Долина смертных теней (СИ) - Владимир Пекальчук

— Так и мерещится, что из мрака окон за нами кто-то наблюдает и выжидает удобного момента для атаки, — поддакнул Сергею Валера, — это угнетает.

— Это говорит о неправильном восприятии мира. Подобное ощущение должно ободрять.

— Во загнул, — нервно хохотнул охранник, — не вижу ничего ободряющего в том, что…

Пустынник свернул в боковой переулок, уводя отряд в сторону от намеченного маршрута. Он сделал так уже третий раз, никому ничего не объясняя.

— Если кто-то наблюдает и ждёт удобного момента, то значит, он слабее тебя. Из засады атакует тот, кто боится открытого боя. Если тебя пытаются подстеречь — значит, ты сильнее. Просто пойми это, и будет не так страшно.

Стены домов увивал плющ, над головами кричали птицы, и Ольга весьма некстати подумала, что город перестал быть мертвым, и уже давно. Он просто полнится жизнью. Птицы, собаки, кошки… здесь можно было бы неплохо жить, если б только не хищники. А уж они-то наверняка сюда захаживают: тут и прокормиться есть чем, и логово устроить, и для засад возможностей не счесть.

— Должно быть, у тебя нервы стальные, ты же всё-таки легенда живая, — сказал Михаил, — а мы обычные люди, и нервишки у нас пошаливают. И потом, ты уже бывал тут, а мы все равно как в другом мире. Можем ли мы быть в своей тарелке?!

Сталкер внимательно осмотрел крыши возвышающихся вокруг домов и ответил:

— Дело не в моих нервах, а в способе мышления. Вы придумываете себе несуществующие угрозы, вместо того чтобы искать настоящие, и ваше подсознание пытается компенсировать плохое внешнее наблюдение повышенной готовностью к бою, держа вас в состоянии постоянной тревоги. Понимаете, о чём я?

— Знаете, вы производите впечатление очень образованного человека с широким кругозором, — внезапно сказал Латышевский.

— Спасибо.

— Это не комплимент, скорее вопрос. Я на своём веку перевидал множество сталкеров, но не припомню среди них ни одного, мало-мальски образованного. Начитанных много, эрудиция помогает искать ценности. Но разбирающихся в психологии просто нету.

— А зря. Может быть, я когда-нибудь открою сталкерскую школу и буду преподавать в ней психологию успешного выживания.

Ольга улыбнулась уголками рта. Интересно, серьезен ли Артур?

Хотя куда больше её интересовал другой вопрос. Привыкнув к своей власти над сталкером, Рысь чем дальше, тем больше терялась в догадках относительно природы этой странной власти. В самом деле, когда под твоим каблуком знаменитый, но несамостоятельный во многих вопросах сталкер — это одно. Когда ты начинаешь понимать, что этот человек чертовски умён, образован и подкован в области психологии, то сразу же появляются сомнения в том, кто же кем на самом деле манипулирует.

И вместе с тем Ольга больше сердцем, чем умом, понимала: Пустынник принадлежит ей до гробовой доски. Такой непохожий на неё, Артур одновременно казался до боли знакомым, словно они знают друг друга не неделю, а всю жизнь.

Лишь одна мысль подтачивала веру девушки в своего партнера: до сего времени она никогда не требовала от него нарушить принципы или просто поступить непорядочно. И сейчас Артур уверен, что они вдвоём получат половину «чистильщика», уговорить его помешать Ставрицкому завладеть секретом единолично оказалось совсем просто. Но что будет, когда он узнает правду? Когда поймёт, что Ольга сама собирается стать монополистом?

Отряд прошёл под аркой и оказался во дворе, со всех сторон окруженном пятиэтажными домами, в самом дальнем чернел полумрак арки. Пустынник остановился в самом центре, подальше от строений, и задумчиво осмотрел крыши.

— Учуял что-то? — встревожился Игорь.

— Да. Алчущий шёл за нами почти с самого утра по крышам.

Сталкер сказал это так спокойно и обыденно, словно речь шла не о кошмарном хищнике, а мелкой собачонке.

— И ты снова ничего не сказал?!

Люди, сгрудившись посреди двора спина к спине, осматривали через прорези прицелов окна и крыши. Ничего, только перекрикиваются птицы.

— Вы бы засуетились, и он понял бы, что обнаружен.

— Тогда почему он не нападает? Может, ты ошибся? — с надеждой спросил Слепнев.

— Нет. Я обнаружил слежку по птицам, тот, кто идёт за нами, двигается по крышам и вспугивает пернатых. Я всё время делал крюки, но он по-прежнему здесь. Кому ещё по силам перемахнуть с крыши на крышу домов, стоящих напротив, по разные стороны улицы?

Шрайк переглянулся с Вороном:

— Ну, он всего один. Уложим его ещё на подходе…

— Не один, — спокойно поправил его Пустынник, — и вынужден признать, что этот сукин сын переиграл меня, он вовсе не момента для атаки ждал, а подкрепления. И дождался: птицы встревожены со всех сторон. Думаю, мы в западне.

