Доктор Солт покидает город - Пристли Джон Бойнтон

— Так, значит, вы не собираетесь покупать книги или пластинки? — спросил доктор Солт, обращаясь к первому посетителю, который явился к нему после полудня.

— Нет-нет, вот моя визитная карточка.

Высокий худой мужчина, представший перед Солтом, был одет в костюм цвета какао с молоком. На шее у него болтался галстук какого-то противного зеленого оттенка. Лицом мужчина несколько напоминал Данте, только изнуренного ночными бдениями, запоями и безденежьем. В общем, малопривлекательная личность. На его визитной карточке под бирмингемским адресом значилось: «Герберт X. Коулман — частное расследование».

— Но я не нуждаюсь в частном сыщике, — удивленно произнес Солт.

— Послушайте, доктор, я не из тех, кто ловит клиентов за полу, и в работе не нуждаюсь. Я просто хотел с вами по-дружески побеседовать с глазу на глаз в уютной обстановке. Согласны?

— Не согласен. Но проходите.

— Можно, я тут присяду? — спросил Коулман, косясь на раскрытый чемодан. — Упаковываетесь? Стало быть, очищаете территорию. И далеко вы собираетесь?

— Переезжаю в отель «Беверли-Астория» на пару суток.

— Для этого есть какая-то особая причина, доктор Солт?

— Да, к тому же мне это не будет стоить ни гроша. И еще должен вам сказать, что я — человек любознательный. Мне интересно познакомиться с гостеприимством космической эры.

— Не понял.

— А вам и не надо этого понимать. Или все же надо? У вас что, клиент в Бекдене?

Вместо ответа Коулман уставился на доктора в упор холодным, чуть ли не разоблачающим взглядом. Солт и сам умел так смотреть, да еще похлеще. Так они и не отводили глаз друг от друга, пока Коулман наконец не выдавил из себя:

— Я по поводу убийства Норин Уилкс. У меня есть собственная версия, которая должна вас заинтересовать. Итак, вы утверждаете, что девушку убил не ее поклонник?

— Откуда вы знаете об этом?

— Ходят слухи. Но у меня другая версия. Ее убили вы.

— Я?!

— Почему бы нет?

— Да хотя бы потому, что, будь я убийцей, наверное, я не стал бы всех уверять, что произошло преступление, а согласился бы с версией побега, мнимой беременности, чего хотите. И уж тем более не стал бы искать для полиции труп.

— Ну и что? Разве такое раньше не встречалось? Может быть, вы психопат, попользовались своей пациенткой, а потом разделались с ней. Вы собираетесь отсюда уезжать и хотите отвести от себя подозрения, поэтому начинаете ее активные поиски, но поначалу это не срабатывает. Тогда вы ведете полицию прямо к трупу. А когда вам говорят, что ее убил любовник, вы это отрицаете, поскольку это ваша работа. Ведь так?

— Ну и что дальше? Я признаюсь в убийстве?

— Возможно, нет. Смотря по тому, как далеко вы зашли.

— И как же далеко я зашел?

— Откуда мне знать?

— Это не ответ. Что же вы не подготовились к разговору? — Солт понял, что ирония не действует на Герберта X. Коулмана. — Можно было бы придумать что-нибудь позабористей.

— Могу попытаться. Я не надеюсь на ваше признание. Вполне достаточно того, что факт убийства выплыл наружу. Вы докажете, что мальчишка не убивал, и это вас успокоит. Вы уедете совершенно счастливый, отпраздновав свой отъезд в «Беверли-Астории». Что здесь неправильного?

— Все. Это полная чушь.

— Однако кое-кто может принять ее за правду. И тогда… Когда вы хотите уехать? Возможно, вам придется еще не одну неделю помогать следствию, как говорится в таких случаях.

— Я вас понял, — сказал Солт. — И мог бы решить, что вы просто рехнулись, но я знаю, это не так.

Раздался стук в дверь.

— Это, видимо, за книгами или пластинками. Извините, я очень занят, мистер Коулман.

— Спасибо за внимание, доктор Солт. Мы еще встретимся.

— Надеюсь, что нет. Всего доброго.

Доктор Солт следовал за молодым человеком, несущим его чемодан. Молодой человек говорил с бирмингемским акцентом и был одет в униформу, изготовленную, очевидно, еще к гастролям венгерской оперетты 1908 года. Они подошли к лифту. Кабина с открытыми дверями стояла внизу, внутри нее находилась среднего возраста пара, выглядевшая весьма возмущенной. Войдя в лифт, молодой человек нажал на кнопку с номером десять, и внутри нее загорелся огонек.

— Эта штуковина когда-нибудь поедет? — гневно вопросил джентльмен.

— Разумеется, сэр. Лифт автоматический. Нужно только нажать на эту кнопку, чтобы закрылись двери.

