Дикие земли - Сергей Александрович Арьков

наш дружный коллектив, - рассуждала Злюка, отмахиваясь от плотной белой паутины, так и норовящей облепить ей лицо. - Все мы стали ближе этой ночью. Властелин, ты со мной согласен?

Стасик буркнул что-то нечленораздельное. На самом деле ему трудно было согласиться со спутницей. Если минувшая ночь и послужила чему-то, то точно не сплоченности их разношерстого коллектива. Скорее уж наоборот. Особенно то, что последовало за появлением злобного признака.

В древнем лесу, на старинных, отмеченных печатью проклятия, развалинах, разразилось невиданное прежде надругательство. Стасик, как мог, пытался оградить пленников от истязания, но в его арсенале не нашлось твердых аргументов, заставивших бы Злюку отказаться от ее карательной акции. В конце концов, эльфийская вина была неоспорима. Пленники нарочно заманили в ловушку отряд Свиностаса и готовы были пожертвовать даже собственными жизнями, лишь бы и люди сгинули в этом лесу. Как ни оправдывал их Стасик, все это звучало крайне неубедительно. На все его жалкие доводы Злюка отвечала одним и тем же вопросом:

- Ты что же, властелин, смерти ищешь?

Стасик смерти не искал. Но именно ее-то и уготовили ему эльфы. Поэтому все его протесты носили вялый характер, и не возымели результата. Да Стасик особо и не пытался. Наверное, он бы мог приказать Злюке остановиться. Сделать свой голос властным и грозным, и рявкнуть, как полагается темному владыке. Но он этого не сделал. Потому что в глубине души полагал, что эльфы действительно заслужили хорошую трепку.

Первым свою порцию получил Феромон. Этот гордый красавец не собирался доставлять злодеям удовольствие своими болезненными криками. Он решил, что не издаст ни звука, что бы с ним ни делали. Он смеялся над своими палачами. Он поносил их. Но когда первая хворостина гибким бичом скользнула по его обнаженным упругим ягодицам, оставив на тех ярко-алый след, эльфу стало не до смеха.

Уже через минуту гордый эльфийский воин, не помня себя, кричал и плакал на все лады. Его голый зад пылал огнем. На нем не сталось живого места. Вспотевшая Злюка измочалила об эльфийские ягодицы четыре хворостины и выдохлась. Тогда эстафету приняла Матрена, и так всыпала красавцу, что у того подкосились ноги, и он бессильно повис на связанных руках.

- Вздумали шутить с нами шуточки? - с кривой ухмылкой произнесла Злюка, взглянув на бледную от ужаса Велту, смиренно ждущую своей очереди. - Вы, ушлепки, еще не знаете, с кем связались. Мы не какие-то бродяги. Мы малая дружина великого властелина Свиностаса. И горе тем, кто встанет у нас на пути.

- Прошу! Хватит! - захлебывался рыданиями Феромон. - Пощадите!

Но чуткое ухо Матрены уловило неискренние нотки в словах эльфа. Тот явно лукавил. У него еще не наступило искреннего раскаяния. А потому, вместо пощады, Феромон получил еще одну порцию ударов, каждый из которых заставил эльфа извиваться всем телом и орать на весь лес. От его истерзанной задницы отлетали клочья кожи и брызги крови. Феромон давился криком. Каждый удар хворостины пронзал его болью до самых кончиков ушей.

- Разве так порядочные принцы поступают? - тяжело дыша, спросила Матрена. - Я думала, ты хороший. Думала, за ум возьмешься, замуж позовешь. А ты нас в ловушку завел.

- Я больше не буду! - кричал забывший о гордости Феромон. - Я исправлюсь! Я позову! Давай поженимся!

- Ну, точь в точь как мой бывший муженек, - сердито проворчала Матрена. - Тот тоже вот так вот клялся, что больше капли в рот не возьмет. И в тот же день нажирался до поросячьего визга. Все вы, козлы, одинаковые.

С этими словами она отсыпала Феромону сочной добавки.

- Властелин, - спросила Злюка, обратившись к Стасику, который тихонько стоял в сторонке и оттуда наблюдал за экзекуцией, - а ты чего стесняешься? О твоем искусстве порщика ходят легенды. У тебя рука набита. Скольких принцесс ты отстегал в своей темнице?

- Меньше, чем ты думаешь, - буркнул Стасик.

И добавил:

- Не хочу я никого сечь. Сегодня. У меня... это... настроения нет.

- А ты начни, оно и придет, - подсказала Злюка, беря свежую хворостину.

После чего они с Матреной устроили Феромону парную обработку. Эльф орал, выгнувшись дугой, а хворостины с сочными шлепками скользили по его алым, распухшим и кровоточащим, ягодицам. В какой-то момент Стасик не выдержал.

- Прекратите! - потребовал он. - Вы же его до смерти забьете.

- Не велика утрата, - небрежно бросила Злюка. – Эльфом больше, эльфом меньше. Они пытались нас убить. Мы отплатим им той же монетой.

- Нет, мы не такие, как они! – заявил Стасик. - Мы выше этого.

- Понимаю. Считаешь эльфов низшими существами. Я разделяю твои взгляды. Где мы, люди, и где эти убогие создания?

- Снимите его, - попросил Стасик, избегая смотреть на кровавое месиво, возникшее на месте эльфийской задницы.

Злюка с Матреной приготовились исполнить его приказ, но тут Феромон взял и все испортил. Бог его знает, что там щелкнуло в эльфийской голове. Возможно, от порки у него немного помутился рассудок. Но вместо того, чтобы благоразумно промолчать, он зачем-то выпалил сквозь рыдания:

- Богиня, дай мне сил! Дай сил вынести все и отомстить!

- Нет, ну ты погляди на него, паразита! – подбочившись, воскликнула Злюка. – Все не уймется, дерзкий эльф. Рано, рано, властелин, ты решил его помиловать. Сам видишь – он этого не заслуживает. Даже великая порка не пошла ему впрок. Остается последнее средство.

Стасик заранее сжался от ужаса. В случае Злюки последним средством могло оказаться совершенно любое зверство.

- Не убивай его! – потребовал Стасик.

- Это как получится. Я ничего не обещаю. Средство суровое, но и случай тяжелый.

Злюка взглянула на Андиса и приказала:

- Раб! Мне нужна большая хворостина.

Андис схватил одну из сабель и убежал в заросли. Повозившись там, он вернулся обратно с длинной толстой ветвью, вдвое больше тех, что только что пробовали на прочность эльфийский тыл. Стасику стало дурно при мысли о том, что Злюка пустит в ход это страшное орудие. Но та лишь сердито воскликнула:

- Раб, ты нарочно меня расстраиваешь? Я же сказала – мне нужна большая хворостина!

Андис опять отправился в заросли, а когда вернулся обратно, принес уже даже не ветку, а стебель молодого деревца. Судя по нему, намечалась не порка, а нечто иное, куда более суровое и зверское.

Но Злюка вновь осталась недовольна своим питомцем.

- Раб, твоя хозяйка вот-вот в