КвазаРазмерность. Книга 6 - Виталий Вавикин

– И как ты собираешься это делать в полной темноте? – спросил Легре.

– Нейронный войд скоро закончится. Это даст возможность жидкому чипу залечить раны и перенаправить энергию на усиление зрения.

– Боюсь, в этих шахтах от улучшенного зрения будет мало проку.

– Значит, придется идти по памяти, к тому же… – Эсфирь замялась. – Фарон не советовал подключать тебя к сети, пока мы не убедимся, что клирики не установили в твое тело никаких следящих устройств.

– Почему они не могли установить такие устройства тебе?

– Я простой содомит, а ты предатель, который некогда был с одними, а потом переметнулся на другую сторону… Мне продолжать?

Они замолчали, решив, что ссорятся, скорее всего, из-за болевых ощущений и бившего через край адреналина, который не успевал перерабатывать жидкий чип. Эсфирь шла первой, на случай, чтобы, обнаружив окончание войда, велеть Легре остановиться, избегая подключения к нейронной сети. Центральная воздушная шахта была высотой в человеческий рост, позволяя не сгибаться в три погибели, как это было в тоннеле, по которому они спустились сюда. Зато здесь было много ответвлений, поставлявших в далеком прошлом очищенный воздух в центральные части жилого комплекса. Сейчас процедура фильтрация изменилась. Небольшие генераторы, особенно если сравнивать с предшественниками, были установлены непосредственно на каждом уровне. Скрытые от взглядов нейронными образами, они функционировали по принципу пневмотоннелей, обслуживаемые ремонтными микромашинами, и не требуя вмешательства людей. К тому же интегрируемые при рождении каждому человеку жидкие чипы на треть очищали поглощенный воздух.

Эсфирь старалась держаться правой стороны шахты, постоянно касаясь шероховатой поверхности, чтобы не пропустить нужный поворот. Кровь продолжала течь из полученных при падении ран. Воздух был тяжелым. Вдохи приходилось делать в несколько раз быстрее, чем при нормальных обстоятельствах.

– Ты как, держишься? – задыхаясь, спросила Эсфирь бывшего клирика.

Сосредоточенный на том, чтобы не падать без сил, клирик налетел на нее со спины, выругавшись на странном диалекте, который, казалось, не имел ничего общего с жителями КвазаРазмерности.

– Ого, это что-то новенькое, – устало улыбнулась Эсфирь. – Новый бранный язык Энрофы?

– Что? – не понял Легре.

– Твоя брань. Я жила на двух уровнях нашего мира, но ни разу не слышала ничего подобного ни от коренных жителей Квазара, ни от жителей Размерности. Остается только Энрофа.

– Это не Энрофа. Сомневаюсь, что им вообще есть дело до такой мелочи, как ругательства.

– Тогда откуда такая монументальная безвкусица?

– Клирики.

– О! Никогда бы не подумала, что в Институте всемирной иерархии уместны подобные слова.

– Они простые люди, Эсфирь, – Легре уперся рукой в стену шахты, переводя дыхание. – Не знаю, сколько еще смогу пройти. Мы потеряли слишком много крови, а воздух, кажется, становится совершенно непригодным для дыхания.

– Не волнуйся. Скоро войд закончится, и ты сможешь отдохнуть, пока я хожу за подмогой.

– Это при условии, что мы не заблудимся.

– Когда это ты стал пессимистом? – попыталась рассмеяться Эсфирь, но вместо этого зашлась сухим кашлем.

Хотя, если говорить начистоту, то она и сама боялась заблудиться. Заученные карты, как только она вернулась в Размерность, частично стерлись из памяти. К тому же неизвестно, как отреагирует ее мозг, когда жидкий чип снова подключится к нейронной сети.

– Ладно, хватит прохлаждаться, – сказала Эсфирь, продолжая движение, однако с этого момента постоянно прислушивалась, чтобы понять, идет за ней Легре или уже сдался, решив умереть в вентиляционной шахте. Однако собственных сил тоже оставалось не так много. Ноги налились свинцом, голова кружилась, легкие горели огнем.

Когда они достигли окончания нейронного войда, Эсфирь двигалась почти на автомате, едва не пропустив момент подключения к сети, велев Легре остановиться.

– Осталось немного, – прохрипела она, обращаясь к бывшему клирику.

Он что-то сказал, но она не разобрала. В памяти четко всплыл участок карты, где находился выход, вот только вспомнить, сколько нужно пройти до этого выхода, так и не удалось. Оставалось надеяться, что сил хватит.

– Жди здесь, – бросила она Легре.

Ноги клирика подогнулись, и он осел на пол шахты. Эсфирь постаралась выбросить из головы дурные предчувствия, но подключенный к нейронной сети жидкий чип нарушал связи с дополнительным мозгом, заставляя доверяться не столько логике, сколько инстинктам, пробуждая что-то животное, темное, дикое. Зато благодаря этому Эсфирь почувствовала прилив сил, позволивший ускорить шаг. Хотя причиной, возможно, стала дополнительная энергия, получаемая жидким чипом посредством нейронных сетей.

Мысли спутались. Эсфирь не хотела вспоминать свою жизнь до того, как ее признали содомитом и выслали в неиндексированные территории Квазара, но сейчас те далекие всплески безумия и агрессии не вызывали отвращения, наоборот – Эсфирь чувствовала, что в этом был смысл. «Что если вернуться и прикончить Легре, прекратив его мучения?» – мелькнула в голове далекая мысль, и тут же появилась уверенность, что нужно спасаться самой.

– В экстренной ситуации каждый сам за себя, – проворчала Эсфирь, сделала несколько шагов и замерла, понимая, что начинает терять контроль над своей темной половиной.

На выходе из шахты ее должны были ждать нейропаты, готовые проверить Легре на наличие следящих устройств. «Если я не смогу собраться, то, возможно, они станут первыми жертвами», – подумала Эсфирь, стараясь отрешиться от воспоминаний, сосредоточившись на механическом процессе передвижения: поднять левую ногу, поставить, теперь поднять правую…

Когда она добралась до заблокированного выхода, то почти ненавидела свое тело за медлительность и несовершенство. Нейронный доктор устранил большую часть повреждений, но раны не волновали Эсфирь. Она сокрушалась, что у нее нет горы мышц, чтобы сворачивать врагам головы голыми руками, нет когтей, чтобы вспарывать противникам животы, нет клыков…

Добравшись наощупь до решетки вентиляционного отверстия, Эсфирь выдрала ее голыми руками, не заметив, что сломала три пальца. За решеткой находилась стена. Она ударила в нее кулаком. Один раз, другой. Материал, блокировавший выход, был крепким, но Эсфирь продолжала наносить удары, превращая кулаки в кровавое месиво.

Находившиеся снаружи нейропаты услышали глухие удары и спешно установили деактиватор нейронных сетей, создав небольшой коридор, позволявший добраться до стены, за которой бесновалась Эсфирь.