Страж. Тетралогия - Алексей Пехов

Всего лишь на секунду мне показалось, что оно ослушается, но Пугало только недовольно тряхнуло плечами, запахнуло расстегнувшийся солдатский мундир, отвернулось, с досадой черкануло серпом по стене здания, оставив на ней длинный след. Хромая, оно отправилось прочь.

— Черт побери, Людвиг! Ты знаком с этим?! — Шуко тоже был на взводе.

— Да. Можно сказать и так, — произнес я. — Это мой… спутник.

— Одушевленный?! Темный одушевленный с силой как у десяти окуллов?! А то и двадцати! Да он же ходячая смерть! Ты, часом, не чокнулся?!

— Прекрати орать.

Цыган задохнулся от возмущения, щелкнул бритвой, закрыв ее, убрал в карман.

— Вот что я тебе скажу, Синеглазый. Ты играешь даже не с огнем — с тьмой. Таких тварей надо сразу же убивать.

— Эта тварь намного опасней, когда за ней не приглядывают, и убить ее не так-то просто.

— Я не знаю, какая душа зародилась в огородном пугале, но в ней нет ничего чистого.

— Да в половине из нас этого нет! — рассмеялся я. — Если ты беспокоишься обо мне — не стоит. У нас с Пугалом деловые отношения — оно не мается от скуки, а я терплю его компанию.

— Можешь говорить что угодно, но если я встречу его еще раз, то убью.

— Дело твое, — тут же сменил тон я. — Только если меня не окажется рядом, и оно выпустит тебе кишки, Розалинда вряд ли этому обрадуется.

Он вздохнул и сказал:

— Ты дурак, ван Нормайенн, и эта дурость когда-нибудь тебя убьет. Вечно ты заигрываешь с тем, к чему не стоит приближаться.

Шуко о Пугале больше не разговаривал, и за полчаса мы добрались до палаццо. Вошли так же, как и я вчера, через инжировый сад.

Слуга открыл нам дверь.

— Господин Пауль и госпожа Розалинда уже вернулись? — спросил я у него.

— Никак нет, синьоры. Их еще не было. Мы с Шуко переглянулись.

— Что-то они долго, — с тревогой произнес цыган. — Отсюда до Санта-Мария-дель-Фиоре гораздо ближе, чем до госпиталя. А ведь мы провозились половину дня, да и шли обратно кружным путем.

Я задумчиво почесал бровь:

— Ты прав. До городского собора двенадцать кварталов. В принципе они должны бы уже вернуться.

— Я иду туда! — решительно сказал цыган. — Ты со мной?

— Конечно.

Мы стали спускаться по лестнице, кода дверь отворилась, и в палаццо ввалились стражи.

Розалинда была бледна и не скрывала своего испуга. Куртка Пауля оказалась разодрана на плечах, сам он — весь в пыли, а на лице кровоточили свежие ссадины.

— С тобой все в порядке? — Шуко бросился к жене. Губы у нее затряслись, но она сдержала эмоции и закатала рукав.

— Твою мать! — потрясенно сказал я, разом забыв все другие слова.

— Этого не может быть, — натянуто рассмеялся Шуко. — Это просто невозможно!

— Но, к сожалению, это есть, — устало сказал Пауль, садясь на ступеньки.

Я взял Рози за запястье, внимательно осмотрел. Сомнений больше не было, но я лишь сказал:

— Странный след, словно чьи-то пальцы.

— Идем, тебе надо лечь. — Цыган пришел в себя и решительно взял жену под локоть. — А с тобой я поговорю позже.

Он послал стражу свирепый взгляд, который не предвещал тому ничего хорошего, но Пауль даже не посмотрел на него, разглядывая свои узловатые руки.

— Рози, все будет в порядке, — сказал я девушке. — Мы найдем способ избавить тебя от этого.

— Спасибо, Людвиг. — Она постаралась улыбнуться и ушла вместе с Шуко, напуганная и потрясенная, как и все мы.

Пауль задумчиво сжал и разжал кулаки, глухо произнес:

— Стражи не болеют. В том числе и юстирским потом. Случившееся невозможно.

— Я привык доверять своим глазам. Розалинда оказалась исключением из этого правила — сыпь очень приметная. И у нас меньше суток, прежде чем она умрет. Так что, быть может, ты просто расскажешь, что у вас там произошло?

— Мы пришли в собор и полностью его проверили. Центральный неф, правый неф, левый неф, хоры, орган, киворий.[31] Ничего. Ни одной темной души. Тогда мы разделились, я направился посмотреть преддверие, а Розалинда хотела еще раз проверить северный неф. Я вернулся к ней, когда услышал шум драки. Там была душа, Рози смогла ее ранить. Я смог отогнать темную и…

— И?

— Эта тварь убила моего пса! — с ненавистью сказал Пауль.

— Мне жаль Тигра.

Он кивнул, поиграл желваками и сказал, рубя фразы:

— Я бы выследил ее и добил, но Рози упала и начала кричать. Эта гадина успела схватить мою ученицу за запястье.

— Вот почему сыпь на ее руке напоминает отпечатки пальцев, — пробормотал я. — Ты связываешь касание темной души с болезнью Розалинды?

— Связываю и тут же убеждаю себя, что это невозможно.

— Невозможно, если страж заболевает юстирским потом. Куда темная потом делась?

— Не знаю. Было не до нее. Спряталась где-то в глубине нефа. Я поставил блокирующую защиту, прежде чем увел Рози. Черт меня побери! Никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным!

Я слишком устал, не выспался, был голоден и нуждался в отдыхе, но не мог этого себе позволить. Если существует душа, способная заразить болезнью стража, то ее следует уничтожить. Но перед этим надо понять, как избавить жену Шуко от болезни.

— Надо вернуться, — сказал Пауль, опередив меня. — Вернуться и еще раз обыскать собор. Возможно, эта перламутровая гадина еще там. В чем дело?!

Думаю, от злости, появившейся на моем лице, нехорошо стало бы даже Пугалу.

Осеннее солнце, до сих пор не растерявшее своего жара, уползало в сторону бесконечных холмов, срывалось с небосклона, меняло цвет и заливало Солезино красным вечерним светом. Дома, деревья, заборы, церкви и палаццо, вода в Месоле, люди и мертвецы — все они словно искупались в крови. Это продолжалось всего лишь несколько минут, а затем свет потускнел, уступив недолгим сумеркам, мгновенно превратившим город в место еще более неуютное и неприятное, чем днем.

За два квартала до собора мы встретили хагжита с разрешительными лентами Лавендуззского торгового союза, позволяющими ему находиться в христианских землях.

— Газир![32] Газир спустился с небес и распахнул темные крылья зла над страной неверных! — выл он, сидя перед дверью разоренной лавки.

Хагжит тоже был болен, и когда мы подошли слишком близко, плюнул в нашу сторону, сотворив в воздухе охранный знак. Я положил руку на эфес палаша, видя, что рядом с ним, на коврике, лежит длинный восточный кинжал, испачканный в крови. Но человек так и остался сидеть на пороге, лишь грозил нам проклятиями своего бога. По мне, так его богу тут делать совершенно нечего — наш отлично справился, наказав жителей Солезино за какие-то, неизвестные мне, проступки.