Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий. - Роберт Грейвз

Вандалам римская Африка казалась землей обетованной и напоминала прежний Ханаан с его виноградниками и полями пшеницы, плантациями фиговых деревьев и городами, окруженными стенами. Но когда они приблизились к Карфагену, граф Бонифаций весьма прохладно объяснил, что он ошибся: император, а иначе императрица-регент, снова ему доверяет, и ему больше не нужны вандалы-союзники. Им следует возвратиться в Андалузию, а он им заплатит за переход. Естественно, вандалы рассвирепели и отказались вернуться. Из союзников вандалы быстро превратились во врагов и разбили Бонифация во время сражения. Они заняли не одну треть земель вокруг Карфагена, а весь этот район, превратив жителей в собственных рабов.

Сам Карфаген подобно Риму, величайший город Западной империи, продержался против варваров несколько лет. Так произошло потому, что его снабжали провизией по морю, и он был основательно укреплен. Вандалы не смогли срыть его укрепления, хотя среди нападавших было много храбрецов. Защитники Карфагена были слабыми воинами, потому что многие столетия жили в мире. Кроме того, земли там были очень тучными, но зато физически людей подавляла постоянная жара. Они также были разделены учением Доната, в котором не обсуждалась суть Бога-Сына.[73] Нет, раскол выражался в разногласиях по поводу церковной дисциплины. Донатисты считали, что благословение священника, который живет неправедной жизнью или совершил такой отвратительный грех, как сожжение религиозной книги, по приказу светской власти, не было действительным, и никакой священный обряд, свершенный этим лицом, не считался действующим. Но ортодоксы придерживались мнения, что «жизненная вода, текущая из пасти мертвой собаки, как тогда выражались, все равно сможет очистить душу». Донатисты организовали отдельную секту и отделились от ортодоксальной церкви, чтобы сохранить чистоту веры. Вандалы заключили с донатистами союз, потому что им в то время было так удобно. Они говорили, что они тоже донатисты, проповедующие арианство.

Король вандалов, хромой Гейзерих, был рожден ортодоксальным христианином, но теперь стал поддерживать арианство и вскоре начал расправляться с людьми, проживавшими в Африке, и не проповедовал арианство.[74] Ему было все равно, кто они — донатисты, ортодоксы или еретики, он делал это с неистовством неофита. Наконец вся провинция Африки оказалась под его властью и, чтобы предупредить возможность восстания, он приказал срыть все укрепления во всех городах кроме Хиппо Региуса и Карфагена. Там он разместил сильные гарнизоны. Потом он увеличил флот и стал захватывать острова, среди которых оказалась Сардиния и Балеарские острова. Затем начались набеги на побережье Испании, Италии и даже Греции. Его основным «подвигом» считалось разграбление Рима. Там он оставался две недели и вывез огромные богатства — личные и государственные, включая золотые сокровища храма Соломона, которые Тит привез в Рим много столетий назад.[75] Он также забрал половину крыши храма Юпитера, изготовленной из прекрасной бронзы и покрытой золотом. Как я уже говорил, после нашествия Гейзериха дед Велизария отправился из Рима в Константинополь.

Восточные императоры в Константинополе имели в те дни в Риме единомышленников, император Запада не смог выдержать этих пиратских нападений. Из Константинополя в Карфаген была послана экспедиция с целью отомстить за нападение. Она состояла из ста тысяч человек, и ее переправили на судах. Это был весьма внушительный флот, который когда-либо плавал по Средиземному морю. Им легко удалось покорить вандалов. Гейзерих сделал вид, что полностью покорился главнокомандующему, получив от него срок в пять дней, чтобы «полностью подготовить город к сдаче», как тот изящно выразился. Гейзерих тайно собрал войска и на четвертую ночь послал суда с пушками, чтобы те поджигали императорские суда. За ними следовали вооруженные галеры.

Римлян жестоко перебили, потому что они перепугались пожара и не стали сопротивляться вооруженным вандалам. Осталось всего несколько полуразрушенных судов и несколько сотен солдат, которые вернулись в Константинополь. Это случилось за два поколения перед правлением Юстиниана.

С тех пор у Гейзериха было несколько преемников, он решил, что королевская власть будет переходить к самому старшему из его семьи. Это было сделано, чтобы предотвратить раздел королевства и ослабить центральную власть. Он хотел избежать бед, которые случаются, когда регент правит за малого государя. Таким образом, старший сын короля не мог наследовать после его смерти власть, если еще оставался в живых его дядя или даже дед. Править начинали старшие родственники. Гейзерих не подумал только об одном, что этот закон приносит больше пользы принцам-долгожителям, а не истинно умным и способным людям.

