Свой среди волков - Шон Эллис

Помню, позвонила мне сотрудница ветеринарного центра и попросила оказать помощь одному пенсионеру. Мол, деду за восемьдесят, а он завел себе восьмимесячного щенка, нечистокровного колли, и не может с ним справиться. Сколько стоят мои услуги? Я сказал — пять с половиной фунтов. Этого едва хватило бы, чтобы покрыть расходы на бензин, но она принялась торговаться: «Да он же старик, пенсионер». «Ладно, четыре», — уступил я. На том и сошлись. Я поехал по указанному адресу. Дорога уперлась в огромный роскошный особняк. «Ну и ну, — подумал я, — и это дом бедного пенсионера?» Но я ошибся. Дом пенсионера был следующим, и он оказался еще внушительнее. Более того, старик владел половиной деревни. Про себя я уже наградил его всеми мыслимыми эпитетами, но когда он предстал перед моими глазами, злость сменилась жалостью. Старик действительно любил своего пса, но был так немощен, что едва переставлял ноги. А этот юный сорвиголова горел желанием носиться по лугам и пасти овец. Похоже, случай попался действительно безнадежный — пес и хозяин совершенно не подходили друг другу. Но у старика была экономка. Я попросил их обоих выйти на задний двор, держа собаку на поводке, и взять с собой немного еды. Потом я велел женщине стать на одном краю поля, а хозяину — на противоположном и спустить пса с поводка. Он принялся носиться от одного к другому. Тот, к кому он подбегал, давал ему кусочек еды и делал несколько шагов к центру площадки. Получилось, что пес бегал туда-сюда, при этом как бы потихоньку собирая стадо овец. Это удовлетворяло его природный пастуший инстинкт и заодно давало необходимую разминку. Когда обе стороны сошлись в центре двора, старик взял пса на поводок, и все трое, умиротворенные, вернулись в дом.

Для меня это было время экспериментов. Люди приходили как со щенками, так и с уже взрослыми, но неуправляемыми собаками вроде упомянутых ретривера и колли, а я пытался применить на практике знания, полученные мною от волков. Но это было только начало. Мне предстояло еще многому научиться у волков. Так или иначе, всем — и мне, и владельцам собак — эти занятия, безусловно, шли на пользу. Многие утверждали, что после моего вмешательства их питомцев словно подменили. Казалось, на мою мельницу наконец-то полилась вода. Все шло просто замечательно. Поднималась новая, свежая волна интереса к волчьей и собачьей психологии. Люди начинали иначе смотреть на волков — как на средство разгадать поведение своих домашних любимцев. Складывалось впечатление, что миру скоро пригодится мой уникальный опыт изучения волков. Я ведь не просто наблюдал за их поведением издали, как это делают ученые-бихевиористы. Я жил с ними, жил как они.

Однако случались и конфузы. Как-то раз я гулял в парке под Солсбери в обществе пожилой пары с немецкой овчаркой, не желавшей их слушаться. Вдруг ко мне шагнула очень решительная дама — ни дать ни взять Барбара Вудхауз[6] — и спросила, есть ли у меня диплом инструктора. Я ответил, что диплома нет, но я кое-что смыслю в этом деле и время от времени помогаю друзьям советом. Она заявила, что ее колли — это сущий кошмар. Я вручил ей свою визитную карточку и сказал, что если вдруг не удастся найти дипломированного инструктора, она в любой момент может позвонить мне.

Минут через десять этот самый колли появился на аллее парка. Я сразу заметил его. Дама, с которой мы только что беседовали, мчалась за ним по пятам. Как ни странно, колли направлялся прямиком ко мне. Меня это несколько насторожило, но все обернулось хуже, чем я мог вообразить. Пес бросился на меня, явно нацелившись на пах. Я едва увернулся — ну то есть он вцепился зубами во внутреннюю часть бедра, буквально в миллиметре от всего святого. Ногу пронзила адская боль — но страшно подумать, что бы было, не окажись моя реакция столь быстрой. «Видите? — победоносно воскликнула дама. — Вот что он делает!» Я больше не стал предлагать ей помощь.

Глава 17

Чтобы судить о пудинге…

Индейцы говорят, что если относиться к животному в неволе как к пленнику, оно так и будет себя чувствовать. А если дать ему понять, что клетка не стесняет его, а, наоборот, защищает от опасностей внешнего мира, и постараться всячески улучшить и разнообразить его жизнь, то вольер будет восприниматься им не как тюрьма, а как тихая, уютная гавань. У меня за годы работы сложилось ощущение, что большинство волков чувствуют себя в неволе как взаперти. Они очень сильно отличаются от своих диких сородичей. Их природный, вольный дух сломлен годами заключения. Даже если бы ворота оставались открытыми настежь, большинству из них и в голову не пришло бы этим воспользоваться и обрести свободу — они просто забыли, что это такое.

Я твердо верил, что смогу помочь волкам в зоопарках, приблизив условия их жизни к естественным, но никто не желал меня слушать. Мой опыт работы с этими животными был куда богаче, чем у любого биолога, но я не обладал ученой степенью, так что мое слово не имело должного веса. Поэтому для начала я создал организацию Wolf Pack Management. Единственным членом сего благородного учреждения был я сам, но мне казалось, что название звучит внушительно. Мне не терпелось проверить свои теории на практике. В дрессировке я достиг некоторых успехов, но все-таки я затеял все это дело ради волков, а не собак, хотя мне и с ними нравилось работать. К счастью, неподалеку от Уилтона находилось старинное поместье Лонглит с его знаменитым сафари-парком. Там, как я упоминал ранее, благополучно обитала целая стая серых лесных волков.

Лонглит по сей день остается одним из крупнейших и самых уважаемых национальных парков во всей Англии. Мне снова улыбнулась удача — это было превосходное поле для моих исследований. Парк расположен на землях, прилегающих к роскошному старинному особняку, принадлежащему седьмому маркизу Бата. Дом елизаветинской эпохи — конца шестнадцатого века — и сам по себе неотразим, но главное — его окружает дивный парк, спроектированный в XVIII веке знаменитым садовником-декоратором Ланселотом Брауном. Площадь парка — около четырехсот гектаров, плюс еще гектаров триста занимают поля, леса и озера. Одним словом, нетронутая сельская местность, насколько хватает глаз, — самая подходящая среда для волков. Вольер, конечно, уступал размерами вольеру в Айдахо, но во всех отношениях превосходил тесный загончик в Спаркуэлле. Я был приятно удивлен, что волков — а также львов, тигров и множество прочих диких животных, каких только можно вообразить, — содержат в Англии в таких хороших условиях.

Я познакомился с главным смотрителем парка, Китом Харрисом, рассказал ему о своих планах и попросил разрешения проверить некоторые из моих теорий на местных волках. Ведь, несмотря на прекрасные условия проживания, у лонглитских волков была одна проблема. У них не рождались щенки. В те дни люди еще не понимали, что для эффективного размножения в стае должны быть представлены как минимум два поколения с разницей в четыре года. Лонглит же, как и все обычные зоопарки, одновременно приобрел нескольких животных приблизительно одного возраста. Они уже становились слишком стары, чтобы обзаводиться потомством.