Влюбленные антиподы (СИ) - Горышина Ольга

Я снова попыталась сесть — на этот раз удержав одеяло у груди, распухшей от поцелуев. Но Кузьма вдруг рухнул на меня и так стиснул руками, что, думала, сломает и меня, и кровать. Нос его уткнулся в одеяло, скомканное на моем плече, поэтому я с превеликим трудом разобрала его слова.

— То есть думал, что ты не собираешься… Ну и чтобы даже соблазна не было залезть к тебе в постель, я не взял то, что нам сейчас нужно. Может, ты взяла?

Я мотнула головой и снова попыталась сесть. Он откатился на подушку и, прикрыв руками лицо, шумно выдохнул в пальцы. Я перевернулась на бок, держа одеяло у глаз, точно паранджу. И если моего лица он не видел, то я его лица видеть не хотела — взгляд нагло скользил вниз, минуя живот. Говорят, в такие моменты надо парней пожалеть, но мне себя было жалко куда больше… Он правильно расценил мое молчание. Но вот вопрос задал совсем неправильный:

— Тогда какого фига ко мне полезла?

Мне захотелось забраться под одеяло с головой, но я наоборот силой воли скинула его. Правда, всего лишь до груди — которую сейчас разрывало не желанием, а обидой.

— Я к тебе приставала? Не наоборот, разве?

— Окей, окей… Пусть будет наоборот! Я приставал! — он сел и отвернулся. Сгорбился. И я уже было потянулась дрожащей рукой, чтобы погладить, но его слова на корню убили во мне желание утешать. — Но знаешь, это как бы неправильно все на парней скидывать…

— Что я на тебя скинула?

Он обернулся — на миг, но потом все же повернулся ко мне всем корпусом и закинул на кровать ногу, больную… Во всяком случае с йодной отметиной.

— Даш, елы-палы… Мы оба виноваты, но ты заставляешь меня чувствовать себя полным идиотом. Вот скажи честно, ты рассматривала вариант, что мы окажемся в одной постели?

Я не стала кивать. Я не поняла, почему он вообще это спрашивает. Что за идиотизм…

— То-то и оно. Да, я дурак! — он встал и расправил плечи. И желание свое сумел побороть. — Я просто тебя напоил… По трезвому ты никогда бы не согласилась спать со мной. Но раз мы протрезвели, давай все обсудим, чтобы потом не было, типа, ты меня обманул…

— Ты вообще что несешь?!

Во мне все кипело желанием… Желание сорвать со стены картину и надеть ему на голову, как в хорошем итальянском фильме. И еще в морду вдобавок дать.

— Даш! — он орал, точно я стала вдруг глухой или мы были в метро. Хотя нет, в метро бы он подобное не сказал. — Я безответственный козел, и я сказал тебе это. Я не готов к каким-либо более-менее постоянным отношениям. Меня секс от случая к случаю непонятно с кем вполне устраивает на данном этапе жизни… вполне…

— Непонятно с кем, вот так даже…

Я закусила губу — только не реветь, Дашка, только не реветь!

— Да не перебивай меня хоть сейчас!

Он, точно после бега, сжал ладонями дрожащие колени — а они у него дрожали, я же это видела! — и тяжело выдохнул. Потом взглянул на меня, исподлобья.

— Мать сказала, если я затащу тебя в постель, она меня на порог не пустит.

— Почему? — буркнула я, вообще перестав что-либо соображать. Идиотская семейка!

— Потому что ты ей нравишься. Потому что она считает тебя хорошей девочкой, а хорошие девочки не спят с плохими мальчиками.

— Да почему же ты плохой?!

Я точно орала — благо у нас тут на полкилометра вокруг никого, хоть в тамтам бей. Хотя мне хотелось взять тарелки и сплющить ими башку этому идиоту!

— Потому что я безответственная скотина, я же сказал… — он снова выдохнул, выпрямился и, глядя мимо меня на картину с парусником, спросил: — Дашка, ты действительно хочешь секса со мной?

Я превратилась в статую. Мраморную. У меня ни один волос на голове не шевелился. Или шевелились все одновременно, так что я просто не замечала их движения…

— Ну скажи уже ты, да или нет?

— И еще потребуй от меня клятвы, что я ничего не скажу твоей маме…

Я не знала, чего мне в тот момент хотелось больше: плакать, ржать или секса… Я остановилась на последнем и кивнула.

