Павел Дыбенко. Невероятные приключения уголовника и революционера - Владимир Виленович Шигин

следственная комиссия для расследования восстания и привлечения виновных к ответственности. Согласно приказу Временного правительства, аресту подлежали: Ленин, Луначарский, Зиновьев, Коллонтай, Семашко, Парвус, Ганецкий и другие. Затем последовал арест и контр-адмирала Вердеревского “за невыполнение приказания министра”.

В ответ на приказ о роспуске Центробалта в Гельсингфорсе было немедленно собрано заседание Центробалта, в составе членов первого и второго созывов под председательством матроса-большевика А. Баранова. Оглашение приказа Керенского было встречено свистом, топотом ног и отборным матом. Приказ Керенского был расценен как попрание матросских прав и провокация.

Разумеется, что ни о каком выполнении требований Керенского не могло быть и речи. Особенно возмутило матросов обвинение их в шпионстве на Германию. Вышедшая на следующий день гельсингфорская газета «Волна» опубликовала передовицу по этому поводу: «Против наших идей окажутся бессильными все ваши каторжные законы. С полной и твердой верой в свою правоту и конечную победу мы повторяем: «Нас не запугаете!» Прокатились митинги и по кораблям, где возмущенные самоуправством» Керенского команды заявили, что никогда изменниками они не были, и, по-прежнему, будут защищать свои политические требования и полностью поддерживать Центробалт. Но дальше лозунгов у матросов на этот раз дело не пошло. Вскоре одна за другой были закрыты флотские газеты: в Гельсингфорсе «Волна», в Кронштадте «Голос правды», в Ревеле «Утро правды» и «Кийр». По воспоминаниям матроса-большевика В. Залежского в Гельсингфорсе из активных большевиков остался лишь он и агитатор Б. Жемчужин. Остальные поспешили переписаться в другие партии.

Примерно также развивались события и в Кронштадте. Временное правительство ставило задачу полностью разоружить Кронштадт, сделать из него, как признавал Керенский, просто «базу снабжения, место для разных складов и т. д.» 13 июля с намерением «ликвидировать Кронштадт в ближайшие дни» был назначен новый «решительный» комендант крепости. Правительство потребовало от кронштадцев выдачи и местных большевистских лидеров. Вначале Кронштадтский совет в ответ на требование Керенского о выдаче «контрреволюционных подстрекателей» заявил, что о таковых ему «ничего не известно». Но после угрозы подвергнуть Кронштадт блокаде и бомбардировке, матросы “попросили” сдаться властям Федора Раскольникова. Затем матросы передали властям студента Рошаля, Антонова-Овсеенко и редактора газеты «Волна» Старка.

Тем временем, для «поддержки» распоряжений правительства и создания угрозы бомбардировки Кронштадта были отданы приказы занять форты Красная Горка и Ино. В сам Кронштадт был прислан отряд самокатчиков с двумя броневиками и эскадроном кавалерии. Кронштадтцы, уступая силе, пошли на попятную и притихли. Они сами закрыли газету «Голос правды», освободили ранее арестованных офицеров. Кронштадцы продемонстрировали свою лояльность, а в ответ Керенский отозвал из Кронштадта самокатчиков и в комиссию, присланную для расследования бесчинств матросов в Питере. Наступило шаткое затишье. Победители укрепляли вертикаль власти, проигравшие анализировали причины неудачи июльского путча.

В целом попытка большевиков в июле 1917 года на волне стихии толпы захватить власть полностью провалилась. Июль стал одним из самых больших просчетов в жизни Ленина, который чуть было ни привёл к уничтожению всей большевистской партии.

Что касается большевиков, то они извлекли из июльских событий все необходимые уроки для правильной тактики борьбы с властью и преодоления левацких настроений, что обеспечило им успех в скором будущем. VI съезд большевиков, работавший с 26 июля по 3 августа 1917 года, уделил внимание не столько самому курсу на вооруженное восстание, сколько выдержке и организованности в осуществлении этого курса. В докладах из военно-морских баз на съезде представители от Гельсингфорсской организации РСДРП (б) В.П. Залежский и от Кронштадтской — И.П. Флеровский констатировали значительный перелом в левацких настроениях на флоте. Залежский отмечал: «...События 3–5 июля многому научили матросов, показали, что одного настроения еще недостаточно для достижения цели». Флеровский, вторя ему, подчеркивал — «к активности должна прибавиться революционная осторожность». Раскольников, Рошаль и другие большевистские лидеры, оказавшиеся вместе с группой матросов в тюрьме за июльские события, стали более популярными, как «мученики революции».

В результате подавления анархо-большевистского выступления в июле произошёл резкий крен общественного мнения вправо, вплоть до неприязни к Советам, и вообще ко всем социалистам, включая умеренных эсеров и меньшевиков. Однако Временному правительству, одержав временную политическую победу над большевиками, так и не удалось исправить стремительно ухудшающееся экономическое положение и выправить положение на фронтах. Время явно работало против них.

* * *

Тем временем, в Гельсингфорсе шли нешуточные дебаты относительно перевыборов членов Центробалта, в соответствии с распоряжением Керенского. Второй состав Центробалта, который предстояло переизбрать, успел проработать всего какие-то две недели и ничего толком сделать не успел.

Вопреки ожиданиям большевиков в новом (втором составе Центробалта) им не удалось, не только набрать подавляющего большинства, но даже повторить успех прошлых выборов. Из 53 новоизбранных членов по данным советских историков «большевиками и им сочувствующим» значилось всего 20 человек. В состав Центробалта второго созыва из твердых большевиков входили: Ф. Аверичкин, А. Баранов, А. Белышев, П. Мальков, Э. Берг, М. Меркулов, А. Лоос, А. Кабанов, Н. Разин, П. Дыбенко и Н. Ховрин. Мы уже выше говорили, что понятие «сочувствующий» относилось к беспартийным матросам, которые время от времени голосовали за программы самых различных партий, которым они в данный момент «сочувствовали». Поэтому прибавление категории «сочувствующих” к членам РСДРП (б) делалось историками по единственной причине — показать потомкам авторитет большевиков.

В ответ на приказ Керенского распустить второй состав Центробалта, ему вначале ответили через Центрофлот, что Центробалт только что приступил к исполнению своих обязанностей, а члены первого созыва только сложили свои полномочия. Этим матросы пытались показать, что никаких реальных оснований для еще одного переизбрания их выборного комитета не имеется. Но центральная власть шутить на сей раз не собиралась. Уже на следующий день новый командующий Балтийским флотом контр-адмирал Развозов дал распоряжение Центробалту немедленно сложить свои полномочия. Посовещавшись, центробалтовцы решили, на сей раз не вступать в конфронтацию, а уступить требованиям Петрограда, надеясь, что новый состав Центробалта будет столь же оппозиционен власти, как и предыдущие. Об этом центробалтовцы и известили флот. Левацки настроенные члены Центробалта (в том числе и большевики), считали, что в условиях победы «реакции» идти на открытое столкновение с Временным правительством опасно. Это могло привести к разгону демократической организации моряков-балтийцев вообще.

В извещении о сложении полномочий говорилось: «Центральный Комитет просит всех сохранять спокойствие и никаких выступлений не делать, а приступить спокойно к выборам нового состава членов в ЦКБФ на прежних началах в срочном порядке».

Поняв хитрость матросов, Керенский 12 июля потребовал от Развозова и генерального комиссара Балтийского флота Онипко, чтобы они обеспечили выборы Центробалта и туда пришли новые, более лояльные правительству люди, чем прежде. Одновременно Керенский отменил устав Центробалта. Но одно дело