Шестнадцать способов защиты при осаде - Том Холт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проснулся я с пульсирующей головной болью. Вокруг собралась многочисленная толпа, преимущественно из незнакомцев. Но я узнал Фаустина, лейтенанта Гензерика и Лонгина из Зеленых. Я моргнул, глядя на них. Казалось, что кто-то заработал кучу денег, продавая билеты на аттракцион «Спящий Орхан».
Тут кто-то крикнул: «Доктор, он очнулся!» – и толпа расступилась, и этот несчастный старый мудак Фалькс навис надо мной, протянул руку и оттянул мне веко. Я нашел в себе силы отпихнуть его.
– Жить будет, – заключил доктор.
Я схватил его за запястье.
– Что ты здесь делаешь? – крикнул я ему. – Почему ты не в «Собачьем дуэте»?
Фалькс ухмыльнулся.
– Она выбралась, – сказал он. – Более или менее. Я чуть не потерял и ее, и тебя. Вот это было бы печально, да?
Когда Фалькс удалился, я для верности осведомился у Лонгина:
– Айхма в порядке?
– Нормально, – ответил он. – Не беспокойся о ней.
– Пускай он возвращается к ней сейчас же, – выплюнул я, и тут у меня пошла кругом голова – да так, как еще не ходила. Меня будто кто-то схватил за ноги и резко потянул – в неизвестном направлении, ну или к осадной стене. Кто-то громко и отчетливо позвал меня по имени, и странная хватка вместе с тягой ослабла.
– Что такое? – отозвался я.
– Ты чуть не умер, – возвестил Фаустин. – Пять дней подряд проспал.
Моя голова звенела как натянутый канат. Я поморщился против своей воли.
– Не кричи, ради бога. В каком смысле – «пять дней»?
– В том, что ты пролежал здесь пять полных суток – ни жив ни мертв. Мы порядком наволновались, ты уж поверь. Один кошмар за другим.
И тут я вспомнил…
– Стена! Требушеты! Что с Городом? Они прорвались?
– Ему нужно отдохнуть, – раздался голос где-то позади меня. – Пожалуйста, уходите, все вы. Возвращайтесь часа через четыре.
– Не сметь! – взревел я. Ну или, скорее, всхрипел. – Я должен знать обстановку! Я…
– Все хорошо, – заверил меня Фаустин, наперекор своим же словам о «кошмаре за кошмаром». – Как только тебе станет получше, я все расскажу, Орхан. Не переживай. Всё под контролем.
– Они прорвались? Где Нико?
– Отдохни немного, – сказал Фаустин, удаляясь из моего поля зрения. – Постарайся немного поспать. Чем скорее встанешь на ноги – тем лучше, поверь.
Где-то полчаса – примерно столько потребовалось, чтобы все разошлись, – я честно следовал его совету. Затем встал, пошарил вокруг в поисках одежды, нашел видавшую виды робу на крючке в коридоре, а в куче мусора во дворе – пару потрескавшихся старых ботинок с отсутствующей половиной подошвы. У меня было такое ощущение, что в голове полно гвоздей. Ну ничего. Пора идти и править Империей.
С чего начать? Сильней всего мне хотелось броситься сломя голову к «Собачьему дуэту», но Лонгин сказал, что Айхма в порядке, а Фаустин сказал что-то о «кошмарах один за другим». Поэтому я взял курс к стене, гадая, далеко ли успею зайти, прежде чем по мне откроют огонь из луков и требушетов.
Улицы стояли тихие, но отнюдь не пустынные. Я увидел смутно знакомого типа, на мгновение задумался, кто это может быть, потом вспомнил – это один из моих младших капралов. Он суетился с большой холщовой сумкой для инструментов на плече. Чтобы его нагнать, пришлось перейти на рысь – в процессе я чуть не умер.
– Полковник, – он бросил на меня испуганный взгляд. – Мне сказали, вы…
– Что тут творится?
Моргнув пару раз, он поставил свою сумку со скарбом и встал по стойке «смирно» (в интерпретации инженерных войск скорее «ну-вроде-бы-смирно»).
– Мы остановили их, сэр, – произнес он. – Разобрались с ними на славу.
Похоже, он решил, что я запросил у него официальный доклад. Черт с ним. Я вдруг почувствовал себя разбитым. От нас до «Царя Зверей» – местечка, куда за антисоциальное поведение лет десять назад запретили вход, – было ярдов сто.
– Я знаю, – произнес я. – Угощу тебя выпивкой. Хотя, погоди, у меня же нет денег… Ты купишь мне выпить – и заодно все расскажешь.
Он в оцепенении смотрел на меня, как будто я только что поцеловал его в губы.
– Как скажете, сэр, – выговорил он и затопал вперед меня.
По жизни я всегда упускаю самое веселье, и эти пять дней исключения не сделали.
Согласно младшему капралу Сцеволе и его коллегам-историкам, именно громила Лисимах – тот чемпион Зеленых, страшный тип, охранявший меня, когда мы сжигали осадную башню, – спас мне жизнь на стене, оттащив с линии огня, когда часть ее, на которой я стоял, была разбита вдребезги, а Менас погиб. Лисимах удачно поднял меня на верхнюю клеть лестницы, но потом он споткнулся, упустил меня – и я проехался по ступенькам вниз. Пересчитал их спиной и, что куда больнее, головой. Уже не так удачно, но, раз я дожил до возможности услышать, как мне об этом рассказывают, горевать вроде бы не о чем.
Кажется, я упоминал, что этот Лисимах до смерти пугал меня, и я никогда не чувствовал себя комфортно в его компании. Так вот когда этот страшный тип узрел меня, лежащего в развалинах у подножия крепостного вала, мертвого (как он думал)… Не знаю даже, как объяснить. Лисимах был гладиатором и зарабатывал на жизнь тем, что бился насмерть; в общем, натурой он был прямолинейной и на все непредвиденные обстоятельства реагировал одинаково. Кроме того, он был моим телохранителем и в этом деле (как ему показалось) потерпел неудачу: я пал на его глазах, а для гладиаторов «честь» и «стыд» – все же не пустые слова. Так или иначе, Лисимах, подумав, что я мертв, просто озверел. Он помчался к Ипподрому, взял одну из колесниц, уцелевших после атаки на башню, взял полдюжины кувшинов с горючим маслом и приказал стражникам Северных врат дать ему проход. Они оказались из стана фанатов Зеленых, и приказ чемпиона для них был подобен гласу свыше.
Пока ворота отпирались, Труха дежурила на стене, подготавливала катапульты. (Если помнишь, читатель, я приказал Менасу проследить за тем, чтобы их стащили вниз, за мгновение до того,
