Человек и его символы - Карл Юнг

Тот факт, что Тень содержит всеохватывающую силу непреодолимого влечения, не означает, однако, что ее во всех случаях следует героически подавлять. Иногда Тень является сильной, потому что побуждение Самости действует в том же направлении. В этом случае трудно разобраться, что же стоит за внутренним давлением — Самость или Тень. В том, что касается подсознания, человек, к сожалению, находится в такой же ситуации, как на местности, освещенной лунным светом: все предметы расплывчаты, сливаются друг с другом, и никогда не разберешь, что где находится или где начало, а где конец. (Это состояние известно под термином „загрязнение“ содержимого подсознания).

Называя один из элементов подсознательного Тенью, Юнг соотносил это с достаточно определенным фактором. Но бывает, что все неизвестное для эго перемешивается с Тенью, включая и в высшей степени ценные и значительные силы. Кто, например, мог бы поручиться, был ли француз-головорез из приведенного выше сна опустившимся бродягой или достойным уважения интровертом. Или несущиеся скакуны из другого сновидения: следовало ли позволять им бежать без узды. Если само сновидение не раскрывает ситуацию, решение должен принять тот, кому оно явилось.

Если приснившийся персонаж воплощает достойные, жизненно важные силы, их следует включить в личный опыт, а не подавлять. Тут эго решает, откажется ли оно от гордыни и самодовольства, чтобы пережить нечто с виду весьма мрачное, но в действительности не являющееся таковым. Для этого могут потребоваться такие же жертвы и решимость, как и при укрощении непреодолимого влечения, но в противоположном смысле.

Этические трудности, возникающие при столкновении человека со своей Тенью, хорошо описаны в 18-й книге Корана, повествующей о встрече Мусы в пустыне с Хадиром („Зеленым“ или „первым рабом Бога“). Они продолжают свой путь вместе, при этом Хадир выражает опасение, что Муса не сможет смотреть на его деяния без возмущения, и предупреждает, что расстанется с ним, если Муса не примет его поступков и не поверит ему.

Вскоре после этого разговора Хадир топит рыбацкую лодку бедных селян. Затем на глазах у Мусы убивает симпатичного юношу и, наконец, восстанавливает рухнувшую стену города неверных. Муса не может не выразить своего возмущения, и Хадир вынужден покинуть его. Но перед расставанием он объясняет мотивы своих действий. Утопив лодку, он в действительности спас ее для владельца, потому что пираты собирались украсть ее. Ведь рыбаки могут достать лодку со дна. Симпатичный юноша готовился совершить преступление; убив его, Хадир спас его набожных родителей от бесчестья. Восстановив обрушившуюся стену, он спас от разорения двух набожных молодых людей, спрятавших под ней свои богатства. Лишь тогда Муса, возмущение которого было безгранично, понял (правда, слишком поздно), что поспешил с выводами. Поступки Хадира выглядели абсолютным злом, но это не соответствовало действительности.

При наивном восприятии этой притчи можно подумать, что Хадир является непокорной, капризной, злой Тенью набожного и законопослушного Мусы. Но это не так. В гораздо большей степени Хадир олицетворяет некие тайные богодухновенные действия (аналогию можно найти в известном индийском сюжете, лежащем в основе романа „Король и труп“ Генри Циммера). Я не случайно сослалась не на сон, чтобы проиллюстрировать эту щекотливую проблему, а выбрала известную притчу из Корана — потому что она дает такое полное обобщение жизненного опыта, которое редко встретишь в чьем-то индивидуальном сне.

Когда в наших сновидениях появляются темные личности, будто желающие чего-то от нас, мы не можем с уверенностью сказать, олицетворяют ли они лишь теневую сторону нас самих или нашу Самость, или то и другое одновременно. Угадать наперед, символизирует ли отрицательный персонаж недостаток, который мы должны побороть, или же полную значения часть жизни, которую следует принять, — это одна из труднейших проблем на пути к индивидуации. Более того, образы, встречающиеся во сне, часто настолько хрупки и сложны, что нельзя быть уверенным в точности их истолкования. Тогда все, что остается, — это смириться с дискомфортом этических сомнений и продолжать смотреть сны, не принимая окончательных решений или обязательств. Это напоминает ситуацию, в которой оказалась Золушка, когда мачеха разбросала перед ней горсть хороших и испорченных горошин, потребовав разделить их. И хотя дело казалось совершенно безнадежным. Золушка с усердием принялась за сортировку — тут ей и пришли на помощь голуби (а в некоторых версиях муравьи). Эти помощники символизируют таящиеся глубоко в подсознании импульсы, ощутимые только в трудных ситуациях и подсказывающие выход из них.

