Японские призраки. Юрей и другие - Власкин Антон

Нитирэн пробудился и грустно окинул взором селян, толпившихся вокруг. Напомнив себе, что и эти гнусноватые экземпляры несут в себе природу Будды, он поднялся и направился к реке. Там он занялся сбором камней. На их гладкую поверхность подвижник принялся наносить текст Лотосовой сутры. Камней потребовалось много, но Нитирэн не привык отступать перед трудностями. После того как текст был запечатлён, так сказать, в камне, он принялся молиться и метать камни туда, где злосчастный Канасаку нашёл свой последний приют. Один за одним камни, украшенные иероглифами, отправлялись в холодную речную воду. Когда эта своеобразная молитва была завершена и последний камень исчез в речной глубине (говорят, что Нитирэн потратил на это три дня и три ночи), над водой появился призрачный силуэт. Канасаку замер в почтительном поклоне и исчез навсегда. Именно этот момент запечатлел на своей гравюре Ёситоси Цукиёка.

Нитирэн же продолжил свой путь, читая Лотосовую сутру и скорбя о жестокости людей, которым ещё предстоит осознать, что они несут в себе ростки совершенства.

Рис. Призрак рыбака Кансаку. Художник Цукиока Еситоси.

Советы дилетанта: Не каждому дано, встретив привидение, спасти его от тоскливого посмертия. Канасаку принадлежит к так называемым юрей печального образа. Эти призраки не стремятся расправиться с подвернувшимся человеком, что не делает их вид менее пугающим. Обычно человек стремится уклониться от малоприятного знакомства. В этом плане Нитирэн остаётся недосягаемым идеалом, следовать за которым не так-то просто. Не сложно представить нашу с вами реакцию на появление из воды полупрозрачной фигуры, издающей стоны и хрипы. Какие уж тут сутры! Хорошо бы обойтись без криков и обмороков. Главный урок этой истории для обычного человека состоит в том, что не надо поддаваться тёмным инстинктам, находясь в беснующейся толпе. Тот факт, что зло творится всем миром, не спасает индивидуума от последующей расплаты, которая может явиться в такой экзотической форме, как унылый юрей.

Сложно поверить, что всё это случилось на самом деле, но в храме Укайсан Оммёдзи до сих пор хранятся несколько камней из тех, что когда-то швырял в реку Нитирэн. Храм расположен в префектуре Яманаси, ближайшая станция — Изаваонсэн. Все сомневающиеся могут посетить упомянутое святилище и убедиться, что в этой истории нет ни капли лжи.

Личное дело: история вместе с юрей

Замок Хатиодзи

Замок Хатиодзи с его мрачной историей вполне можно отнести к списку мест, где присутствие юрей легко объясняется богатым историческим наследием. Большинство призраков-одиночек остались в прошлом, и только красочные истории, внушающие то ужас, то печаль, напоминают слушателям о невероятных событиях былых эпох. В тех случаях, когда с жизнью расставались сразу множество людей, потустороннее эхо звучало гораздо громче. Некоторые из таких мест, вроде гор Хаккода, водопада Ойран или леса Аокигахара, имеют устойчивую репутацию обиталищ призраков (в случае с Аокигахара подпитка новыми душами продолжается по сей день).

Установить, почему то или иное место битвы стало обиталищем юрей, совершенно невозможно. Гнев, ярость, тысячи безвременно прерванных жизней — всё это обычные спутники любой баталии, но по каким-то совершенно неведомым причинам спустя несколько лет на одном поле крестьяне сеют репу, а на другом юрей сеют ужас.

