Фаза ингибиторов - Аластер Престон Рейнольдс

он теперь походил на те, в которые играют дети. Фиолетовое свечение усилилось, красные огоньки теперь горели непрерывно – устройство сдерживало стремление куба расширяться дальше. – Ты ведь спал, пока не наткнулся на меня? Спал и почти забыл, кто ты. Кем должен быть. Но теперь вспоминаешь. – Она подняла устройство так, что куб оказался на уровне ее глаз. – Столько решимости, столько зла, столько страстного желания исполнить свой долг. Столько… самоотверженности. – Она щелкнула пальцами, и бока устройства ярко вспыхнули белым.

Я моргнул, а когда в глазах прояснилось, увидел, что цилиндр пуст и фиолетовое свечение тускнеет. Сидра открыла маленькую крышку в его основании, и высыпалось чуть-чуть мелкой пыли. Растерев пыль в пальцах, она поднесла их к моему носу. – Понюхай. Именно так пахнет истребление человечества.

– Как фейерверк?

– Не знаю, как пахнут фейерверки. Но говорят, все мы по-разному воспринимаем этот запах. Он пробегает по обонятельному нерву и находит в каждом из нас что-то свое. Некие воспоминания или нечто связанное со смертью.

– Как я понимаю, эта пыль безвредна?

– Инертная материя. Когда волки схлопываются – когда внешняя сила превосходит их способность генерировать поле, – они не оставляют после себя ничего полезного, ничего такого, что низшие существа могли бы воспроизвести и обратить против них. Так что – да, она безвредна.

– Собственно, в этом не было никакой необходимости, Сидра.

– Напротив, была, и немалая. В тех передачах ты видел худшее, на что они способны. Вопли и горе. Я тоже получила свою долю. И тебе знаком более медленный и мучительный кошмар, когда приходится прятаться годами, десятилетиями, и единственная ошибка может стать роковой. Этот кошмар проникает в каждую твою мысль, в каждое сновидение. Он лишает надежды и пятнает любое радостное событие мыслью, что все может скоро закончиться, причем ужасно. Но есть и иная истина, которую мы должны всегда помнить. Несмотря на все то, что волки с нами сотворили, поставив нас на грань гибели, они не неуязвимы. Мы можем убить их, и мы это сделаем.

Пару секунд слова Сидры эхом отдавались в моей душе. Наконец я ответил:

– Возможно, мы способны их убить. Но только если они будут любезно являться по одному или по двое, причем в полусонном состоянии.

– Найдутся и другие средства. Собственно, они уже есть. – Сидра отложила контейнер, который, похоже, исполнил свое предназначение – шокировать меня или вдохновить, а может, и то и другое вместе. – Теперь мы по крайней мере знаем, что волки все еще здесь, пусть и в состоянии некой спячки. «Коса» может справиться по-тихому с небольшим их отрядом. Но сталкиваться с более крупными стаями крайне нежелательно.

– А если все-таки столкнемся?

– Возможно, нам стоит поискать какого-нибудь убийцу волков. – Сидра немного помолчала. – Что мы в любом случае сделаем – с твоей помощью.

По мере того как мы приближались к поселениям, расстояние между ними уменьшалось до каких-то сотен метров. В похожих на каньоны пространствах царила темнота, и я испытывал неодолимое желание повернуть назад. Но Сидра продолжала следовать сигналу маяка, и ничто не могло ее устрашить.

– Видишь? – вдруг спросила она.

– Что?

– Черные нити, какие-то темные структуры, соединяющие эти дрейфующие громадины. Вот почему они движутся по одной и той же орбите. Их тащат на буксире. – Она на минуту задумалась. – Вряд ли это имеет отношение к волкам. Если бы они намеревались поглотить эти руины как питательный материал, уже давно бы это сделали. Впрочем, им это ни к чему – в системе хватает сырой материи, бери не хочу.

– Тогда что это?

– Нечто местного происхождения, вышедшее из-под контроля. Возможно, штаммы чумы, вырвавшиеся из частных вивариев или потайных ниш, где их не удалось полностью уничтожить. А может, некий преднамеренно запущенный самовоспроизводящийся биологический или кибернетический процесс, который теперь неограниченно разросся, превзойдя любые прихоти его создателей.

– А волки не вернутся, чтобы его прекратить?

– Вряд ли это настолько их заботит. Для них это мелочь.

– Мелочь?

– Волки уже раздирали в клочья целые цивилизации, многие из которых наверняка порождали в терминальной стадии нечто подобное, своего рода маркер предсмертных судорог высокоорганизованного общества. – Немного подождав, она вывела на дисплей синтезированное изображение замысловатых сетевидных структур, связывающих руины, – расходящиеся в стороны голубые линии, пересеченные голубыми же концентрическими окружностями. – Ничего не напоминает?

– Паутина. А там, где паутина…

– И потому нам нельзя медлить. Маяк прямо впереди, закреплен на внешней стене ближайшего поселения. Иди надевай скафандр. Когда поравняемся с нашей целью, ты должен быть готов к выходу.

– А кого-нибудь из твоих роботов послать нельзя?

– В отличие от скафандров, они не способны эффективно передвигаться в вакууме. И если уж я собралась доверить тебе скафандр, то вполне могу дать ему возможность действовать автономно.

– До чего же я рад, что смогу действовать автономно, – ответил я.

Чтобы добраться до маяка, от скафандра не требовалось особых усилий – нам предстояла всего лишь быстрая прогулка через пару сотен метров открытого космоса. Ко времени моего выхода роботы доставили в шлюз автоматический зонд, который теперь висел за моей спиной, разматывая тонкую как волос нить, связывавшую его со «Косой». Основную часть зонда составлял короткий цилиндр с двумя ручками и встроенным в один из его торцов набором захватов, резаков и дрелей. Сидра заверила меня: он знает, что делать.

Пространство, в котором я плыл, представляло собой похожую на каньон щель между двумя поселениями, которые сблизились друг с другом, но не сплавились вместе. Испещренные вмятинами и шрамами поверхности были готовы сомкнуться, будто пара гнилых коренных зубов. Они тянулись во все стороны, оставляя лишь узкие промежутки сверху и снизу. Почерневшие и покрытые коростой стены не испускали света, но внизу простирался Йеллоустон, ярко освещенный лучами Эпсилона Эридана. Часть отраженных лучей проникала в ущелье между поселениями, отбрасывая отблеск цвета сепии на корабль, мой скафандр, стены поселений и тянувшуюся между ними паутину.

Сидра загрузила в скафандр навигационные данные маяка, но мне все же потребовалась минута, чтобы опознать цель. Маяк имел форму двенадцатигранника около четырех метров в поперечнике, с панелями из какого-то блестящего вещества. Его частично окутывала паутина, связывавшая его со стеной, но не настолько плотно, чтобы нельзя было добраться.

По мере моего приближения паутина утолщалась. Скафандр хотел ринуться напролом, но я замедлил его и переключил в полностью ручной режим. В конце концов мне пришлось подогнуть руки и ноги, чтобы протискиваться в самые узкие проходы. Добравшись до маяка, я сумел распрямиться и поставить ногу на выступ стены, а затем положить руку на одну из панелей двенадцатигранника.

Мы знали, что