Воспоминания писателей ХХ века (эволюция, проблематика, типология) - Татьяна Колядич

10 Кнабе Г. Понятие архетипа и архетип внутреннего пространства // Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного мира. М., 1993. — С.115. В современных исследованиях можно встретиться и с такими определиями: "Архетип — прообраз, первоначало, образец" — Руткевич А. Архетип // Культурология. ХХ век. В 2 т. — М., 1998. — Т.1. — С. 37.

_ Исследователь определяет мифологему следующим образом: "единица мифологической системы, имеющая самостоятельную семантику". — Топорков А. Мифологема // Восточно — славянский фольклор. Словарь научной и народной терминологии. — Минск: 1993. — С. 154.

_ Зайцев Б. Заря. Сочинения в 3 т. — М., 1993. — Т.1. — С.147.

_ Соколов — Микитов И. Моя комната // Соколов — Микитов И. Давние встречи. — М., 1976. — С. 249.

_ В последнее время исследователи все чаще обращаются к исследованиям параллелей между фольклором и литературой, поскольку ощущают их генетическую связь. См., например, содержательную статью Лейдермана "Космос и хаос как метамодели мира (К отношению классического и модернистского типов культуры) // Русская литература ХХ века: направления и течения. Екатеринбург: 1996. — Вып. 3. — С. 4–12.

_ Рикёр П. В согласии со временем // Курьер. — М., 1991. - N6. — С.14.

_ Интересная классификация подобных состояний дана в книге Cockshut A.O.J. The Art of Autobiography In 19th and 20th Century England. - London: 1984.

2.2 Повествовательные планы и приемы их организации

Проблема организации повествования рассматривалась рядом исследователей. _ В частности, K.Разлогов замечает, что повествование представляет собой специфическую форму «текста», связного знакового образования. От других «текстов» повествование отличается ориентированностью на внешнюю последовательность событий, которые "могут быть как реальными (документальные жанры, репортаж, рассказ в повседневном общении, строго исторические произведения), так и вымышленными, или же в разной степени сочетать реальность и вымысел (исторические романы, пьесы, фильмы)"._

Конкретная методика изучения повествования предполагает определение своеобразия всего текста, за исключением прямой речи персонажей, поскольку повествование "представляет собой изображение действий и событий во времени, описание, рассуждение, несобственно — прямую речь героев", что, в свою очередь, является основным способом построения эпического произведения, "требующего объективно — событийного воспроизведения действительности". _

Н.Николина отмечает, что типы повествования в прозаических текстах представляют собой относительно устойчивые композиционные и речевые формы, "связанные с определенной формой изложения. В их основе система конструктивных приемов и речевых средств, мотивированная единством выбранной автором точки зрения повествователя или персонажа, организующей весь текст, значительное его пространство или отдельные его фрагменты". _

Л.Левицкий отмечает синтетический характер повествовательности в мемуарах, позволяющей соединились черты многих жанров — исторической прозы, дневника, биографии, литературного портрета внутри одного произведения. _

Восприятие повествования как целостной системы, подчиненной изображению событий и действий героев в определенной хронологической и причинно-следственной (логической) последовательности, позволяет ряду исследователей прийти к выводу, что повествование следует воспринимать как общее текстовое пространство.

Среди обязательных признаков, отличающих подобное образование, признаются следующие: организация пространства в единое целое, общие приемы конструирования художественного времени и образа повествователя (автора) в рамках развития общей сюжетной схемы.

Мемуарное повествование характеризуется сорасположением планов автора и героя, временными переходами (например, исторического плана в биографический или эпический), преобладанием отдельных изобразительных приемов, в частности, детали, ассоциативных и метафорических рядов, реминисценции, подтекста.

Основу мемуарного повествования составляют повествовательные планы. _ В зависимости от расположения в пространстве текста произведения планы можно обозначить как внешние (в первую очередь бытовой, исторический, эпический) и внутренние (в частности, мифологический).

Вначале остановимся на бытовом плане, который занимает особое место в структуре повествования. Как отмечалось выше, мемуары разворачиваются в некоей задаваемой автором пространственно — временной модели. Характеристики окружения, уклада, взаимоотношений располагаются по всему пространству произведения.