Обычно где-то в самой глубине своего существа человек обычно прекрасно понимает, куда он должен направиться и что сделать. Но иногда случается, что паяц, которого мы зовем „я“, так сбивает нас с толку, что внутренний голос не может достучаться до сознания. Порой все попытки понять намеки подсознания оканчиваются неудачей. И остается одно: набраться храбрости и поступить по наитию, будучи при этом готовым к смене курса, если вдруг подсознание подскажет другой путь. Может статься (и это типично), что человек скорее предпочтет сопротивляться побуждению подсознания, несмотря на ощущение противоестественности своих действий, чем поставить под вопрос то человеческое, что в нем есть. (Так происходит с теми, кто ощущает предрасположенность к преступлению и кому надо его совершить, чтобы почувствовать себя самим собою).

Сила и внутренняя ясность, необходимые для того, чтобы принять решение, тайно исходят от Великого человека, не желающего слишком раскрываться. Может быть, Самость хочет, чтобы эго сделало самостоятельный выбор. А может, она нуждается в помощи сознания, чтобы проявить себя. Когда заходит речь о сложных этических проблемах, никому не дано разобраться в поступках других людей. Каждый сам должен изучить свои проблемы и попытаться определить, какое решение будет для него правильным. Как сказал один много переживший дзен-буддистский наставник, мы должны следовать примеру пастуха, „с кнутом в руках следящего за тем, чтобы его стадо не паслось на чужих лугах“.

Эти новые открытия глубин психологии не могут не привести к некоторым изменениям в наших коллективных этических воззрениях, поскольку теперь мы будем вынуждены использовать для оценки любых человеческих действий более индивидуальный и утонченный подход. Открытие подсознания является одним из самых далеко идущих открытий последнего времени. Но тот факт, что признание реальности подсознательного сопряжено с необходимостью честного самоизучения и переустройства своей жизни, побуждает многих вести себя так, словно ровным счетом ничего не случилось. Чтобы воспринимать подсознание всерьез и биться над задачами, которые оно ставит, требуется большое мужество. Большинство людей слишком праздны, чтобы серьезно задуматься даже об известных им огрехах в своей нравственности, и, тем паче, чересчур ленивы для анализа влияний подсознательного.

Женщина внутри: анима

Сложные и деликатные вопросы возникают не только из-за деятельности Тени. Часто их поднимает другой „внутренний персонаж“. В снах мужчин он олицетворяется в подсознании образом женщины, а в снах женщин — наоборот, образом мужчины. Часто этот второй символический персонаж действует за спиной Тени, создавая дополнительные и специфические проблемы. Юнг назвал его „анимус“ в мужской и „анима“ в женской ипостаси.

Анима — это олицетворение всех проявлений женственного в психике мужчины: таких как смутные чувства и настроения, пророческие озарения, восприимчивость к иррациональному, способность любить, тяга к природе и — последнее по порядку, но не по значению — способность контакта с подсознанием. Не случайно в древности для разгадывания воли богов и установления связи с ними использовались именно жрицы (подобно греческой Сивилле). Особенно наглядный пример восприятия анимы как внутреннего персонажа мужской психики мы обнаруживаем у знахарей и прорицателей (шаманов) эскимосов и других северных племен. Некоторые из них даже носят женскую одежду, либо изображают на своей одежде женские груди, чтобы показать женскую сторону своей природы, позволяющую связываться со „страной духов“ (то есть, с подсознанием).

В одном из дошедших до нас случаев молодой человек проходил обряд посвящения под руководством старшего шамана, в ходе чего был закопан в снежную яму. Он впал в состояние дремоты и полного опустошения. В этом состоянии, подобном коме, он внезапно увидел излучающую свет женщину. Она научила его всему, что требовалось, и, став позднее его духом-хранителем, помогала ему, связывая его с силами потустороннего мира. Здесь анима предстает как олицетворение мужского подсознания.