— Тогда я сбегаю до аптеки. На спринт я сейчас не способен. Так что обещай, что не передумаешь… Я шучу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не переживай, ты найдешь им применение в любом случае… Даже без меня.

Я отвернулась и тоже уставилась на парусник. Меня снова укачало. Это под тяжелыми коленями Кузьмы прогнулся матрас. Он ткнулся носом мне в плечо и осторожно поцеловал ямочку ключицы.

— Даш, не злись. Мы по-дурацки поговорили, но я рад, что мы поговорили хоть так. А то было чувство, что я тебя обманываю. Но маме моей не говори.

— А ты сестре не говори, — я протянула руку и, не глядя, потрепала его по волосам. — Иди. А то аптека закроется.

— Уже бегу… Можно взять твой рюкзак? Мой надо проветрить.

— Зачем тебе рюкзак? — шептала я ему в ухо, так как он не убрал своих губ с моей шеи.

— Воду купить, а не то, что ты подумала…

Он чмокнул меня в щеку и слез с кровати. Я обернулась, не заботясь больше об съехавшем одеяле.

— Я вообще-то про арбуз подумала.

— Я тоже, — улыбка у Кузьки была до ушей. — Но пожалей мою спину, хотя… Ты меня хорошо протрезвила. Я легко могу за руль.

— Не надо!

Наконец, он ушел, и я рухнула в подушки — в фильмах героини в такой ситуации хохочут или швыряются этими самыми подушками, а я могла только лежать, молча, почти не дыша. А надо было соображать… Как преподнести Кузьме маленький такой факт обо мне, который явно бы очень сильно расстроил его маму. Хорошие девочки так не делают… Блин, хорошие девочки так и останутся девочками, если не поедут в отпуск с плохим мальчиком. Только где взять плохого мальчика? Это явно не Тихонов. Хорошо же его мамочка обработала — спасибо, конечно, но блин… Вот зачем тетя Лиза влезла?! Ну кто ее просил?

Нет, я ему ничего не скажу… Узнает по факту, черт с ним, а то еще откажется. С него станется! Белую простынь жалко, но ведь отстираем, отстираем ведь? Или новую купим… Лучше пойти в ванную почистить зубы и снова умыться, хоть чуть-чуть… Только вот полоскание рта не помогло избавиться от жажды. Пить хотелось ужасно. И я, чтобы не увлекаться, отхлебнула прямо из горла. Пары глотков вина хватило, чтобы утолить жажду. Но через пять минут я снова подошла к холодильнику и нацедила в стакан все еще относительно теплой воды — хоть что-то! Поставила новый чайник. По такой жаре Кузьма выдует все, что припрет в рюкзаке…

— Ты живой?

Полу… живой… Красным-то он был весь.

— Сегодня не наш день! — Кузьма привалился к стене и выдохнул: — Их лекарня по субботам до трех работает, а завтра вообще у них выходной.

Пока я стояла с открытым ртом, Кузьма выгрузил в холодильник две двухлитровых бутылки воды и половинку арбуза.

— И в магазине ничего нет? — спросила я с вызовом.

Кузьма замер, на мгновение, потом облизал губы — не плотоядно, ему просто хотелось пить.

— В магазине я не смотрел. Я подумал, что это знак. Не надо тебе со мной связываться.

Он взял со стола чашку со своим недопитым чаем, отжал пальцами пакетик и выпил то, что оставалось на дне.

— Ты что, дурак?

Зачем я спрашиваю. Ответ-то очевиден…

Глава 39 "Помидоры"

— Даш, давай не будем начинать, а?

Кузьма злился уже в открытую, но и я не в состоянии была сейчас молчать.

— Это ты начал, не я!

Руки тряслись. Боже мой, как же у меня тряслись руки… А у него ресницы — он моргал без передышки.

— Я тебя дурой не называл! — выдал как плюнул.

И уставился мне в глаза взглядом следователя. Ничего — в гляделки я навострилась играть с покупателями в магазине, тут уж ты меня не победишь!

И верно, Кузька быстро ретировался в телефон. Там интереснее, конечно! Тема закрыта? Ну уж нет…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не называл? Именно за этим ты приехал ко мне на дачу. Чтобы сказать, что я дура! В мой день рождения, кстати!

Вожжа под хвост попала? Нет, это он сам подстегнул меня вожжей!

— Я приехал за машиной… — голос тихий, но все же чем-то похожий на рык.

— Да, за машиной, — прошипела я змеей, а потом выкрикнула: — Конечно!