Подобные описания предшествуют рассказу о жизни автора, входят в основное повествование в виде начального описания основной картины действия или размещаются в основном тексте. Они являются своего рода опорными топосами, вокруг которых разворачивается действие, повествование о некоем этапе из жизни героя. Иногда они открывают главу или эпизод из жизни персонажа.

Предваряя описание знакомства героя с Распутиным, Зенкевич сначала рассказывает о звонке старца, во время которого героиня уславливливается с ним о встрече. Затем следует описание места действия, где и происходит встреча: "Широкий стол накрыт суровой, вышитой по краям скатертью и уставлен расписными деревянными блюдами и ларцами с позолотой и затейливой резьбой в ложнорусскойм стиле. Посредине на круглом серебряном блюде кутья, вокруг бутылки с винами и наливками, торты, пирожные с шоколадным и розовым кремом"… Зенкевич, с.495.

Столь разные предметы точно дополняют фигуру "чернобородного мужика в меховой шубе, похожего не то на торговца, не то на диакона богатого прихода". Зенкевич, с.496. Косвенная характеристика Распутина строится на антитезе выставленных предметов — кутьи и бутылок с винами и наливками (на похоронах едят кутью и пьют водку или кагор, сладкое на похороны не подают).

Иногда подобные описания бытового убранства составляют особое текстовое пространство, проявляющееся чаще всего в форме авторских отступлений. В приведенном примере описание места действие выделено сюжетно, открывая главу "Компресс из резиновой гири".

В ряде случаев повествование не делится на главы, но тем не менее внутри него происходит членение на небольшие главки, каждая из которых представляет собой независимое целое, отделенное от основного текста графически, пробелом в тексте. Каждая из главок имеет собственное время и пространственные координаты: "Надя повела плечами и с некоторым раздражением положила свою голову на сухую, рыжую землю пустыря, поросшего пасленом, на котором уже созревали мутно-черные ягоды" (кусочек фосфора). Или "Когда кресло опускалось вниз, деревья за окном медленно поднималис ь вверх, и улица меняла ракурс (лечение зуба). Катаев, 3, с.176, с.42.

Некоторые авторы даже создают из подобных микроновелл пространство своих произведений. С подобной организацией повествования мы встречаемся не только в произведениях Катаева, но и в мемуарах Мариенгофа ("Мой век, мои друзья и подруги"), Одоевцевой, Олеши.

Смысловым центром каждой из подобных главок является опорное или ключевое слово, которое подробно характеризуется автором._. Автор повествователь не только «представляет» слова, но и прослеживает их бытовое употребление, разбивая повествование на отдельные микроновеллы, в каждой из которых и дается характеристика того или иного понятия. Так у Катаева возникают отдельные сюжетные блоки — «скетинг-ринг», «каток», "замерзшее море", "лечение зуба". _

В главках дается как описание предмета на основе характерных признаков (посредством подбора рядов однородных членов, чаще всего эпитетов), так и его возможная функция и время бытования: "футбол появился лет двадцать или тридцать назад в Англии и только сейчас начал входить у нас в моду". Катаев, 3, с.215, 216.

Подобные конкретные понятия относятся к плану героя и обозначают его предметно — вещественный мир. Поэтому вводимые автором определения объясняются через известные ребенку понятия. Так автобиографический герой Катаева стальную пряжку на ботике называет «заслонкой».

Сравнения помогают четче представить план героя. Обычно они конструируются на основе сопоставления с уже известным, привычным или, наоборот, чем-то необычным, ранее поразившим воображение. В "Разбитой жизни, или Волшебном роге Оберона" Катаева через сопоставление с уже известным, знакомым дается объяснение сложным техническим понятиям, первые увиденные самолеты сравниваются с музыкальными инструментами: "Аэропланы были и летательным аппаратами, и как бы музыкальными инструментами со звенящими, натянутыми струнами стальных проволок". Катаев, 3, с.119.

Пояснение дается и через цепочку синонимических пар, указываются оттенки значений: летательный аппарат — аэроплан — фарман. Обычно подобные понятия характеризуют уже ушедшие из обихода явления. Хотя некоторые из них могут и не обозначаться в словаре как устаревшие, для читателя они являются именно таковыми: фиксатуар, брюки со штрипками, мантилья, коломянковая рубашка, целлулоидный воротничок. Вместе с тем, в сознании героя все они не только живут полнокровной жизнью, но и, в ряде случае, выступают в качестве недавно появившихся неологизмов (скетинг-ринг, лаун-тенис).