Когда началось правление Юстиниана, королем вандалов стал Хильдерих. Он подписал союзный договор с королем готов, правившим в Италии. К тому времени вся Западная часть империи — хотя номинально находилась под правлением Восточного императора в Константинополе, поскольку Рим перестал быть местопребыванием — была фактически в руках различных германских союзников. Они селились в самых урожайных районах и были все еретиками, проповедующими арианство. Хильдерих был в хороших отношениях с Восточным императором и продолжал посылать в Константинополь ежегодно дань, на которую согласился Гейдерих в соответствии с мирным договором. Он был старым человеком и почти не мог заниматься делами. Он был таким же подозрительным, как и сам Юстиниан. Вдова его предшественника еще была жива. Она была сестрой Теодориха, известного короля остготов,[76] и принесла в качестве приданого охрану, состоящую из шести тысяч готов-всадников, и земли в Лилибауме.[77] Хильдериха удалось уверить, что прежняя королева решила его убить и захватить Карфаген с готами. Он заключил ее в тюрьму, а потом удавил и расправился с шестью тысячами готов. Теодорих был в ярости и разорвал мир с вандалами, но не решился предпринять против них военную вылазку.

Юстиниан был другом Хильдериха, и они часто обменивались письмами и подарками. Хильдерих хорошо относился к Юстиниану, когда тот был в Риме, и остался незнатным заложником при дворе Теодориха. Юстиниан также ценил Хильдериха за его отношение к ортодоксальным католикам — прежние короли вандалов жестоко с ними расправлялись. Когда до Константинополя дошли вести, что Хильдериха сбросили с трона и его заточил в темницу его племянник Гейлимер, Юстиниан был вне себя. Он считал, что Гейлимеру необходимо дать урок, потому что он сам когда-то находился в положении Гейлимера, когда его дядюшка Юстин сильно постарел и в последние два года только номинально считался императором. Он правильно поступил, согласившись на титул регента, а не остался сувереном, ожидающим своего часа, а потому считал, что имеет полное право протестовать против действий Гейлимера. Гейлимеру было написано дипломатическое и сдержанное письмо. В нем говорилось, что если он освободит Хильдериха, вернет ему королевский титул, то Бог побеспокоится о нем, а Юстиниан станет его другом.

Гейлимер пытался оправдать заключение Хильдериха в тюрьму, выдвинув против него обвинение, что он тайно стал христианином и пожелал отдать свой трон Юстиниану. Он не стал отвечать на письмо, которое вручили ему послы, а лишь фыркнул. А Хильдерих был переведен в более ужасную темную камеру.

Юстиниан снова написал ему, это письмо было более жестким, обвиняя Гейлимера в том, что он силой захватил королевскую власть, и его накажет Бог, потому что насилие всегда плодит насилие. Он требовал, чтобы Хильдериха привезли в Константинополь, где бы он закончил свою жизнь в изгнании и комфорте, и угрожал в случае неповиновения объявить войну вандалам.

Гейлимер ответил, что Юстиниан не имеет права вмешиваться во внутреннюю политику африканского королевства и что Хильдерих был свергнут из-за предательства, что было одобрено Королевским Советом Вандалов в Карфагене. Прежде чем объявлять войну, Юстиниан должен вспомнить, что случилось с Восточным флотом, который в последний раз появился в Карфагене.

Юстиниан не согласился бы на такие легкие условия договора с королем Хосровом, если бы он не решил перевести часть военной силы с персидской границы, чтобы выступить против вандалов. Но когда он заговорил об этом со своими министрами, они стали возражать, убеждая его в том, что это очень опасное предприятие. Они были правы и Иоанн Каппадохиец в качестве командующего гвардейцами и начальника квартирмейстерской службы Императорских военных сил лично изложил их общее мнение. До Карфагена от Константинополя надо добираться сто сорок дней по суше. Чтобы переправить необходимые силы по морю, необходимо иметь огромное количество судов, а это может сильно подорвать государственную торговлю. Кроме того, сложно набрать войска для защиты границ на севере и востоке, император решил развязать ненужную войну на другом конце света. Даже если им удастся победить вандалов, стратегически неразумно оккупировать Северную Африку, коли не удастся контролировать Сицилию и Италию, а у Юстиниана не было шансов исправить это положение дел. Расходы на подобную экспедицию составят многих миллионов золотых монет. Иоанн Каппадохия также опасался, хотя он об этом промолчал, что Юстиниан, в поисках необходимых средств, станет внимательно проверять счета начальника квартирмейстерской службы в Военном Министерстве и найдет доказательства страшного мошенничества.