Злодейка чужого мира (СИ) - Екатерина Белова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты притащил меня обратно в пустыню, — зашипела она едва ли не по-кошачьи.
Рядом проснулся и завозился в песке Верн.
— Ты очнулась, мастер!
Он вскочил и в два шага схватил ее за плечи. Выглядел он отвратительно бодро для человека, умирающего от депрессии. Просто энергоджайзер.
— Ночевать в Долине Воспоминаний было бы ошибкой, — сказал Абаль.
Уставился на неё безднами глаз. Высокомерное лицо, презрительно сжатый рот. И этот человек ночью спрашивал ее о любви? Ясмин отвернулась. Галлюцинации, как они есть.
— Так вот что случилось, — медленно сказала она.
— Говорят, Долина Воспоминаний забирается в голову только к тем, кто просит ее о помощи, — снова сказал Абаль.
— Я не просила, — отрезала Ясмин.
Точно. Она даже не знала, что ей нужна эта чертова помощь.
Сколько она в этом ужасном слишком зелёном мире? Больше месяца. А дома осталась незапертая квартира, брошенная на полпути карьера, два теперь уже загубленных проекта и мама. Как быстро растёт на могилах трава? Она должна заказать памятник, ограду. Скоро сорок дней. Кто это сделает вместо неё?
Она глухо застонала и схватилась за голову. Верн все ещё держал ее за плечи, и она без всякого стыда привалилась к нему, как срубленная березка.
— Вставай давай, олух! — завопил Верн. — Плохо мастеру!
Ясмин попыталась выпрямиться и тут же попала в руки к Хрисанфу.
— Ну ты что, ты что, Миночка. Что это тебе втемяшилось?
Замечательный вопрос на территории Пустыни, где только правда и ничего кроме правды. Что она должна ему ответить? Что она из другого мира и волнуется о могиле матери?
— Ничего, — с трудом процедила она.
Горло словно забило мокрым песком, язык едва слушался. Лгать на территории правды было тяжело. В их сторону тут же ломанулся десяток песчаных лилий, бдивших за ними из-за отвесной стены карьера.
Глава 18
Абаль мгновенно подхватил ее на руки и рванул обратно к Долине, а спустя пару мгновений к бегу присоединились Хрисанф и Верн.
— Хрисанф — ты идиот! — орал Верн, отплевываясь от собственных волос, которые ветром в спину кидало ему в лицо.
— Спроси и меня о чем-нибудь, — обидно прокомментировал Абаль.
Самая крупная лилия изрядно оторвалась от товарок, и делала отчаянную карьеру чемпионки по спринту.
Ясмин намертво вцепилась в Абаля. Так крепко, что иногда от тряски ее губы невольно касались его горла.
— Учти, — зашипела она. — Умрем вместе, так что активнее, активнее.
Абаль стиснул ее, как мягкую игрушку и, кажется, действительно прибавил скорость.
Спортивная лилия мчалась наперерез.
— Гниль болотная! — взвыл Хрисанф.
За счёт комплекции он немного отставал от Абаля и Верна, и ему приходилось бежать боком, оглядываясь на белоснежных преследовательниц. Но Долина была совсем близко, поэтому они успели.
И сделали ошибку.
Расслабились.
Едва ступили на камни, как Абаль ощутимо сбавил скорость, и лилия хлестнула его по плечу, оставив выжженную и набухающую кровью полосу. Ясмин зажмурилась от ужаса, но тот даже не пошатнулся.
— У них корни тянутся на несколько сот метров, — шепнула она. — Они нас поймают.
Бежать по камням было бы безумием. Мягкие и разнокалиберные, они проваливались под их шагами. Бежать по ним было так же неудобно, как по батуту.
— Постой-ка, мастер, — Абаль поставил ее на ноги и чуть отодвинул.
В его руке засеребрился знакомый шест, от которого на километр шло животным ужасом. Ясмин поморщилась, но не отодвинулась. Приклеилась взглядом намертво к раненому плечу. Абаль взглянул на неё мельком, а после шест дрогнул в его руке, и самая прыткая из лилий затрепетала от боли.
Отвратительно и красиво.
Сзади кралась парочка правдолюбивых лилий помельче.
— Окружают, — с недоумением сказал Хрисанф. — Неужто разумны?
— Да не глупей тебя, — язвительно сказал Верн.
В его руках уже дрожал невидимый взрыв, искажая пространство. Хрисанф послушно перехватил его и усилил — тот вспыхнул тысячей граней, разросся и одна из лилий опрокинулась, как белый парусник, попавший в бурю. Ясмин закрыла глаза и попыталась вызвать Ласку, но та молчала. Теперь в ее голове больше не было настоящей Ясмин и Ласка не желала подчиняться одной только оболочке.
Чертовы лилии сменили тактику после двух смертей. Не окружали, а перли в самую середину, где становилось невозможно атаковать без опасения задеть кого-то из напарников. Единственный, кто был способен к ближнему бою — Хрисанф — отбивался чистой физической силой и очень быстро начал проигрывать. В количественном отношении.
— Даже если лилии разумны, разве могут они быть настолько разумны? — с ужасом спросила Ясмин.
Абаль не выглядел отчаявшимся. Он выглядел сосредоточенным и словно бы ушедшим глубоко в себя. Обдумывающим какое-то судьбоносное решение. Теперь, когда лилии разбрелись по периметру сражения и шли на приступ количеством, он уже не мог бездумно атаковать шестом. Лилии, словно сошли с ума и пытались пробраться в центр сражения, к Ясмин.
А после произошло сразу несколько событий, которые почему-то произошли все сразу и одновременно.
Люфтоцветы, похожие на полуобморочные садовые гиацинты вяло сползли с рук Ясмин и медленно выпрямились перед ней маленьким частоколом. Одна из лилий, среагировав на новый раздражитель, рванулась всем своим полупрозрачным телом навстречу маленьким отважным люфтоцветам, окруживших свою хозяйку.
— Абаль!
Она крикнула неосознанно и тут же выпустила рукав его одежды. Опустилась на камни, предприняв глупую и бессмысленную попытку собрать цветы, уже плотно укоренившиеся в почву.
Вместо ответа те вдруг рванулись в высь, плавясь, соединяясь и сплетаясь, как мышцы в человеческом теле — сотнями и тысячами маленьких подробностей. Именно этот момент выбрал Абаль, чтобы среагировать на ее возглас, и обернулся. Одна из лилий обвила его руку тонким, похожим на леску корнем, а перед Ясмин встало лицо из снов.
Та, темноглазая веселая девочка. Номер Семнадцать. Клирия, ставшая для неё просто Ли. Сплетенная из мириада тонких зелёных нитей люфтоцветов, она была похожа на человека больше, чем при жизни, с одним только отличием — у неё немного светились глаза. Она, черт бы все побрал, светилась целиком, как добрый ангел.
Почти сразу же ее накрыло огромной тенью, и Ясмин не успела выпрямиться. Как в той самой замедленной съемке она видела изящную Ли, совершенно гуттаперчевую и определённо лишенную костей, изгибавшуюся под ударами одной из атакующих лилий. Хрисанфа, обернувшегося в ней с совершенно белым лицом. Его раскрытый в безмолвном крике рот. Бегущего Верна. Абаля, рванувшегося к ней с такой силой, что руку, захваченную прозрачным корнем, вывернуло из сустава.
— … в сторону…
В какую сторону?
Она заторможенно подняла взгляд. Самая крупная из лилий
