Генерал Смерть - Максим Шахов

– Может, человек просто без ума от Швеции. Или выглядит, как древний викинг: высокий, блондинистый...

Вит пожал плечами:

– Может быть... Но Свендсен – это фамилия очень знаменитого спортсмена. Биатлониста. Прекрасного стрелка. Командир, можно я отвечу тебе твоей же аналогией? – Гера, заинтересованный, кивнул. – Так вот, стал бы ты называться именем биатлонной звезды, если бы сам был... баскетболистом?

Талеев улыбнулся и дважды хлопнул в ладоши:

– Браво! ТушеЂ. На обе лопатки. То есть Свендсен бывший спортсмен-биатлонист. Что нам это дает?

– Отличный стрелок, снайпер. – На губах Виталия промелькнула улыбка. – И опять к твоим же словам: стал бы ты брать с собой...

– Можешь не продолжать. Это уже серьезно.

– Да, – подтвердил Снайп, – я бы даже категорически настаивал отменить поход в питомник... – Гера отрицательно покачал головой, – если бы с вами не было меня.

– Уверен?

Виталий кивнул.

– Я могу «работать» против снайпера. Вы пойдете без меня. Как бы. А я все время буду где-то рядом.

– Как твоя нога? – Гера вытащил из кармана ампулу. – Возьми. Нам далеко идти. Станет невтерпеж – коли!

Снайп взял лекарство.

– Вряд ли. Мне нужна очень ясная голова. Но спасибо.

Глава 10

Они были в пути уже почти час и успели за это время пересечь вброд ручей, обойти болото и перевалить через два небольших горных отрога. Охранник-проводник был прав: дороги здесь не было и в помине. Редкие тропы, безусловно, принадлежали местному зверью.

– Послушай, – дыхание у Талеева, как и у всех остальных, стало прерывистым и частым, – как ты умудряешься здесь с собаками проходить? Особенно через болото.

– Не, мы через болото не идем. С собаками приходится еще дальше его обходить. Это минут на двадцать дольше. И каменные гряды можно с севера миновать. Собакам нельзя, где мы: лапы поломают. Зато и тут минут десять выиграли. Скоро уже совсем, минут пятнадцать, не больше.

Кое-какие следы им, конечно, в пути попадались. И сломанные ветки, и нечеткие отпечатки человеческих ног. Вадим заметил даже обертку от жевательной резинки, зацепившуюся за куст. Но определить давность следов никто из них не мог. Проводник пожимал плечами – может, мои, а может, Клыка; никакого явно свежего указания на то, что здесь только что прошли люди, не было.

Журналист никому не рассказал о своей беседе с Виталием. Для всех он остался на базе из-за раненой ноги. Но сам Гера нет-нет да и оглядывался внимательно по сторонам, пытаясь засечь присутствие Снайпа. Однажды ему показалось, как что-то мелькнуло впереди за деревьями. Но ни единого следа на этом месте он не обнаружил, хотя специально задержался там и чуть не обползал все вокруг.

«Чего я волнуюсь? – успокаивал себя Талеев. – Никого не подстрелили – значит, Снайп на месте. Или никто и не собирается стрелять. Или мы вообще зря идем в эту сторону...»

Думать на эту тему расхотелось уже через полчаса пути. Тогда же ушло куда-то и чувство постоянной опасности.

«Куда, куда ушло...» Да в стоптанные, гудящие от напряжения ноги. И в «легкий» кашель курильщика, который все чаще вырывался из груди вместе с натужным дыханием.

«Все. Бросаю. Никаких сигар. И пробежки по утрам».

Мысль о пробежках ему почему-то больше всего не понравилась. «Буду дома сидеть. А ноги в тазик с холодной водой поставлю... И коньячку...»

Слова проводника о скором окончании похода всем добавили толику сил. Люди пошли быстрее, даже приподняли опущенные головы: ну, где там долгожданный «зоопарк»?

Снайпу приходилось двигаться впереди тайно сопровождаемого им маленького отряда. От этого он несколько раз «промахивался»: не зная точно пути, отклонялся в сторону. Чуть не утонул в этом проклятом болоте. Если еще учесть, что, кроме движения вперед, ему надо было обходить и осматривать возможные места укрытия снайпера, то его личный «километраж» вырастал вдвое.

Особо внимательным он был на переправе через ручей и когда, минуя отроги, группа выходила на совершенно открытое пространство. Тогда из своей наспех сооруженной засады он с тревогой обегал глазами каждый куст, реагировал напряжением всего тела на каждый порыв ветра, вслушивался в любое птичье чириканье.

