Образ общества - Макс Вебер

136

широких слоев населения. Так же обстоит дело с пророчествами. В отличие от раннего буддизма, выросшего из утонченного, высокого по своему уровню созерцания, присущего интеллектуалам, религия махаяны является популяризацией, все больше приближающейся к чистому колдовству или во всяком случае к сакраментальному ритуалу. Тот же процесс произошел в учениях Заратустры, Лао-цзы и реформаторов индуистской религии, в значительной степени и в учении Мухаммеда, как только их вера стала религией мирян. В Зендавесте110 санкционирован даже культ хармы (хаомы, хаэмы)111, против которого решительно и упорно выступал Заратустра, разве что без некоторых вызывавших особенное его отвращение вакхических компонентов. В индуизме все время проявлялась тенденция перейти в магию или во всяком случае в полумагическую сакраментальную сотериологию. Пропаганда ислама в Африке покоится преимущественно на отвергнутой ранним исламом магической основе, посредством чего он берет верх над всеми остальными типами религиозности. Этот процесс, определяемый обычно как «упадок» или «окостенение» пророчеств, почти неизбежен. Ведь и сам пророк является, как правило, самовластным мирским демагогом, стремящимся заменить традиционную, даруемую ритуалом благодать систематизацией, основанной на этике убеждения112. Вера в него мирян, как правило, основана на том, что он обладает харизмой, а это обычно означает, что он колдун, значительно более могущественный, чем другие, что он имеет ранее неведомую власть над демонами, даже над смертью, что он воскрешает мертвых и, быть может, сам способен восстать из мертвых, что он вообще может совершать то, что недоступно другим колдунам. Даже если он отрицает эти предположения, это ни к чему не приводит. После его смерти дальнейшее развитие идет своим чередом. Для того чтобы продолжать жить в сознании широких масс мирян, он должен либо сам стать объектом культа, т. е. богом, принявшим человеческий образ, либо та форма его учения, которая наиболее соответствует потребностям мирян, должна с их помощью утвердиться в процессе происходящего выбора. Таким образом, власть харизмы пророка и пристрастие масс воздействуют - во многих отношениях в противоположном направлении - на систематизирующую деятельность священства. Однако и помимо того, что пророчество обычно выходит из светской сферы или во всяком случае опирается на мирян, следует иметь в виду, что в среде мирян действуют не только традиционалистские силы. Наряду с ними существует и светский рационализм, с которым приходится бороться

137

священству. Носителями этого рационализма могут быть различные слои общества. § 7. Сословия, классы и религия Жизнь крестьян настолько связана с природой, настолько зависит от органических процессов и природных явлений и по своему экономическому укладу настолько не предполагает какую бы то ни было систематизацию, что в общем крестьяне только тогда становятся носителями религии, когда им угрожает пролетаризация или порабощение со стороны внутренних (фискальной или помещичьей) или внешних (политических) сил. Как одно, так и другое - сначала угроза извне, а затем столкновение с интересами землевладельцев, которые, как всегда в античности, были одновременно горожанами, - относится, например, к древней религии израильтян. Древнейшие документы, прежде всего Песнь Деворы113, показывают, что борьба, которую вели прежде всего связанные клятвой крестьяне с филистимлянами и живущими в городах ханаанскими землевладельцами, была направлена против сражающихся на железных колесницах, обученных «от юности своей воинов» (как говорится о Голиафе)114, которые пытались взимать повинности с тех, кто живет на склонах гор, где «течет молоко и мед»115. Этих крестьян можно сравнить с союзами этолийцев, самнитов116 и швейцарцев, с последними особенно и потому, что большой, пересекающий страну торговый путь из Египта к Евфрату создавал ситуацию, сходную с той, которая сложилась в Швейцарии, стране альпийских проходов, с ее ранним развитием денежного хозяйства и соприкосновением различных культур. В силу констелляции важных факторов эта борьба, так же, как объединение сословий и экспансия во времена Моисея, все время возобновлялась под водительством спасителей религии Яхве (машиах, мессии, таких, как Гедеон117 и других, именуемых «судьями»). Тем самым в древнюю религию крестьян была привнесена религиозная прагматика, выходящая за пределы обычных крестьянских культов. В подлинную этическую религию культ Яхве, связанный с социальными законами Моисея, превратился только на почве полиса Иерусалима. Правда, и здесь это произошло (о чем свидетельствуют наставления пророков, которые носят социальный характер) также не без влияния социального морализма землевладельцев, направленного против городских магнатов и финансистов, и при постоянном напоминании о социальных предписаниях закона Моисея, требующих установления равенства между сословиями. Однако религию пророков нельзя рассматривать как продукт специфически крестьянского влияния. В морализме первого и единственного теолога официальной