Молодой человек нажал, но требуемого эффекта это действие не произвело. Он нажал еще раз, а потом принялся давить на одну кнопку за другой в надежде, что что-нибудь произойдет. Но ничего не происходило до тех пор, пока в лифт не попыталась войти грузная запыхавшаяся дама, увешанная шляпными коробками. Двери лифта тут же ожили, двинулись навстречу друг другу и зажали любительницу шляп. Она отчаянно завизжала. Солт и венгерский оркестрант бросились даме на выручку. Оттянув створки дверей, они освободили ее от тисков, двери закрылись, и лифт двинулся наверх.

— Я должна выйти на втором этаже, — заявила дама с коробками. — Ни за что больше не буду пользоваться этим лифтом.

— Но именно такие модели лифтов предпочитаю современные бизнесмены и законодатели мод.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Я и сам не очень это понимаю. Кажется, мы прибыли. Следите за дверями.

Двери слегка разошлись и начали съезжаться и разъезжаться в стороны, словно приглашая даму поиграть.

— Пожалуй, надо решаться, — проговорила она и быстро прошмыгнула между на миг раздвинувшимися пошире створками, чуть не оставив, однако, в лифте одну из своих коробок.

Возмущенная пара хотела выйти на шестом этаже, но лифт смог остановиться только на седьмом. Чтобы не искушать судьбу, супруги вышли, предпочитая спуститься на свой этаж по лестнице.

Тут двери снова заклинило. Парень в венгерке принялся опять давить на все кнопки разом, но тщетно. К счастью, появился еще один оркестрант образца 1908 года, при попытке его зажать двери закрылись, и лифт благополучно достиг десятого этажа. Но расстаться с пассажирами отказался. Устав от его капризов, доктор Солт с размаху двинул по дверям ногой. Они тут же открылись. Вот что значит вовремя назначенный пенальти.

По дороге к номеру 1012 молодой человек обратил внимание на черный саквояж, который доктор Солт нес в руках.

— Вы врач? — спросил он.

— Но здесь я не как специалист.

— Возможно, это и так, доктор. Однако этажом выше живет дама, которой может скоро понадобиться медицинская помощь. А вот и ваш номер.

Гостиная была такая новенькая, что вполне могла бы стать украшением витрины мебельного магазина. Правда, для нее не потребовалась бы слишком большая витрина. Комната была так мала, что в ней хватило места только для телевизора и радиоприемника, а вплотную придвинутые к ним диван и два мягких кресла были сделаны не иначе как для карликов. Но, вероятно, именно так должна будет выглядеть гостиная году эдак в 2250-м, когда население Земли достигнет тридцати двух миллиардов и придется строить меблирашки высотой в три километра. Солт тут же возненавидел эту комнату. Спальня и ванная приглянулись ему больше, поэтому он дал сопровождающему, который ужасно суетился с его единственным чемоданом, два шиллинга, хотя собирался дать только один.

Оставшись в одиночестве, Солт принялся обследовать свои апартаменты, как животное в неволе, посаженное в новую клетку. Из окна его номера, как и было обещано в рекламе, открывалась нанорама Бекдена, от которой должно было «перехватывать дыхание». Однако, глянув в окно, Солт убедился, что с дыханием у него все в порядке.

Спальню украшала плохонькая акварель с видом Фонтейнского аббатства, а в гостиной висел коллаж из кусков гитары, бутылок и газеты, намалеванный кем-то, кто некогда мельком видел почтовую открытку с репродукцией раннего Брака. Солт попытался посмотреть телевизор, но тот шумно запротестовал по этому поводу, решив показать только череду волнистых линий, бегущих по экрану сверху вниз. Солт выключил телевизор, достал из чемодана губку и прочие туалетные принадлежности и направился в ванную. Туалетной бумаги там не оказалось. Осмотрев ванную, спальню и гостиную в поисках заветного звонка для вызова горничной, Солт убедился, что он действительно отстал от жизни и не попадает в ногу с требованиями современных бизнесменов и законодателей мод, для которых традиционный звонок остался в далеком прошлом. Солту ничего не оставалось, как подойти к телефону. У этого аппарата оказалась такая сложная система вызовов, что доктор в полной мере ощутил себя профессиональным связистом. Однако Солт так и не смог выяснить, как можно вызвать горничную с туалетной бумагой. Он позвонил в службу оператора и выяснил, что говорит со службой сервиса. После следующей попытки он попал в службу приема телефонограмм. В конце концов ему удалось дозвониться до оператора и сообщить взявшей трубку девушке, что в его номере нет туалетной бумаги. Та пообещала соединить Солта с экономкой, но вместо этого в трубке раздался раздраженный мужской голос: «Ах, Чарли обещает во вторник? Он всегда обещает во вторник», после чего наконец ему удалось поговорить с какой-то женщиной, которая слабым голосом пообещала доставить туалетную бумагу немедленно. Бумагу принесли через пятьдесят минут.