Понять Россию умом - Сергей Валянский

Так ведет себя «продвинутая» часть американского общества. А что в это время делают те, кто в результате перехода страны в постиндустриальный мир стал маргиналом и не захотел интегрироваться во вновь возникшие сферы экономической активности? Ни в какую «виртуальную» реальность они уходить не собираются. Они заполняют улицы американских городов. Социальные дотации позволяют не работать и иметь хлеб, а дополнительный приработок от криминальных дел и торговли наркотиками, давал деньги и на масло.

И вот уже негритянское движение поднимает зеленое знамя ислама и во вполне интеллигентной форме требует создать отдельное негритянское государство на территории США. И это — следствие разных интересов «простой» Америки, разделенной на десятки традиционных обществ и социальных групп, и «Америки», которая стала некоей наднациональной всемирной корпорацией.

Полиция, соприкасаясь с «непродвинутой» частью американского общества, ведет себя все более жестоко. Ведь им приходится в силу служебной необходимости общаться на улицах с грязными оборванцами, нелегальными иммигрантами, жуликами и т. д. здесь расовые различия принимают ощутимые формы. Футболиста О.-Дж. Симпсона, обвиненного в убийстве бывшей жены и ее любовника, оправдали по национально-политическим соображениям. Обвинение было признано как расистский заговор. Но так же, несколько ранее, были оправданы четверо полицейских, избивавших на глазах нескольких человек подвыпившего негра-водителя. И таких эпизодов в современной Америке — сотни. Большинство в стране воспринимает все эти эпизоды как должное. И это отнюдь не случайно.

Тоталитаризм возникает не там, где есть доминирующая идеология, а там и тогда, когда государство или то, что считается государством, начинает регулировать каждодневную жизнь своих граждан. Дело не в том, что регулируются мелочи, дело в том, что государственная машина не доверяет своим гражданам решать самостоятельно даже мелкие проблемы. В США начали с курильщиков, потом стали бороться с излишним весом, а по сути — с людьми, у которых излишний вес. Им рекомендовали отказаться от холестерина и есть обезжиренные и ужасно невкусные, пресные продукты. И попробуй не бегать в обеденный перерыв — попадешь в неблагонадежные и подвергнешься корпоративному остракизму. Это столь же оскорбительно для человека, как и демонстративная приверженность трезвости у нас во времена Горбачева. В Америке затем таким же образом решали проблему «сексуальных домогательств» и защиты прав женщин. Теперь занимаются внедрением «политически корректного лексикона».

Не удивительно, что американцы, выезжая за границу, становятся совсем другими людьми. Кто не верит, может посмотреть, как ведут они себя по вечерам в наших ресторанах. Пьют по немыслимым для США ценам водку и виски, лезут к девицам легкого поведения и официанткам, ругаются матом и поминают недобрым словом «черномазых», которых иначе как «американец африканского происхождения» в США называть не принято. И так ведут себя американцы во многих странах мира, куда они попадают по делам или на отдых. А это показатель состояния общества.

Геополитика США в постсоветский период

Много говорится о глобализации, но зачастую проходит мимо внимания другой, не менее интересный процесс — регионализация. Возникают мощные региональные геополитические объединения. Сначала появился Европейский общий рынок, переросший в Европейский союз. Затем сформировался АСЕАН. Позднее пришло время Тихоокеанского сообщества. Сейчас и сами США являются центром такого объединения, именуемого НАФТА (Североамериканская зона свободной торговли). Закономерно и то, что образования, сформировавшиеся первоначально на основе какой-то одной сферы жизни (прежде всего экономики) постепенно стали превращаться в интегрированные системы с явной политической, а порой и военно-политической направленностью.

А в чем же тогда заключается глобальность международных отношений? Оказалось, что она держится, во-первых, существованием глобального фондового и финансового рынка, завязанного на доллар, а во-вторых — необходимостью обеспечивать межрегиональный товарообмен. Но как раз из-за глобализации экономическая ценность различных регионов постепенно выравнивается, а поэтому и роль межрегиональных обменов уменьшается.

