Век Наполеона - Уильям Джеймс Дюрант

Восставший Комитет Общественной Безопасности будет действовать до полного завершения Восстания.4

Это зловеще звучит как призыв к новой диктатуре, к смене хозяев от одного Робеспьера к другому. В своем журнале Tribune du Peuple Бабёф усилил свою мечту:

Все, чем владеют те, кто имеет больше, чем их пропорциональная доля в благах общества, принадлежит им путем кражи и узурпации; поэтому справедливо отнять это у них. Человек, доказывающий, что своими силами он может заработать или сделать столько же, сколько четверо других, тем более не участвует в заговоре против общества, потому что он разрушает равновесие и… драгоценное равенство. Социальное воспитание должно дойти до того, чтобы лишить каждого надежды когда-либо стать богаче, или могущественнее, или более выдающимся благодаря своему просвещению и талантам. Раздор лучше, чем ужасное согласие, в котором голод душит одного. Давайте вернемся к хаосу, а из хаоса пусть возникнет новая возрожденная земля.5

Агент-провокатор сообщил Директории, что все большее число парижских пролетариев читают плакаты и журналы Бабёфа и что на 11 мая 1796 года запланировано вооруженное восстание. 10 мая был издан приказ о его аресте и аресте его ведущих соратников: Филиппо Буонарротти, А. Дарте, М.-Ж. Вадье и Ж.-Б. Друэ. После года заключения, в течение которого несколько попыток освободить их не увенчались успехом, их судили в Вандоме 27 мая 1797 года. Буонарротти отбывал тюремное заключение, Друэ бежал. Бабеф и Дарте, приговоренные к смерти, попытались покончить с собой, но их поспешили отправить на гильотину, прежде чем они успели умереть. Их план, конечно, был настолько неосуществимым, настолько не соответствующим природе человека, что даже парижский пролетариат не воспринял его всерьез. Кроме того, к 1797 году и бедные, и богатые во Франции обрели нового героя, самого увлекательного мечтателя и исполнителя в политической истории человечества.

II. МОЛОДОЙ НАПОЛЕОН: 1769–95 ГГ

«Никакое интеллектуальное упражнение, — сказал лорд Актон, — не может быть более бодрящим, чем наблюдение за работой ума Наполеона, самого известного и самого способного из исторических людей».6 Но кто сегодня может почувствовать, что он действительно и полностью знает человека — хотя о нем написано около 200 000 книг и брошюр — которого сто ученых историков представляют как героя, который боролся за единство и законность Европы, и сто ученых историков — как людоеда, который выкачивал кровь Франции и опустошал Европу, чтобы насытить ненасытную волю к власти и войне? «Французская революция, — сказал Ницше, — сделала Наполеона возможным; в этом ее оправдание».7 Наполеон, размышляя перед могилой Руссо, пробормотал: «Возможно, было бы лучше, если бы никто из нас никогда не родился».8

Он родился в Аяччо 15 августа 1769 года. За пятнадцать месяцев до этого Генуя продала Корсику Франции; всего за два месяца до этого французская армия подтвердила факт продажи, подавив восстание Паоли; на таких мелочах история и повернулась. Двадцать лет спустя Наполеон писал Паоли: «Я родился, когда моя страна умирала. Тридцать тысяч французов высыпали на наши берега, утопив трон свободы в море крови; таково было ненавистное зрелище, поразившее мой младенческий взор».9

Корсика, по словам Ливия, «это изрезанный, гористый, почти необитаемый остров. Люди похожи на свою страну, они так же неуправляемы, как дикие звери».10 Контакт с Италией несколько смягчил эту дикость, но пересеченная местность, тяжелая и почти первобытная жизнь, смертельная семейная вражда, яростная защита от захватчиков — корсиканцы времен Паоли скорее подходили для партизанской войны или кондотьерских предприятий, чем для уступок, которые жестокие инстинкты должны сделать прозаическому порядку, чтобы сформировалась цивилизация. Цивилизованность в столице росла, но большую часть времени, пока Летиция Рамолино Буонапарте вынашивала Наполеона, она следовала за мужем из лагеря в лагерь вместе с Паоли, жила в палатках или горных хижинах и дышала воздухом сражений. Ее ребенок, похоже, запомнил все это своей кровью, ведь он никогда не был так счастлив, как на войне. Он до конца оставался корсиканцем, а во всем, кроме даты и образования, — итальянцем, завещанным Корсике эпохой Возрождения. Когда он завоевывал Италию для Франции, итальянцы приняли его с радостью; он был итальянцем, завоевывающим Францию.

Его отец, Карло Буонапарте, мог проследить свою родословную далеко в истории Италии, через похотливый род, живший в основном в Тоскане, затем в Генуе, а в XVI веке перекочевавший на Корсику. Семья дорожила благородной родословной, которую признало французское правительство; однако де, когда во время революции дворянский титул стал шагом к гильотине, он был утерян. Карло был человеком талантливым, он сражался под руководством Паоли за свободу Корсики, а когда это движение не удалось, заключил мир с французами, служил во франко-корсиканской администрации, обеспечил поступление двух своих сыновей в академии во Франции и был в числе депутатов, посланных корсиканской знатью в Генеральные штаты. Наполеон перенял от отца его серые глаза и, возможно, смертельный рак желудка.11

Больше всего он взял от своей матери. «Именно матери и ее прекрасным принципам я обязан всеми своими успехами и любым добром, которое я сделал. Я без колебаний утверждаю, что будущее ребенка зависит от его матери».12 Он походил на нее энергией, мужеством и безумной решимостью, даже в верности размножающимся Бонапартам. Летиция Рамолино родилась в 1750 году, ей было четырнадцать лет, когда она вышла замуж, и тридцать пять, когда овдовела; она родила тринадцать детей в период с 1700 1764 по 1784 год, видела, как пятеро из них умерли в детстве, воспитывала остальных суровым авторитетом, сияла их гордостью и страдала от их падений.

Наполеон был ее четвертым, вторым, пережившим младенчество. Старшим был Жозеф Бонапарт (1768–1844), приятный и культурный эпикуреец; став королем Неаполя, а затем Испании, он надеялся стать вторым императором Франции. После Наполеона пришел Люсьен (1775–1840), который помог ему захватить французское правительство в 1799 году, стал его страстным врагом и стоял рядом с ним в героической тщетности «Ста дней». Затем Мария Анна Элиза (1777–1820), гордая и способная великая герцогиня Тосканская, выступившая против своего брата в 1813 году и предшествовавшая его смерти. Затем Людовик (1778–1846), который женился на любезной Гортензии де Богарне, стал королем Голландии и произвел на свет Наполеона III. Затем Полина (1780–1825),