Снайпер существовал. Сначала это был чисто теоретический вывод. Потом – смутные ощущения неведомой опасности, интуиция. И, наконец, он увидел первый след, лежку стрелка. Именно это место выбрал бы он сам. Сбоку от открытой поляны, между корней наполовину сгнившего старого кедра. В мягкой трухе остались два углубления от расставленных локтей снайпера точно на таком расстоянии, как и должно быть. Отмерив назад чуть более метра, Виталий скрупулезно осмотрел землю. Вот они, крупинки этой трухи, которые упали с подметок стрелка. А вот еле заметно сдвинутый назад дерн. В это место упирались носки его правильно расставленных ног.

Вскоре Виталий даже увидел своего противника. Не в обычном понимании: тот был слишком хорошо закамуфлирован. Но под листвой и мхом опытный взгляд мог различить контуры человеческого тела. Виталий осторожно пополз в обход. Это заняло достаточно времени, и очередная лежка была пуста, когда Снайп находился еще метрах в двадцати. Отсюда снайпер наблюдал в бинокль, а не в оптический прицел винтовки. Иначе при таком положении тела соперника Вит обязательно увидел бы оружие.

Интересно, что ни разу противник не воспользовался деревом. А сам Виталий непременно сделал бы это. Наверно, потому и осматривал пристально каждый удобный, на его профессиональный взгляд, ствол. Ни одной зацепочки! Возможно, в этом какую-то роль сыграли биатлонные привычки: стоя, лежа, с колена – это пожалуйста, а карабкаться куда-то, видно, не приходилось.

Вообще, в своем профессиональном прошлом Снайпу приходилось встречаться с коллегами, пришедшими именно из биатлона. Они отличались от других спортсменов, как те – от «самоучек», то есть от тех, кого изначально готовили в снайперы. Главным отличием было дыхание. Практически невозможно переучить человека, привыкшего сначала бежать на лыжах, потом стрелять, сдерживая рвущиеся легкие, потом снова бежать и снова стрелять... Их дыхание было коротким. Организм уже перестроился, и обратного пути не было.

Зато такое дыхание позволяло отлично работать по нескольким целям. Особенно если те располагались кучно и не слишком далеко. Тут биатлонистам не было равных. И еще, у многих из них на всю жизнь сохраняется любовь к оружию небольшого калибра. Конечно, это все теория. Но талеевский отряд и состоял из таких целей!

Снайп прислушался, и ему показалось, что он уловил отдаленный собачий лай. Да, так и было. Значит, пришли к питомнику. Наступал момент истины. По крайней мере, для них двоих...

Так-так-так... значит, сумели найти! Генерал получил последнее сообщение от Свендсена. Он недолго раздумывал:

– Меня интересует только их старший. Можешь подстрелить его, но не убивать. Остальные не должны пройти дальше вольера. И в первую очередь этот предатель... Как его?

– Светлов. Свет.

– Вот и перекрой ему Свет!

– Понятно.

– Тогда работай.

Генерал вызвал к себе Клыка.

– Ты всех собак из клеток перевел в вольер?

– Да, как вы и приказали.

– Хорошо. К нам пожаловали гости. Присмотрись с этой стороны вольера, сколько человек из них дойдет до клеток. Если больше одного, то выпусти из вольера собак, ясно?

– Как не ... делать! – Под строгим взглядом Генерала Клык поправился. – Так точно!

Ну вот, снайпер снайпером, а подстраховаться не мешает. Такой исход даже облегчит официальные выводы: какие-то посторонние проникли на частную территорию, совали свой нос везде, сами открыли вольер, вот собаки их и растерзали.

– Да, смотри мне, лично отвечаешь за «работу» своих питомцев. Если что не так пойдет, лучше сам гостей загрызи. Дальше кедрача только один из них должен пройти!

– Хм... Мои собачки костей от них не оставят.

– Ладно-ладно, иди.

В конце концов, что это он так привязался к этому журналюге? Сожрут так сожрут. И девку потом туда же.

Снайп сделал рывок и значительно обогнал группу Талеева. Отличное все-таки средство вколол ему Гера! Почти на всю дорогу хватило. Только теперь раненая нога здорово разболелась и кровоточила. Ничего, перетерпится, не стометровку бежать. А вторая ампула пусть полежит в кармане. Вот работа закончится...

Он приблизился к самому краю начинающейся большущей поляны. На открытое место выходить не стал, а, неподвижно замерев за толстым стволом дерева, начал медленно и постепенно изучать открывшийся перед ним вид. Метрах в тридцати впереди начинался большой вольер. Он был огорожен высоченным забором из проволочной сетки на мощных столбах. Сейчас там резвились десятка два собак. А может, их было гораздо меньше – Вит не считал, но они так мельтешили! Вольер заканчивался как раз на другом краю поляны, где начиналась каменная гряда.