История Поместных Православных церквей - Константин Скурат

3. Румынская Православная Церковь при османском владычестве:

правление фанариотов; стремление румын соединиться с православной Россией; выразители этого стремления; временное присоединение румынских епархий к Русской Православной Церкви; ослабление зависимости православных румын от Турции; увлечение румынской молодежи западным образованием

В XV и первой половине XVI века Валахия и Молдавия вели тяжелую борьбу с Османской империей, стремившейся подчинить эти дунайские княжества. Со второй половины XVI века усилилась зависимость Молдавии и Валахии от Османской империи. Хотя до начала XVIII века Валахия и Молдавия управлялись своими князьями (господарями) положение их населения было исключительно тяжелым. С XVIII столетия оно еще более ухудшилось. Дело в том, что в 1711 году император Петр I в союзе с молдавским и валашским господарями предпринял Прутский поход против турок. Как свидетельствует румынский летописец XVII–XVIII веков (И. Некуль–ча), для торжественной встречи императора бояре и почетные старые горожане во главе с митрополитом Гедеоном вместе со всеми священнослужителями вышли за г. Яссы, где с великой радостью поклонились Петру I, воздавая хвалу Богу, что наконец настало время освобождения их от турецкого ига. Но радость румын была преждевременной. Поход окончился неудачно. Оказавшись победителями, турки не стали церемониться с непокорной и беззащитной «райей» и жестоко с ней расправились. Валашский князь Брынко–вяну и три его малолетних сына были привезены в Константинополь и в 1714 году публично казнены через обезглавливание [222]. В 1711 году и затем в 1716 году турки отдали Молдавию и Валахию под безраздельную власть греков–фанариотов.

Правление фанариотов, продолжавшееся более столетия, — один из труднейших периодов в истории православного румынского народа [223]. Покупая себе власть над страной, князья–фанариоты стремились с лихвой возместить понесенные затраты; население подвергалось систематическим поборам, приводившим к его обнищанию. «Руководствуясь одним только животным инстинктом, — свидетельствует еп. Арсений, — фанариоты подчинили своему грубому произволу все имущество и жизнь своих новых подданных… В их правление пролито немало крови румын; ими пускались в дело всякого рода истязания и пытки; самый легкий проступок наказывался как преступление; закон был заменен произволом; двадцать раз господарь мог обвинить и оправдать по одному и тому же делу; не имея никакого значения и силы, народные представители собирались только формально. Румынский народ был глубоко оскорблен и обижен гнусной системой фанариотов, деспотизм которых подавлял национальность и погрузил в невежество целую страну, истощив ее средства произвольными налогами, которыми они удовлетворяли жадность чиновников Порты и обогащали себя и свою челядь, стремившуюся в княжества за богатой добычей. Нравственное растление, принесенное фанариотами, проникло во все слои румынского народа» [224].

Но тяжелее всего было то, что, стремясь создать взамен павшей Византии греческое царство из народностей Балканского полуострова, князья–фанариоты всячески старались насадить здесь греческую культуру и подавить все национальное и самобытное, в том числе и румынскую народность. Массы греческого населения «среднего и низшего классов отправились на жительство в Молдаво–Валахию как в землю обетованную», где правили князья их национальности. [225] Содействие эллинизации румынского народа оказывала князьям–фа нариотам и греческая иерархия.

Если прежде зависимость Церкви Молдавии, и Валахии от Константинопольского Патриарха была номинальной, то теперь епископами назначали греков, богослужение в городах совершалось на греческом языке и т. п. Правда, низшее духовенство продолжало оставаться национальным, но оно настолько было принижено и, можно сказать, бесправно, что не имело возможности оказать существенного просветительного влияния на свой народ. Вместе с крестьянством оно должно было нести все государственныеповинности, а также платить налоги в казну.

Подрывала нормальное течение церковной жизни и развивавшаяся в стране симония. Некоторые епископы–греки, получив назначение на доходное место за деньги, старались возместить свои затраты, направляя на церковные должности всякого, кто мог внести в их казну значительную сумму денег. Гонясь за наживой, они поставили в стране такое количество священников, которое не вызывалось действительными нуждами. В результате появилось немало безместных священников, которые, наподобие наших прежних крестцовых попов, бродили по стране, предлагая свои услуги за насущный хлеб и роняя еще ниже и без того невысоко стоявший духовный сан.

Освобождение страждущим народом Балкан несла Россия. Начавшиеся в 1768 году русско–турецкие войны, ареной которых обыкновенно были Молдавия и Валахия, оказывали большое влияние на эти княжества, пробуждая светлую надежду на будущее. Каждый русский поход против турок вызывал общую радость румын, и они массами бесстрашно присоединялись к победоносным полкам Православной России. Уже первая русско–турецкая война во времена Екатерины II закончилась в 1774 году весьма благоприятным для румын Кучук–Кайнарждийским договором.

