых командиров, большая часть были именно командирские удостоверения — я бросил его на сено в повозке и, подойдя к краю оврага, спросил присутствующих, ткнув пальцем в лейтенанта:

— Этого хлопца кто знает?

— Лейтенанта? — переспросил один из бойцов. — Нет, он недавно к нам присоединился.

Лейтенант заметно занервничал и завозился.

— Это немецкий диверсант. Я внештатный сотрудник НКВД, и мне известны специальные метки в удостоверениях, однако у него их нет. Так, бойцы, разошлись. Вернее, расползлись в стороны, — приказал я, поднимая ствол автомата.

— Эй, ты чего делаешь?! — закричал диверсант. — Не имеешь права!

— Я все имею. И всех.

Автомат коротко дернулся в моих руках, и пере одетый немец — или фашистский пособник, говорил он чисто — откинулся на спину, зажмурив глаза. Фуражка слетела с его головы и откатилась в сторону, а в паху начало расплываться большое пятно.

— Ты что, идиот, действительно решил, что я тебя расстреляю? Ага, щас, нашим сдам.

— Горит! — вдруг заорал один из бойцов, с трудом вставая на ноги и глядя в небо. Посмотрев туда же, я обнаружил, что один «мессер» действительно, дымя, несся к земле и упал где-то за рощей. В это же время другая тройка наших «ястребков», достигшая клина бомбардировщиков, с ходу атаковала строй и, на удивление, сразу сбила одного. Тот, дымя горящим мотором, устремился к земле, а в воздухе раскрылись два парашюта.

— Красивое зрелище, — довольно кивнул я, после чего, повернувшись к пленным, спросил: — Мотоциклы кто водить умеет?

— Все умеем, мы из автобата, — ответил тот же боец.

— Отлично, забираете технику и валите отсюда, а я пока соберу документы у немцев и часть оружия, — сообщил я, спускаясь по тропинке и доставая нож. — Как вас взяли-то?

— Как-как, — проворчал боец, остальные продолжали молчать. — Подлетели и заорали что-то по-своему. А у нас даже оружия не было, кроме пистолета… этого.

— А гражданский кто? Я так понял, вы командировочный?

— Из самого Киева, позволю напомнить, молодой человек, — ответил тот с несколько специфичным говором. — Я отвечаю за…

— Да я это из документов понял, — перебив его, сказал я. — Вот, кстати, в плен к немцам я вам попадать не советую. Расстреляют. У них приказ по всем частям политработников и евреев расстреливать. С этими вам еще повезло, похоже, не поняли, кого взяли.

За разговором мы освободили дорогу от тел, побросав их вниз, трофеи я покидал в повозку, включая один МГ-34 с солидным боезапасом, а также бойцы помогли мне погрузить «языка». Я еще на всякий случай проверил у него веревки и навязал дополнительные узлы.

Бойцы попрыгали на мотоциклы, теперь они были вооружены карабинами. Гражданский сел в люльку, причем в ту, где я снял пулемет, и через несколько секунд только поднятая пыль и выхлоп от мотоциклов напоминали, что тут стояла техника. Обернувшись, я заметил на дороге клубы пыли и, выругавшись, подбежал к повозке, закинул Шмеля в кузов и погнал в город. К Луцку подходили немцы.