Конец Рублевки - Оксана НеРобкая

– Спасибо, звезда моя, – чмокнул любовницу в лоб и уткнулся носом в ее плечо, намереваясь задремать. Она отвернулась к стенке, уставившись на темную крапинку на обоях, и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Какого черта! Все в ее жизни прекрасно!

Тихое сопение Адамова выводило ее из себя. Захотелось накрыть его лицо подушкой, лишь бы не слышать, как он дышит. Отстранилась, пододвинувшись к самому краю кровати, чтобы не касаться спящего мужчины. Девушка и раньше не могла долго лежать в обнимку, но теперь одна мысль об этом вызывала яростный внутренний протест. Неужели она настолько охладела к партнеру, что любые контакты с ним, за исключением обязательной программы по получению физической разрядки, стали раздражать ее?

В воображении возникла картина из недавнего прошлого: она стоит, опершись на стену в прихожей, и наблюдает, как мнется на пороге Агеев. Затем он делает стремительный шаг к ней на встречу, привлекает к груди, зарываясь лицом в ее черных волосах. Целует в висок и еле слышно шепчет в ухо:

– Я буду по тебе тосковать.

Марина хочет сказать ему, что тоже будет скучать. Более того, скучает уже сейчас, осознавая, что через секунду он исчезнет за дверью и никогда не появится вновь. Хочет признаться, что эти два дня были самыми счастливыми в ее жизни, не смотря на то, что никаких грандиозных событий не произошло. Но возможно, именно в этом и заключается величайшая тайна счастья: для истинного восторга не нужно веских причин. Неожиданное знакомство, приятное общение, легкая симпатия. И абсолютное принятие настоящего – более ценного, чем все, что когда-то было и когда-то будет.

Она не успевает сказать ни слова. Агеев отстраняется, поворачивает замок и выходит на лестничную клетку. Впрочем, даже если бы парень навечно поселился в прихожей, ожидая ответа хозяйки, она бы все равно не успела сказать ни слова. Потому что не была готова к откровениям.

Летова тихо встала с кровати, на цыпочках проследовала в гостиную. Свернулась на диване в позе эмбриона, каждой клеточкой ощущая необходимость прижаться спиной к чьему-то животу. Да чего лукавить. Не к чьему-то, а к Сашкиному. Чувствовать тепло его тела, щуриться от удовольствия, когда сильные руки накрывают ее и подтягивают ближе. Слышать, как он дышит, угадывать ритм его сердца. Расслабиться в объятиях и заснуть…

– Звезда моя, ты что здесь делаешь? – свежий и умытый Адамов застыл в проеме дверей. Марина открыла один глаз. В окне брезжил желто-розовый рассвет.

– Чего в гостиную перебралась?

– Ты храпел, – соврала она.

– Растолкала бы! Не замечал в тебе жертвенности, – удивился мужчина. – Я уезжаю, перенести тебя в спальню?

Помотала головой.

– Тогда целую тебя. Вчера ты была восхитительна!

Она заснула прежде, чем он захлопнул за собой входную дверь. Встала ровно в девять утра. Спустя полтора часа уже была на работе.

Подумать только, генеральный продюсер «Холидей Рекордс» отсутствовала в Москве меньше недели, а столько новостей накопилось! Альбом «Арктики» поступил в розничные сети. Для новой группы, не потратившей не раскрутку ни копейки, продается весьма недурно. Дистрибьюторы довольны бойким стартом. Если динамика сбыта не пойдет на убыль в течение пары недель, фирма «Удальцов и К» выделит осторожный бюджет на рекламу.

Марина куснула губу: а как поживает знакомый пиарщик, обещавший помочь с продвижением? Звонить и прямо в лоб спрашивать, сподобился ли он что-нибудь сделать, – не очень вежливо. Мужчина хоть и задолжал услугу, но имеет право отказаться. Написала нейтральную sms: «Как дела?». Ответ пришел незамедлительно: «Почитай в Интернете информационные ленты». Повернулась к компьютеру и поспешила выполнить загадочную рекомендацию. Через десять минут хлопала в ладоши профессионализму пиарщика. Пронырливый специалист умудрился состряпать скандальную новость о «новой и шокирующей группе» и поместить ее в популярные электронные издания.

Девушка ликовала. Все складывалось как нельзя лучше. Осталось только убедить арт-директора Илью пригласить ребят с концертом. Набирала ему несколько раз, не брал трубку. Ничего. Она с него не слезет, пока не добьется своего.

Зашел Стеблин с докладом о проделанной работе. Чтобы совместить два дела, открыла почту, и стала просматривать корреспонденцию. Среди спама и деловых предложений обнаружила послание от Агеева недельной давности. Его письмо было до обидного коротким. Он писал, что долетел нормально. Благодарил за экскурсию по столице и подаренный диск. Сожалел, что не сфотографировал Марку на память. Среди сухих фраз лишь в постскриптуме сиротливо выделялось душевное «Тоскую».