Оба проявления глобальности существуют и реализуются исключительно благодаря существованию США. С одной стороны, «регионы» вынуждены контролировать состояние доллара на мировом рынке. А с другой стороны, они должны развивать свои военные силы, которые играют роль фактора, обеспечивающего безопасность межрегиональных грузоперевозок (прежде всего, перевозок нефти из ее основного резервуара — Персидского залива — в Японию, Западную Европу, Азиатско-Тихоокеанский регион). Штатам это дает мощнейший рычаг воздействия на своих партнеров-конкурентов. Так можно заставить их платить за поддержание американской военной мощи. Например, войны в Персидском заливе или Югославии — это коммерческие акции, блестяще проведенные Пентагоном.

Но если процессы регионализации мирового рынка пойдут более активно, в ущерб глобальным, то США придется пересматривать всю концепцию своего экономического бытия. Уже не нужен будет «мировой миротворец», ведь внутри каждого региона существуют свои гегемоны. Некому будет оплачивать существование колоссальной военной мощи США. А дальше, по цепочке, заколеблется доллар. А вы знаете, что происходит с банком, когда вкладчики бегут забирать свои вклады? В Америке просто нет такого количества высоколиквидных ценностей, чтобы со всеми рассчитаться.

Итак, сохранить глобальный характер современных экономических процессов — насущный геополитический интерес США. Если с этим разобраться, то многое станет понятным в американской политике.

Процессы регионализации шли вне зависимости от биполярного противостояния США—СССР, хотя и втягивали, объективно или субъективно, в себя сверхдержавы. Поэтому после исчезновения одного полюса мало что изменилось. США приняли для себя стратегию, которую можно назвать стратегией «решающего фактора». Суть ее заключается в следующем. У США нет сил, чтобы постоянно участвовать в региональных военно-политических балансах. Но они могут ограничивать пределы эскалации потенциальных конфликтов и определять «победителя» по своему усмотрению, вмешиваясь в решающий момент. Прямое применение вооруженной силы не исключается, хотя масштабы его должны быть минимальными.

Кстати, стало ясным, что сегодня США не выдержат прямого вооруженного контакта с регулярными силами противника. Это даже не та армия, что воевала во Вьетнаме. Вот один пример. Когда американцы вводили свои войска в Косово, перед одним из подразделений встала задача форсировать водное препятствие. Бравые янки достали из карманов термометры, измерили температуру воды и объявили, что, согласно контракту, при такой температуре воды они могут ее форсировать только на плавсредствах, а поскольку их пока не подвезли, они подождут на бережку. Такое допустимо для пикников, но недопустимо в ситуации реальной войны.

Наверное, осознавая это, США создали основную часть инфраструктуры Североамериканской зоны свободной торговли так, чтобы гарантировать относительную стабильность своих геоэкономических позиций. Конечно, это будет экономика застоя, а не какого-то нового экономического рывка, но некий резерв для маневра у США появился. Впрочем, перманентная финансовая нестабильность в Мексике, а также тихая, но достаточно чувствительная нестабильность в Канаде, вызванная сепаратистским движением в Квебеке, не дают пока оснований говорить о том. что США даже в границах своей традиционной «сферы влияния» полностью гарантированы от неожиданностей.

Далее Соединенные Штаты создали все условия для своей плавной интеграции в зону экономического роста в Азиатско-Тихоокеанском регионе (что и было главным направлением американской геополитики, начиная со второй половины 1980-х годов). Экономика США уже сейчас ориентируется на обслуживание азиатских финансовых потоков и потребление товаров, производимых в этом регионе. Сложность, однако, в том, что ситуация в Юго-Восточной и Северо-Восточной Азии носит ярко выраженный милитаристский характер, там одновременно существует несколько очагов военно-политической напряженности. Это означает, что американцам не удастся ограничить свою роль здесь только политическим посредничеством и экономическим присутствием, без военного давления не обойдешься.

До последнего времени США удавалось разыгрывать кризисные сценарии типа югославского, когда кризис был инициирован американцами, управлялся американцами и показывал народам, что Европа без американцев — ничто. Они смогут еще какое-то время маневрировать, поддерживая такое мнение.