Без ума от любви - Дженнифер Эшли

Мак вцепился в стул с такой силой, что Бет опасалась, как бы он не сломался.

— Может быть, не будем об этом говорить?

— Как хотите.

Бет нахмурилась, но не произнесла больше ни слова. Когда Керри окончательно одел Йена, а Бет выпила чашку чая, в дверь снова кто-то постучал.

Мак поспешил открыть ее, но выскользнул в холл, не давая Бет возможности увидеть, кто это был. Она услышала несколько произнесенных по-французски фраз, после чего Мак вернулся вместе со своим камердинером, профессиональным борцом Беллами. И человеком в длинной черной застегнутой сутане, с четками и молитвенником в руках.

— Боже ты мой! — вырвалось у Бет. — У нас что? Маскарад? Сколько еще человек явятся через черный ход?

Йен обернулся к ней.

— Мы уходим через парадную дверь. Черт бы побрал этого Феллоуза!

— А я думала, ты сказал, что он собирается арестовать нас.

— Зачем ему это? — сурово произнес Йен и бросил на нее странный взгляд, которого она не смогла понять. — У него нет причины арестовывать человека, который провел ночь в пансионе со своей женой.

Бет остановилась:

— Но я не твоя…

Она посмотрела на священника, на выражение лица Мака, на невинно равнодушное лицо Керри.

— О нет! — сказала она. И сердце у нее упало. — О, Йен.

Глава 13

Все уставились на нее, Керри смотрел с изумлением, священник озабоченно нахмурился, Беллами растерялся, Мак был в нетерпении. Один только Йен оставался невозмутимым. Он походил на человека, ожидавшего кого-то, кто сказал бы ему, есть ли яйца к завтраку.

— Почему бы и нет? — спросил Мак. — Йену вы нравитесь, вам он тоже, а ему нужна жена.

— Да, но это не значит, что мне нужен муж.

— Муж — это именно то, в чем вы нуждаетесь, — проворчал Мак. — Это помешает вам и моей жене бегать по запрещенным казино.

— Мак, — тихо произнес Йен, — я поговорю с Бет наедине.

Мак пригладил свои темно-рыжие волосы.

— Извините, — обратился он к Бет. — Я немного переволновался. Выходите за него. Надо, чтобы в нашем семействе был хотя бы один рассудительный человек.

Не ожидая ее ответа, он вывел из комнаты священника, горничную, Беллами и Керри и закрыл дверь.

Дождь снова забарабанил в окно. Бет знала, что Йен смотрит на нее, но не могла заставить себя посмотреть на него.

— Я не собираюсь выходить замуж. — Бет пыталась сказать это решительным тоном, но не смогла. — Я намерена жить, как богатая вдова, путешествуя, радуясь жизни, помогая другим.

Ее слова звучали неубедительно даже для нее самой.

— Как только ты станешь моей женой, Феллоуз не сможет даже дотронуться до тебя, — говорил Йен, словно не слыша ее. — Его начальство приказало ему держаться подальше от моей семьи, и когда ты станешь моей женой, ты тоже будешь членом нашей семьи. Он не только не сможет арестовать тебя, но даже побеспокоить. Мое покровительство, как и покровительство Харта, будет распространяться и на тебя.

— Но это не очень-то помешало ему беспокоить тебя, не так ли?

— Ему не позволят появляться в Килморгане, и Харт поднимет шум, если он попытается приблизиться к тебе в любом другом месте. Это я тебе обещаю.

— Разве ты не говорил, что Харт в Риме? И что, если он не захочет оказывать покровительство и мне?

— Захочет. Он ненавидит Феллоуза и сделает все, чтобы препятствовать ему.

— Но…

От неожиданности Бет так растерялась, что даже лишилась дара речи, не зная, что сказать.

— Йен, есть кое-что, чего ты не знаешь обо мне. Мой отец никогда не был французским аристократом. В Англии он говорил, что он виконт, и ему верили. Он действительно умел искусно подражать манерам дворянина. Но он был низкого происхождения, как и любой, родившийся в трущобах Ист-Энда.

Йен отвел глаза.

— Я знаю. Он был мошенником в Париже, он сбежал, когда его хотели арестовать.

— Ты знаешь?

— Когда я хочу узнать о каком-либо человеке, я узнаю все.

— А твои братья знают?

— Я не считал нужным рассказывать им.

— И ты все равно хочешь на мне жениться?

— Да, почему нет?

— Потому что я женщина того сорта, на которой не следует жениться сыну герцога! — Бет перешла на крик. — Мое происхождение омерзительно, я была чуть выше служанки, я погублю тебя.

Он расправил плечи в свойственной только самому Йену манере.

— Все считают тебя дочерью аристократа. И этого вполне достаточно для надутых англичан.

— Но это ложь.

— Мы с тобой знаем правду, а людям, которые предпочитают выдумки, довольно и этого.

— Йен ты меня саму делаешь мошенницей, каким был и мой отец. Я не лучше его.

— Ты лучше. Ты во сто крат лучше.

— Но если кто-нибудь узнает… Йен, это было бы ужасно. Газеты…

Он не слушал.

— Мы, ты и я, подходим только друг другу, — сказал он. — У нас обоих есть странности. Но мы подходим друг другу.

Он взял ее руку, прижал к своей ладони, затем переплел их пальцы.

Он говорил:

— Нас несет течением, и мы никому не нужны. Мы, настоящие. Мы могли бы плыть вместе.

— Нет.

— Пожалуйста, выходи за меня, Бет. Я люблю тебя.

В тот первый вечер в театре он не мог бы полюбить ее.

Она не могла этого и ожидать. С другой стороны, как указал Мак, они поладили. Бет научилась не удивляться его коротким речам и не обижаться, когда он смотрел так, как будто не слышал ни единого сказанного ею слова.

— Это католический священник, — слабо возразила она. — А я принадлежу к англиканской церкви.

— Брак будет законным. Мак позаботился об этом. Мы можем повторить церемонию, когда вернемся в Шотландию.

— В Шотландию? — повторила она. — Не в Англию?

— Мы поедем в Килморган. Теперь часть его принадлежит тебе.

— Перестань успокаивать меня, Йен.

Он рассердился. Он всегда понимал ее слова буквально.

А она продолжала:

— Леди любят, когда за ними ухаживают, прежде чем вступить в брак. Дарят им кольцо с бриллиантом и тому подобное.

Йен еще сильнее сжал ее руку.

— Я куплю тебе самое большое кольцо из всех, которые ты когда-либо видела. Усыпанное сапфирами под цвет твоих глаз.

Ее сердце на мгновение замерло. Его взгляд был таким пристальным, хотя он не смотрел ей в глаза.

Она помнила тот захватывающий момент, когда они занимались любовью, и он по-настоящему смотрел на нее. Его глаза были так прекрасны, он пристально смотрел на нее, как будто она была единственной женщиной на свете. Единственной, которая для него что-то значила.

Что бы Бет отдала за то, чтобы он снова так посмотрел на нее?

Все, что у нее было.