По этому договору всем румынам, действовавшим во время войны против Порты, объявлялась амнистия; предоставлялась свобода христианского вероисповедания в пределах Турецкой империи; конфискованные ранее земли возвращались; господарям Молдавии и Валахии разрешалось иметь в Константинополе своих поверенных православного исповедания. Кроме того, Россия оговорила право покровительствовать княжествам в случае их столкновений с турецкими властями. Последовавшая вскоре вторая освободительная война России с Турцией (1787–1791) закончилась Ясским трактатом 1791 года, которым по отношению к дунайским княжествам подтверждались условия прежнего договора и, кроме того, румынам предоставлялась двухлетняя льгота относительно податей. Но, естественно, румыны стремились к полному освобождению от турецкого и фанариотского ига. Осуществление своих заветных чаяний они видели в присоединении к России.

Последовательным выразителем этих стремлений явился выдающийся молдавский деятель митрополит — начала XIX века Вениамин Костаки. Будучи румыном по национальности и истинным патриотом, митрополит Вениамин всегда выражал сокровенные стремления румын в их отношениях к России. Когда в начале XIX века вспыхнула новая русско–турецкая война (1806–1812 и русские войска вскоре вошли в Молдавию, 27 июня 1807 год императору Александру I был подан следующий адрес, подписаный в Яссах самим митрополитом и двадцатью знатнейшими боярами «Истреби несносное правление (турецкое), дышащее угнетением бедному сему народу (молдаванам). Соедини правление земли сей с богохранимой державой твоей… Да будет одно стадо и один пастырь, и тогда да наименуем: «сей есть златый век состояния нашего». Сие есть от всея души общее народа сего моление». [226] Митрополит Вениамин энергично противодействовал и влиянию фанариотов на румынский народ. С этой целью в 1804 году он учредил недалеко от г. Яссы, в монастыре Сокол, Духовную Семинарию, в которой преподавание велось на румынском языке; сам митрополит часто проповедовал, заботился об издании книг догма–тического и религиозно–нравственного содержания на родном языке. Целью своих трудов он ставил повышение умственного и нравственного уровня румын. Но фанариоты были тогда еще сильны и смогли лишить Святителя кафедры.

Чтобы привести в должный порядок дела Румынской Православной Церкви, Святейший Синод Русской Православной Церкви во время пребывания в Молдавии и Валахии (1808 — 1812) русею войск решил временно присоединить ее епархии к Русской Церкв В марте 1808 г. было определено находившемуся на покое бавшему Киевскому митрополиту Гавриилу (Банулеску–Бодони) «имено ваться паки членом Святейшего Синода и оного экзархом в Молда вии, Валахии и Бессарабии». По свидетельству проф. И. Н. Шаб тина, «историки оценивают этот акт как весьма мудрый: молдаво–влахийские епархии освободились от подчинения Константинополь ской Патриархии», находившейся в то время в руках фанариотов. Эти епархии получили в лице Гавриила, румына по национальности, умного и энергичного церковного деятеля. За три–четыре года он проделал большую работу. «Застал он страшную картину: большинство архиереев–греков не посещало храмов», Святые Дары храни–лись без должного благоговения; «многие священники не знали чинопоследования литургии и были попросту малограмотны» [227].

Митрополит Гавриил привел храмы в такое же состояние, в каком они находились в России: ввел метрические и приходо–расходные книги, число священнических поставлений ограничил дейст вительной необходимостью, потребовал от лиц, стремящихся к священству, определенного образовательного ценза, преобразовал Духовную Семинарию в монастыре Сокол по образцу русских семинарий, с преподаванием в ней русского языка. Митрополит Гавриил старался всеми силами и имевшимися в его распоряжении средствами улучшить положение духовенства, поднять его авторитет, внушая всем подобающее уважение к носителям священного сана. Святитель вступил в борьбу и с поборами фанариотов в так называемых «преклоненных» монастырях, в которых настоятели, стремясь выйти из подчинения экзарху Гавриилу, выпросили у Константинопольского Патриарха «сингелию» (грамоту), освобождавшую игуменов этих монастырей не только от отчетности, но и от всякого контроля со стороны Экзархата [228]. Много трудностей встретил в своей полезной церковной деятельности митрополит Гавриил, но достиг победы над врагами Румынской национальной Церкви. В 1812 году, после вывода русских войск, Молдавия и Валахия опять подпали под турецкое и фанариотское иго, вслед за чем начали возрождаться те же беспорядки, с которыми боролся Экзарх.