– Марина Николаевна, я говорю, ты одобряешь принятое мною решение? – повторил заместитель.

– Принятое тобою решение? – девушка изумленно воззрилась на Стеблина, будто не ожидала его увидеть в своем кабинете. Она так сосредоточилась на письме фотографа, что перестала вникать в речи заместителя.

– Ну да, – Виктор, потративший на составление отчета почти час, ждал оценки своих действий.

– Я знала, что могу на тебя рассчитывать. Ты отлично справился, – похвалила подчиненного и снова перевела взгляд на экран монитора. Агеев тоскует? Если бы это было правдой, он бы проявил больше красноречия!

– А ты как отдохнула?

Начальница насупила брови и чуть не выдала: «Отчитался – проваливай, зачем лезть с разговорами!» К счастью, сдержалась.

– Хорошо, Вить. А ты как? Анюточку не разлюбил?

Стеблин расплылся в блаженной улыбке:

– Ее и захочешь – не разлюбишь. Она чудо.

– Ах, эта свадьба пела и плясала?

– Зришь в корень. Я предложил ей пожениться, и она согласилась. Так что свадьба на подступах.

– Шустрый малый, – одобрила Марина и нажала на кнопку «Ответить». Пальцы застучали по клавиатуре:

«Здравствуй, А.Агеев! Не пойму, зачем ты прислал письмо. Мне неинтересно, как ты долетел, и о чем сожалеешь…» – не дописав фразы, удалила текст.

– Будешь свидетельницей? Анюта очень хорошо к тебе относится. Интересуется, как ты, чем занимаешься, почему допоздна торчишь в офисе.

– Вот как? – удивилась Летова.

«Здравствуй, А.Агеев! Была рада получить от тебя весточку. Постоянно о тебе думаю. Наверное, я деградирую, потому что в мыслях – ничего кроме твоей сексуальной ямочки на подбородке. На протяжении двух дней, когда мы виделись, я порывалась поцеловать ее…» – абзац был стерт так же, как предыдущий.

– Я знаю, вы знакомы не очень близко. Но ведь это можно исправить. Мне будет приятно! – Стеблин встал со стула. – Пообедаем сегодня вместе?

– Давай.

Виктор просиял. Положил на стол генерального продюсера кипу бумаг и покинул кабинет, чуть ли не приплясывая.

«Я тоже иногда о тебе вспоминаю», – быстро напечатала Марина и, не давая себе времени на размышления, отправила письмо.

Глава 29

Занудный моросящий дождь облепил стекло водянистой пленкой, размыл очертания внутреннего больничного дворика. Тщедушные деревца, высаженные вдоль широкой тропинки, дрожали, как от озноба. Из оконных щелей тянуло прохладой. Похоже, в этом году осень решила не дожидаться сентября, и началась раньше. Кому нужны официальные сроки? Вика поднялась со стула, и, ступая тихо (чтобы не разбудить Сашку), вышла из палаты. Сдала медсестре халат, выкинула в мусорный бачок бахилы.

На улице дожидался водитель. Девушка запрыгнула в машину и свернулась калачиком на заднем сиденье. Прикрыла веки. Как же она устала. И повзрослела. За три долгих, долгих дня. Или года. Или десятилетия. Домой и крепко выспаться. Прийти в себя. Теперь можно. Кризис миновал.

Милиция и скорая приехали одновременно. Молодой следователь, придерживая за локоток Вику, стоявшую на нетвердых ногах, засыпал ее вопросами. Она отвечала, не отводя взгляда от суетившихся над пострадавшим врачей, улавливая обрывки их фраз: «колото-резаные ранения в брюшную полость… кровопотеря средней тяжести… экстренную лапаротомию». Так он жив? Был бы мертвым – доктора спокойно констатировали бы смерть и не назначали экстренную лапаро-что-то-там.

Сашку погрузили на носилки. Девушка рванулась к машине скорой помощи. Неважно, кем она приходится пациенту! Важно, что пациента без нее не увезут! На ее лице читалась непоколебимая решимость, санитары не посмели отказать. Скорая ехала целую вечность. Будто больница находилась не в центре города, а на другом конце страны. После того, как машина остановилась у многоэтажного белого здания, и Агеева увезли на каталке, Вика уселась на стул в приемном отделении и приготовилась ждать. Еще одну вечность, если понадобиться.

Родители звонили на мобильный, беспокоясь, куда запропастилась их дочь. Но не было сил ответить на звонок. Лишь когда стрелки часов перевалили за полночь, написала маме sms. Родители примчались в больницу через тридцать минут. А вместе с ними – тот самый молодой следователь, который допрашивал свидетельницу на месте преступления. Старший лейтенант долго переговаривался с Викиным отцом, объясняя ситуацию. Затем под его пристальным оком снова стал задавать вопросы.