Итак, вернёмся к замку Хотиёдзи. Эпоха Воюющих государств (Сэнгоку Дзидай) подходила к концу. Понятно, никто из современников не знал, что ему повезло жить именно в Сэнгоку Дзидай и что скоро благодетельная власть сёгуната Токугава распространится по всей стране. Очевидным было лишь то, что один за другим кланы, претендовавшие на лидерство, сходили со сцены. Грозный Ода Нобунага громил своих врагов без жалости, приближая желанный миг объединения страны под единой властью. Впрочем, сам Нобунага не дожил до этого момента и был ликвидирован теми, кого он сам не успел ликвидировать. Его дело продолжил соратник, великий Тоётоми Хидеёси — личность небывалого масштаба. Мальчик из крестьянской семьи сумел попасть под покровительство некоего самурая Мацусита Кохея и начал путь к вершинам воинской карьеры. У Хидеёси хватило наглости (он присвоил деньги, выданные покровителем на покупку доспехов, и сбежал), удачливости (он выжил под руководством свирепого Ода Нобунага) и мастерства. В рекордно короткие сроки он показал себя весьма умелым хозяйственником и выдающимся стратегом (не такое уж частое сочетание). После гибели Нобунага деревенский самородок быстро расправился с конкурентами, провозгласил себя дайдзидайдзином (главным министром) и даже добился того, что сам государь заехал к нему в гости, что было уже совершенно небывалым случаем.

К 1590 году мало кто наделся противостоять могущественному выскочке, однако исключения всегда находятся. Клан Го-Ходзё, славный своими подвигами, владениями на равнине Канто и неприступными замками, не торопился склоняться перед новой властью. Главным оплотом своевольного клана был замок Одавара, имевший репутацию неприступного, второй по значимости крепостью был замок Хатиодзи. Конечно, новоявленный диктатор не собирался терпеть строптивцев. Глава клана Ходзё Удзимаса получил приглашение явиться в Киото к Тоётоми, но почему-то отказался, чем вызвал немалый гнев диктатора. Повод для конфликта был найден, и двухсоттысячная армия (скорее всего изрядное преувеличение) выступила к Одаваре. Силы Ходзё были стянуты в крепость, так что штурм не состоялся и замок был взят в осаду, которая затянулась почти на сто дней. Одавара пала, а Ходзё Удзимаса и его брат Ходзё Удзитеру совершили сэппуку.

Замок Хатиодзи оказался на периферии боевых действий, но Хидеёси не забыл и о нём. Двадцать четвёртого июля 1590 года полководец Маэда Тосииэ явился под стены замка с пятнадцатитысячным войском. Силы защитников были почти в пять раз меньше, к тому же за стенами оказались в основном неопытные бойцы. Опытные держались в безнадёжной обороне Одавары. Тем не менее тот, кто сидит за стенами и стреляет в того, кто к этим самым стенам подбирается, имеет некоторое преимущество. Гремели аркебузы, свистели стрелы, звенела сталь, вопили и стонали умирающие. Первый штурм был отбит, и нападающие откатились прочь. Однако было ясно, что поредевшему гарнизону не пережить второй атаки. Надеяться на милосердие бойцов Хидеёси было совершенно нелепо, и женщины с детьми решились на единственно возможный шаг. Они дошли до водопада на реке, протекавшей рядом с замком (сами укрепления не были взяты в глухую замкнутую осаду), и совершили коллективное самоубийство. Кто-то прыгнул вниз на камни, кто-то вскрыл себе вены и рухнул в холодную воду, окрасив её в красный цвет. Легенда говорит, что крови было так много, что алый цвет воды не исчезал три дня.

Не исключено, что Ходзё Удзитеру находился не в Одаваре, а именно в Хатиодзи, где он и совершил ритуальное самоубийство с ближайшими соратниками. Вскоре войска Маэды устремились на второй штурм, сломили сопротивление уцелевших и ворвались в замок. Все защитники были перебиты, замок сожжён, а несколько позже укрепления сровняли с землёй, чтобы исключить саму мысль о том, что в будущем возможно какое-либо сопротивление.

Супруга господина Удзитеру находилась в замке. Незадолго до начала второго штурма она скрылась в лесу. Сложно сказать, почему она не прыгнула с обрыва на камни вместе с остальными, но известно лишь то, что она прожила ещё некоторое время, блуждая по чаще и играя на флейте. Скорее всего, не выдержав ожидания приближающегося ужаса, несчастная помешалась. Игра на флейте была её любимым занятием в прежнее время, и теперь музыкальный инструмент остался её единственным спутником. Место, где стоял замок Хатиодзи, заросло лесом, но ещё до того, как молодая поросль встала в полный рост, местные жители поняли, что оказались по соседству с местом, которое облюбовали юрей.