КГБ против СССР. 17 мгновений измены - Александр Шевякин

В разделе науки Организационное проектирование тема Межведомственная война довольно значительна. Главное это именно как в годы перестройки был уничтожен политический информационно-управленческий центр Советского Союза. На входе он имелся, а на выходе его не было.

При исследовании завершения существования системы часто полезно взглянуть на ее генезис. Органы, оставшиеся «на память» от царя и А. Керенского, когда существовало так называемое Двоевластие, уничтожались именно ЧК: «При существовании Советов земским и городским самоуправлениям не должно быть места. Там, где органы самоуправления не наши, где они выступают против Советской власти, они должны быть распущены, а где они работают с Советами, должны слиться с ними, дабы не было двух однородных органов, ведающих одной и той же работой. Ликвидация самоуправления должна производиться постепенно, по мере того, как Совет овладевает той работой, которая до сих пор лежала на органах самоуправления. При этом весь технический аппарат и касса переходят в руки Советов… Совет не отказывается от работников прежних самоуправлений, поскольку они идут с Советами. Последние продолжают вести свою работу в соответствующем отделе Советов»[326]. Сразу после революции государственные институты были настроены против РПЦ, и тогда на первом месте оказалась ЧК! Принято считать, что Всероссийский Комитет помощи голодающим (Помгол) был уничтожен 28 августа 1921 г. как следствие несложившихся отношений к нему со стороны Лубянки[327]. Как-то парадоксально, но и конец Советской власти охарактеризовался подобными явлениями.

Комитет оказался в центре нескольких противоречий по отношению к остальному государственному аппарату. Когда говорят о разведке, то знатоки этого вопроса выделяют, что происходят «невидимые непосвященному жесточайшие противоречия, непрерывная конкуренция, непрекращающаяся борьба, плетущиеся интриги между различными структурными составляющими государственной машины проистекают на нескольких видимых уровнях, в числе которых: внешняя разведка — парламент; внешняя разведка — ведомство иностранных дел; внешняя разведка — средства массовой информации; внешняя разведка — военная разведка; внешняя разведка — орган технической разведки; внешняя разведка — контрразведка; разведка и контрразведка — политическая полиция.

История спецслужб наполнена драматическими примерами открытых и подковерных конфликтов, завершившихся как поглощением одной спецслужбы другой, так и кровью их руководителей, внутриполитическими кризисами и скандалами в средствах массовой информации, как следствие выноса сора из избы.

Немецко-фашистские Абвер Канариса и внешнеполитическая разведка Шелленберга, израильские Моссад и Аман, советские КГБ и ГРУ, КГБ — МВД, американские ЦРУ и ФБР, английские МИ-5 и МИ-6… — одновременно партнеры и конкуренты в играх без правил.

Сколько времени и сил отрывается на борьбу друг с другом вместо взаимно скоординированной работы непосредственно по угрозам безопасности государства? И какой процент эта борьба занимает в общем объеме временных затрат спецслужб?

Между тем в основе своей эта конкуренция предполагает:

1) борьбу за монополию на информацию, поставляемую в высшие органы военно-политического руководства страны и принятие по этой информации политических решений; 2) ревностное соперничество между поставщиками информации; 3) удержание и сохранение своих ролевых функциональных позиций, формирование и закрепление значимости роли и места спецслужбы в системе государственного механизма как в глазах высших органов власти, так и общественного мнения; в какой-то мере это можно назвать и оправданием своего существования; 4) борьбу за финансирование»[328].

Конечно же, идеологам с их единственным в голове (или что у них там под шляпой?) подходом к противоречиям — классовым, этого точно не понять. Но на Западе эти вопросы внимательно отслеживались людьми из разведок и «прослойки». Так, в специально изданной книге на тему внутренних противоречий в СССР[329], среди поиска противоречий между сформировавшимися лагерями аппаратчики (Party Apparatchiki); военные (Military); директорат (Industrial Managers); экономисты (Economists); юристы (Jurists) и даже… писатели (Writers), был выделен и лагерь чекистов (Security Police)[330]. При этом весьма толково выделены отношения КГБ с МВД, названные контрабалансированием (the Counterbalancing of MVD and КГБ). А в другом месте этой книги[331], где говорится об уровнях конфликта между всеми участниками процесса, вводится термин «потенциал расхождения» (the Potential Divergence), по-видимому, отсюда следует принятие метрической составляющей информации и возможность замера такого потенциала.

