Источник - Брайан Ламли

— Из-за работы? — Вотский, похоже, не был в этом убежден. — Работу — всякую работу — характеризует наличие результатов. Если оценивать вашу работу по этому параметру, трудно понять, каким образом вам удалось так переутомиться! — Его бородатое лицо нависло над пациентом.

— Полегче, Карл, — вмешался майор. — Ты прекрасно знаешь, что разного вида работа по-своему может истощить человека. Может быть, ты желаешь поработать хранителем этой заразы? Вряд ли! А состояние товарища Агурского не было в строгом смысле этого слова истощением, или, скорее, было нервным истощением, вызванным постоянной близостью к этому существу.

Лучов, который нес основную ответственность за Печорский комплекс и, следовательно, обладал максимумом власти, взглянул на Вотского и нахмурился. В физическом отношении Лучов не стоил и половины этого гэбэшника, но в планах Проекта он был на две головы выше его и даже его начальника. Когда он обратился к Чингизу, в его голосе явно ощущалось презрение к этому жлобу:

— Вы абсолютно правы, майор. Всякий, кто считает, что обязанности Василия Агурского были необременительны, должен попробовать сам взяться за них. По-моему, я вижу добровольца? Мне кажется, ваш человек намекает, что он справится с этим делом гораздо лучше.

Майор КГБ и директор Проекта одновременно многозначительно поглядели на Вотского. Майор улыбнулся своей обычной мрачной улыбкой, а на лице Лучова не проявилось вообще никаких эмоций, и уж во всяком случае, веселых. Зато его раздражение было очевидно — было заметно, как пульсируют вены на лишенной волос половине черепа. Такой ускоренный пульс был явным признаком того, что он не одобряет что-то или кого-то — в данном случае Карла Вотского.

— Ну так что ? — спросил майор, которого в последнее время все больше раздражали грубость и хамство подчиненного. — Возможно, я ошибался и ты все-таки рвешься на эту работу, Карл?

Вотскому пришлось проглотить пилюлю.

— Я... — начал он. — Просто я имел в виду...

— Нет, нет! — Агурский сам спас Вотского от дальнейшего позора. Он приподнялся на подушке. — Не может быть и речи о том, чтобы кто-то другой взялся за эту работу, а предполагать, что ее сможет выполнять совершенно неквалифицированный человек, просто смехотворно. Я вовсе не желаю лично оскорблять вас, товарищ, — он бросил безразличный взгляд на Вотского, — но квалификация есть квалификация... Теперь, когда я справился с двумя проблемами — с моим нервным срывом и абсурдным... пристрастием — я отказываюсь называть это алкоголизмом, — решить третью проблему будет несложно. Это я вам обещаю. Если я потрачу еще столько же времени на это существо, оно наверняка выдаст мне свои тайны. Я понимаю, что пока результаты выглядят малообещающими, но с сегодняшнего дня...

— Полегче, Василий! — Лучов положил ладонь на плечо пациента, который вел себя совершенно не характерным для него образом. Очевидно, Агурский еще не вполне оправился. Несмотря на все уверения врачей в том, что он уже в хорошей форме и может начать работать, нервы его были еще не в порядке.

— Но моя работа очень важна! — стал протестовать Агурский. — Мы должны узнать, что находится за Вратами, а это существо может нам помочь получить ответы на многие вопросы. Я не смогу найти эти ответы, если буду валяться здесь в постели.

— Еще один денек в постели не повредит, — Лучов встал, — а кроме того, я позабочусь о том, чтобы у вас постоянно был помощник. Человеку явно не на пользу, когда он находится с такой тварью один на один. Некоторые из нас, — он бросил многозначительный взгляд на Вотского, — наверняка сломались бы гораздо раньше...

— Хорошо, еще один день, — Агурский опять опустился на подушку, — но потом я просто обязан вернуться к работе. Поверьте, отношения, которые сложились между мною и этим существом, стали почти что личными, и я не сдамся, пока не решу проблему.

— Тогда отдыхайте, — сказал Лучов, — а потом давайте выписывайтесь и заходите ко мне, чтобы обговорить дальнейшие планы. Я выделю для этого время.

Посетители Агурского вышли из палаты, и он остался один. Теперь он мог прекратить притворство. Он ухмыльнулся хитрой и в то же время кислой усмешкой. Частично он был доволен тем, что ему удалось обмануть всех, кто осматривал его, а частично эта кривая ухмылка объяснялась его страхом перед неизвестным, с которым ему предстояло столкнуться. На лице вновь появилось выражение беспокойства — бледные дрожащие губы и тик в уголке рта. Да, ему удалось одурачить и врачей, и посетителей, но обмануть себя невозможно.

Врачи тщательно исследовали его и не нашли ничего, кроме некоторого стресса и, возможно, физической слабости, но сам Агурский знал, что дела у него плохи, очень плохи. Это существо из контейнера ввело в него что-то — нечто, сумевшее пока спрятаться. Однако колесики вращаются, секунды отсчитываются и вопрос стоит так: сколь долго оно будет продолжать прятаться?

Как долго ему придется искать ответ на этот вопрос и удастся ли найти способ обратить процесс вспять, если это возможно? А если он не сможет найти ответа, то что тогда произойдет с ним в физическом смысле? А что, если эта штука живет и растет в нем? Как будет выглядеть ее заявление о себе? Теперь ему нужно было тщательно следить за собой и узнать обо всем раньше, чем кто-нибудь другой, если... если произойдет что-нибудь странное. Если бы они узнали первыми, если бы они выяснили, что он выкармливает в себе нечто, ведущее свое происхождение из-за Врат, если бы у них возникло хотя бы подозрение...

Агурский начал дрожать, зубы у него защелкали, а кулаки сжались в спазматическом захвате. Они сжигали все эти существа из-за Врат, поливали их огнем до тех пор, пока они, не превращались в лужицы дымящейся грязи, так что они сожгут и его, если... Если...

Как это будет выглядеть, когда медленно вращающиеся внутри него колесики сделают полный оборот? Самым страшным было не знать об этом.

В районе периметра, расставшись с Лучовым, который отправился по своим делам, майор и Вотский устроили собственное совещание с одним из экстрасенсов Проекта, специально пришедшим сюда для этого. Это был жирный и очень потливый человечек — Павел Савинков, который до Печорска работал в различных посольствах в Москве. Неестественное влечение к молодым людям из штата посольств определило быстрый перевод его в Печорск. Он все еще пытался смотаться отсюда, главным образом угождая майору. Он был уверен в том, что сумеет убедить своего надзирателя из КГБ в том, что существуют места, где его талант можно использовать более эффективно и продуктивно. Талантлив он был в области телепатии, причем способности его были действительно незаурядны. Жирное, блестящее, детское лицо Савинкова казалось обеспокоенным, когда он натолкнулся на майора и Вотского.