138

эллинской литературы - Гесиода118 -типичная судьба плебеев также сыграла известную роль. Но и он, безусловно, не был типичным «крестьянином». Чем больше развитие культуры ориентировано на крестьянство (на Западе - в Риме, на Востоке - в Индии, Передней Азии, Египте), тем сильнее этот слой населения влияет на создание традиционных представлений и тем меньшей этической рационализации достигает религия, во всяком случае религия масс. В развитии позднего иудаизма и христианства крестьяне либо вообще не являются носителями рационально-этических религий, либо играют прямо противоположную роль (в иудаизме), либо, как в христианстве, являются таковыми лишь в исключительных случаях, и тогда движение принимает коммунистически -революционный характер. Пуританская секта донатистов119 в римской Африке, наиболее земледельческой римской провинции, имела, по- видимому, много сторонников в крестьянских кругах, но в древности - это единственный пример такого рода. Учение таборитов, в той мере, в какой они связаны с крестьянскими кругами, пропаганда «божественного права» в Крестьянской войне в Германии, требования радикально, коммунистически настроенных английских крестьян, ив первую очередь крестьян-сектантов в России, отличаются более или менее ярко выраженными чертами аграрного коммунизма, сложившимися в условиях их совместного пользования землей; они опасаются пролетаризации и выступают против официальной церкви прежде всего потому, что церковь взимает десятину и служит опорой финансовых и земельных властей. Внесение в их программу религиозных требований вообще было возможно только на основе уже сложившейся религии, содержащей специфические обещания, которые могут служить отправными точками для революционного естественного права - но об этом в другой связи. Следовательно, это не относится к странам Азии, где сочетание религиозного пророчества с революционным движением (например, в Китае) носит совсем иные черты и не является подлинно крестьянским. Крестьяне очень редко являются носителями какой-либо иной религии, кроме исконной для них, магической. Правда, пророчество Заратустры как будто обращено к крестьянам с их (относительно) рационально упорядоченным сельскохозяйственным трудом (в области земледелия и скотоводства) и направлено против ложных пророков, мучивших животных в религиозных оргиях (вероятно, так же боролся Моисей с одержимостью при отправлении культа, участники которого в исступлении разрывали животных на части). Поскольку парсы120 считают магически «чистым» только возделанную почву и, следовательно, полностью богоугодным занятием - лишь земледелие, они, значительно преобразовав первоначальное 139

пророчество и приспособив его к повседневности, придали своей религии ярко выраженный земледельческий и по своим социально-этическим определениям специфически антигородской характер. Однако в той мере, в какой пророчество зороастризма само выдвигало экономические требования, оно скорее отражало заинтересованность знати и землевладельцев в крестьянских повинностях, чем интересы самих крестьян. Как правило, крестьяне ограничиваются верой в колдовство, способное воздействовать на погоду, и в анимистическую магию; в сфере этической религиозности они в своем отношении к богу и священнослужителям оставались в рамках строго формалистической этики «do ut des»121. Отношение к крестьянину как к специфически богоугодному и благочестивому человеку - явление чисто современное. За исключением зороастризма и отдельных примеров оппозиции городской культуре и ее последствиям со стороны интеллектуалов, отражающих патриархально-феодальные и пессимистические настроения, это не свойственно ни одной значительной религии спасения в странах Восточной Азии. В индийской, и в наиболее последовательной форме в буддийской, религии спасения крестьянин вызывает подозрение или даже прямое осуждение (из-за ахимсы122, полного запрещения- убивать какое-либо существо). Израильская религия до времени пророков еще в значительной степени является религией крестьян. Напротив, прославление земледелия как богоугодного занятия в годы после вавилонского пленения123 было реакцией патриархально настроенных групп и литературных кругов на развитие городской культуры. Действительная религиозность уже тогда, а тем более позже, в эпоху фарисеев, носила совсем иной характер. Для поздне—иудейского общинного благочестия понятия «сельский житель» и «безбожник» были тождественны, а тот, кто не жил в городе, считался в политическом и религиозном отношении иудеем второго сорта. Дело в том, что соблюдать законы иудейского ритуала так же, как буддийского и индуистского, крестьянин просто не мог. Практические последствия иудаистской теологии в период после вавилонского пленения, а особенно талмудистская теология раввинов, затрудняли занятие сельским хозяйством. Еще в наше время сионистское заселение Палестины столкнулось с непреодолимой трудностью в виде субботнего года, и восточноевропейским раввинам (отличавшимся меньшей ригористичностью, чем ортодоксы Германии) пришлось разработать особое освобождение от такого установления ввиду того, что этот акт угоден Богу. В раннем христианстве язычник именуется просто сельским жителем (paganus). Еще в официальных доктринах средневековой церкви (у Фомы Аквинского) крестьянин рассматривается как христианин 140