Другой западный чекистовед Д. Байррон в 1974 г. написал книгу «KGB: The Secret Work of Soviet Secret Agents», куда по заданию ЦРУ был вставлен список офицеров ПГУ, но туда же были вклинены и чистые дипломаты, внешторговцы и проч. зарубежный люд. Из-за этого крупно перессорились наши ведомства.

У КГБ имелось несколько точек высоковероятных конфликтов с другими участниками игры. Один круг противоречий: партия, которая имеет формальное право вмешиваться в дела чекистов; второй: сильная, хотя и недалекая армия, ряды которой будут в процессе перестройки смешаны так, что будет скована направленность их действий и их мощь обернется против самих же обладателей; третий: националисты, сектанты и проч., литераторы и другие люди из искусства, церковь, диссидентствующая интеллигенция — их сильная сторона в том, что они являются властителями дум и чаяний народов, с помощью пятой линии они будут использованы и отброшены.

Есть и еще некие группировки, где КГБ тоже не жалуют: радиослушатели голосов — посредник Система глушения, но все понимают, что за ним стоит КГБ; отказники — посредник ОВИР МВД, но все понимают, что за ним стоит КГБ; пресса, возжаждавшая свободы критики — им противостоят идеологи из партаппарата и цензура, но все понимают, что за ним стоит КГБ. У известных журналистов И. Андронова и Ю. Щекочихина, например, как-то не сложились отношения с КГБ. Криминогенный мир сталкивается с МВД и Прокуратурой, но серьезными делами занимаются в КГБ. КГБ любит прятаться за другими и старается их вовлечь в свои игры. И чем больше сталкивают советских граждан, тем для них лучше. Как внутри страны, так и за границей.

У Лубянки было четыре основных конкурента, но их предпочитали называть «смежниками»: ЦК, МИД, МВД, ГРУ. ЦК — формально сильно, но если использовать методы вовлечения, успокоения, то при слабом контроле можно считать, что руки у тебя развязаны. МИД — противоречия могут быть за границей, но в каждом посольстве офицеры безопасности и резидентуры, успевающие присматривать за послами. МВД — конкурент № 1 внутри страны, но на него идет постоянный сбор информации. ГРУ сильно ограничено во внутренних делах. Таковы на самом деле были позднесоветские «производственные отношения», если пользоваться наиглупейшими коммунистическими штампами. Арбитраж в это дело не звали, да и вряд ли бы он помог.

В КГБ появляется само опасное понятие «внутренняя разведка». На СССР отныне будут смотреть как на страну пребывания. Подсистема с такой установкой будет неминуемо чувствовать себя отторгнутой от остальной материнской системы. Более того, «при Андропове значительно расширились масштабы деятельности органов безопасности. (…) Решения по вопросам, отнесенным к компетенции КГБ, стали обязательными для исполнения всеми учреждениями страны»[332].

Вмешательство же повсюду было легко оправданно: существует возможность Запада через идеологическую диверсию проникнуть во внутренние дела СССР. «В связи с проблемой организации борьбы с идеологической диверсией хочу затронуть еще один вопрос, которому Ю.В. Андропов придавал большое значение. Он понимал, что под влиянием западной пропаганды, вследствие имевшихся различного рода внутренних неустроенностей (…) в отдельных слоях, группах общества могут возникать негативные социальные процессы. Кое-кто считает, что такие процессы не являются предметом деятельности органов КГБ, ими должны заниматься соответствующие партийные, советские, профсоюзные и иные органы отраслевого государственного управления. С формальной точки зрения это, наверное, так и должно быть. Но, говорил Юрий Владимирович, мы должны в этом вопросе видеть и наш, чекистский аспект работы. (…) Достоверно установлено, что большой интерес проявляют к негативным социальным процессам спецслужбы противника, уже были факты, когда к таким процессам они подстраивались напрямую, пытаясь направить их в нужное для них русло. (…) На этот аспект деятельности Юрий Владимирович обращал внимание десятки и сотни раз. Он много говорил: мы все сидим в одной лодке, поэтому нельзя ее раскачивать, она может опрокинуться. (…)