Огонь, вода и медные трубы - В. Беляев

Постепенно двухэтажные здания сменились одноэтажными, пожарища остались позади, стрельба противника прекратилась.

— Девятая, ко мне! — скомандовал ротный

Мы столпились около него. Рядом со мной оказался Зайцев.

— Кажись фрицы — то сгинули! Тапереча нам прямая дорога к Брянску. Верно я говорю, сынок? — обратился ко мне старик.

— Вижу, что так оно и есть!

— В колонну по три, становись! Шагом марш!

Рота двинулась по улочке на выход из города. Оглядываюсь назад. Небо освещено уже меньше. Это значит, что пожарища пошли на убыль

Как-то быстро мы оказались на противоположной стороне города. Город — то небольшой!

— Влево, в цепь!

Мы быстро приняли боевой порядок. Ротный пробежал вдоль цепи, проверил правильно ли выполнена его команда и приказал окапаться.

Хлынул дождь. Грунтовые воды в той местности стояли высоко, да еще дождь, Наши окопчики быстро наполнились водой.

Немцы открыли по нашим позициям методический минометный огонь. При методическом огне разрывы мин следуют через равные промежутки времени. Это очень плохо действует на нервы. Окопчики заполнены ледяной водой, уровень которой все время повышается. Сидишь в воде, да еще сверху поливает дождь. Где выход? Осмотревшись, увидел невдалеке от моего окопа разрушенный дом. На развалинах виднеются листы металлической кровли. Решение возникло мгновенно. Выскакиваю из окопчика и бегу к развалинам.

— Куда побежал! Назад! — слышится грозный окрик ротного.

У меня всегда вызывало недоумение — как он успевает все увидеть! Не спит — что ли?

Все же успеваю схватить два листа кровельного железа и пару досок. Бегом назад к своему месту. Теперь избавиться от воды сверху и снизу дело несложное. В стенках окопа делаю небольшие ниши, в которые вставляю доски. Усаживаюсь на эти доски и, вытащив из воды ноги, чувствую себя почти счастливым человеком. Два листа железа образуют надо мной двухскатную крышу. О таком комфорте можно только мечтать! Даже сразу стало теплее. Какое счастье!

Но счастье мое, к сожалению, было не долгим. Под тяжестью моего тела и пудовой шинели, насквозь пропитанной водой, стенки окопчика под досками начали осыпаться и, снова плюхаюсь в воду. Кошмар! Ну что же! Буду вычерпывать воду каской. Вскоре замечаю, что уровень воды в окопчике не снижается. Значит, вся моя работа, мартышкин труд!

Весь остаток ночи прошел в борьбе с водой. Эта борьба закончилась моим поражением. Такому волевому парню всегда было немудрено сознаться в своем поражении. Это было моим вторым позорным поражением. Первое поражение потерпел от крыс. На войне признавать свое поражение приходилось очень часто..

Наступил рассвет. Взошло солнце, прекратился минометный обстрел. Дождь перестал лить, как из ведра.

— Вперед! — командует командир роты.

Команду надо выполнять, а то сочтут за труса. Всегда боялся этого ярлыка, хотя бы потому, что трусов пристреливали. Хватаюсь руками за бруствер, пытаюсь подтянуться. Бруствер — сплошная глина и после дождя стал скользким и липким. Неудача! Вторая попытка, третья.

Вижу, по полю движутся наши бойцы, все дальше и дальше удаляясь от меня, а мне не удается выбраться из окопа. Не иначе, как песенка моя спета! Трус! Другого определения быть не может! Вся шинель, руки и лицо в глине. И тут появляется блестящая мысль — надо вылезать не вперед, где глинистый бруствер, а в бок, где трава. Вылез из окопа и едва распрямился под тяжестью шинели. Три пуда — не меньше!

Поле, по которому мы шли быстрым шагом, было изумрудно — зеленым. Одно удовольствие идти по такому полю! Промытый дождем воздух был невероятно чистым и даже густым. При вдохе, попадая в легкие, он буквально пьянил меня.

Поле было не только зеленым, но еще и бриллиантовым! Крупные капельки дождя на каждой травинке сверкали, как крошечные зеркальца. Травинки колыхались от легкого ветерка и, эти капельки непрерывно вспыхивали и гасли..

Останавливаюсь, как вкопанный, не в силах оторвать глаз от этого великолепия

— Не отставать! — рявкнул ротный в мой адрес.

Несчастный человек он не видит этого великолепия! Значит надо обратить его внимание на эту красоту. Ведь Солнце высушит травинки и бриллиантовая роскошь исчезнет!

— Товарищ старший лейтенант, посмо… —начал.

— Отставить разговоры! — злобно сверкнул глазами в мой адрес командир роты.

Создает же природа таких несчастных людей! — мне оставалось только, горестно вздохнув, укоризненно покачать головой в сторону ротного. Горбатого только могила исправит!

Однако, надо идти, а не любоваться травинками. Моя мама говорила: — «Работе время, потехи час!»

Далеко, далеко слева темнел лес. От него, нам наперерез, языком вытягивался сосновый бор, который обрывался не доходя до дороги, идущей на Брянск, метров на сто. Вдали виднелся второй такой язык, а там угадывался третий…

Со стороны противника огня не было, шинель стала высыхать, идти становилось все легче и легче. Оставалось только напевать « Как прекрасен этот мир, как прекрасен…»

Но этот мир оказался не таким прекрасным, как подумалось вначале, а уж, если быть совсем точным, то ужасным! То, что произошло потом, было настолько тяжким, что опускаются руки и, ужас, как не хочется вспоминать. Но тут на ум приходит народная мудрость — взялся за гуж, не говори, что не дюжь! Приходится продолжать работу. События, которые происходили на войне, все время всплывают в памяти, не дают спать по ночам. Хочешь, не хочешь, а пиши. Такова моя судьба!

То, что показывают по телевизору, только, очень отдаленно можно назвать войной. По экрану движутся солдаты и офицеры в светлых чистых дубленках, в красивых шапках — ушанках, в валенках! Лица их чисты, как утренний снег. А где прожженные шинели с засаленным левым плечом? Оно не может быть не засаленным! Винтовку носят на левом плече, когда подается команда: « На плечо!» Где измученные не выспавшиеся грязные лица? Наконец, где крысы и вши? Решительно скажу, фильмы ставят люди, которые ни одного дня не были на передовой! В титрах, перед фильмом, показывают имена военных консультантов: генерал — майор такой — то, полковник такой — то, которые появились на свет через десятилетия после окончания войны!

Опять отвлекся!

Цепь идет по полю и вдруг из того соснового лесочка, к которому мы приближаемся, раздается выстрел и один боец, на самом левом фланге, падает убитым. Второй выстрел и снова убитый тот, что шел правее него. Все-таки немцы неисправимые педанты! Этот снайпер ведет огонь точно так же, как та артиллерия, которая расстреливала нас ранее: последовательно слева направо.

Мое место в цепи ближе к левому флангу, а снайпер все время перемещает свою черную работу с левого фланга к центру боевого порядка роты Смерть приближается ко мне..