Казалось, алчущие лишь из вежливости ждали, пока сталкер закончит говорить, и появились на крышах со всех сторон, стоило эху последнего слова затихнуть меж каменных склепов.

— Держи дробовики наготове, стреляй только в упор, — негромко сказал Артур.

Ольга послушно задвинула «винторез» за спину, передвинув второй дробовик ближе к левой руке и вытерев моментально вспотевшие ладони о штаны. Чёрт, их слишком много!

— Шесть… Восемь… Одиннадцать… — считал Петруха дрожащими губами.

— Не дрейфь, очкарик, — крикнул Макс, — и заканчивай ерундой маяться! Вспомни как Суворов говорил: бить, а не считать!

Ольга с удивлением отметила, что этот наёмник ухмылялся до ушей. Ещё один псих.

— Я сомневаюсь, что Суворов говорил об этих монстрах, — с натянутым спокойствием ответил Латышевский и щелкнул переводчиком огня.

Однако алчущие вели себя странно. Молниеносной и бескомпромиссной атаки не последовало, вместо этого монстры, припадая к черепице, подползали к краю крыш и замирали там, не сводя с людей красных глаз с вертикальными зрачками.

— Чего они ждут?!

— Пытаются нас запугать, полагаю. Или ещё подкрепления дожидаются.

— Они что, будут прыгать прямо с крыш?

— Навряд ли, слишком высоко. Скорее, начнут спускаться по плющу.

Пустынник нагнулся, положив пулемёт на землю, приставил к плечу приклад винтовки и выстрелил. Тяжелая пуля попала в глаз одному из хищников, разнеся на выходе полголовы и щедро разбрызгав мозги. И в тот же миг алчущие, словно по команде, ринулись вниз.

— Началось, — негромко сказала Ольга и сама испугалась того, насколько обреченно прозвучал её голос.

Макс с ухмылкой наблюдал, как твари проворно передвигались по отвесной стене. Ни дать ни взять ящерицы бесхвостые, уже и не скажешь, что эти существа были когда-то людьми. Он вскинул автомат и дал короткую очередь. И вроде бы попал, да толку чуть.

Вслед за ним открыли огонь все остальные, и громкий стук «печенегов» перекрыл лай «калашей» и «абаканов». Раздался звук, словно пробка вылетела из бутылки, только куда громче. Граната, выпущенная Игорем, попала в стену в метре от алчущего, и тот полетел вниз, со смачным хрустом растянувшись на мостовой.

Первая тварь достигла третьего этажа и прыгнула вниз, мягко приземлившись на все четыре лапы, затем рванулась вперёд громадными прыжками. Петруха, Слепнев и Ворон встретили её шквалом раскалённого свинца, буквально вывернув наизнанку. Всё-таки «печенег» — не автомат, а винтовочный патрон — не промежуточный. Пулемётный огонь оказался вполне эффективным, в силу большей массы, большей скорости и большего калибра пули рикошетили куда меньше.

— Пулемётные пули не рикошетят! — крикнул Макс, — прикройте пулемётчиков!

Между тем Михаил с Виктором, концентрируя свой огонь по одной и той же цели, убили двоих, Сергей и Латышевский добивали тех, кого смел со стен пулемётным огнём Пустынник, Валера палил во всё, что движется, не жалея патронов.

— Перезарядка! — выкрикнул Игорь, и наёмники почти синхронно сменили магазины. В тот момент, когда автоматы учёных умолкли, а несколько алчущих приблизились на расстояние прыжка, их встретили новым шквалом.

Макс широко улыбался, глядя как его пули превращают монстра в мешок с фаршем. Второй рожок, примотанный изолентой к первому, был весьма предусмотрительно снаряжен патронами с надпиленными пулями, и теперь процент рикошетов значительно уменьшился.

Да, это тот миг, которого наемник так ждал. Вот ты, вот твой враг, ты смотришь на него через прорезь прицела и нажимаешь на крючок, понимая, что делаешь мир лучше, чище, безопасней. Страх и беспокойство остались в прошлом. Их больше нет. Взгляд ищет новую цель, автомат, ставший продолжением рук, послушно наводится в указанном направлении, спуск уходит вниз плавно, мышцы правого плеча напряглись и гасят отдачу. Дымящиеся гильзы вылетают из оконца выбрасывателя и уносятся, кувыркаясь, вправо, исчезая из поля зрения, глушитель давно перегрелся и уже не уменьшает грохот выстрелов. Весь мир исчез, и остались только он, Макс, и те, кого нужно уничтожить, стереть навсегда с лица Земли. Те, чье существование изначально было огромной ошибкой природы. Или не природы, но какая теперь разница? Главное — просто целиться и жать на спуск, с ликованием глядя, как свинец с чавканьем входит в красные, уродливые тела, заставляя хищников корчиться и подыхать на потрескавшемся асфальте.