Иди, товарищ, к нам в колхоз! - Алексей Викторович Широков

придётся на кабанов охотится… а знаете что? У вас совершенно случайно, какой трубы стальной, подходящей по диаметру, не завалялось? Дури у меня хватает, а сталь-то надёжней дерева будет. Паракордом её замотать, и вообще шикарно получится. И скользить не будет и удар весомее выйдет.

— Трубу говоришь, — снова задумался кузнец и блеснул глазами. — А знаешь, есть подходящий обрезок. Но за это с тебя окорок! Люблю дичину, да под медовуху домашнюю!

— Договорились! — я пожал протянутую руку. — Ну что посмотрим трубу⁈

Глава 20

Глава 20

— И на хрена я в это ввязался? — мне хотелось постучать головой о сосну, на которой я сидел. — Чего мне спокойно не жилось? Нет же, выпендрился. Дебила кусок!

Действительно, мне было за что себя корить. Я не знаю, с чего бы меня вообще потянуло на подвиги, наверно, по инерции. С момента моего попадания в этот мир я ни дня не жил спокойно. Вечно какие-то проблемы, неприятности, опасности. Это будоражит кровь и кажется, что мир крутится вокруг меня. Вот и с этими кабанами так получилось. И лишь когда я оказался в ночном лесу сидя на ветке сосны до меня дошло, что это вообще не мои проблемы. Я не отвечаю за студентов, я вообще ни за что не отвечаю, кроме себя самого. У нас есть целых три комиссара, чья задача решить возникшую проблему, есть директор колхоза, лесничие, охотоведы, да кто угодно, но не я! Нет же, надо было выпендриться!

На самом деле у меня была надежда на Тихомирова, которому я таки позвонил. Что он заинтересуется творящимся здесь безобразием и приедет разбираться. Но как это часто бывает, свои мысли и ощущения к делу пришить не удалось. Нет, Илья Демидович меня выслушал внимательно и даже пообещал поспособствовать, но этим и ограничился. Классический подход «Когда убьют тогда и приходите» и я даже понимал капитана, бегать за каждой тенью никаких ресурсов не хватит. Да и упустить можно что-то по-настоящему важное. Короче, меня не послали, но ощущение было именно такое.

В итоге у меня просто не осталось выбора как лезть с рогатиной на ёлку. Из плюсов могу назвать, что оружие получилось на загляденье. Труба у кузнеца действительно нашлась, причём очень приличная, из нержавейки. Более того, он её уволок куда-то в цех и через полчаса на ней по всей длине красовались насечки, чтобы оружие не скользило при ударе. А также в хозяйстве нашёлся шнур сыромятной кожи, из которой соорудили оплётку. Теперь рогатина лежала в руке как влитая. С такой и на медведя не страшно выйти, но я всё равно забрался на дерево.

Владеть копьём я немного умел, точнее получил это знание от Блауса Персивера, которого учили им биться, но был нюанс. Блаус всё же был городским стражем, и все его ухватки сводились к стойке в строю и нескольким ударам. Большего страже было и не надо, копья они получали только при осаде города или бунте. А вот охота никак не входила в круг его интересов.

Как часто случалось в последнее время помогло сатори. Представить кабана у меня получилось не с первого раза, слишком сильно оказалось влияние масскульта, но в итоге я вспомнил как ходил в зоопарк и сумел воссоздать зверя. И надо сказать, даже с моими физическими возможностями охотиться на него оказалось далеко не просто. Особенно если зверюга шла лоб в лоб и успевала набрать скорость. В первый раз я понадеялся на свою силу, просто приняв его на рогатину, в итоге меня просто смели, располосовав бок бивнями. А то, что при этом сам кабан насадился на рогатину по полной ему было плевать. Короче полный отморозок эта свинья, с которой нужно быть максимально осторожной.

Там же в сатори я проверил и свой план с ёлкой. Я уже как-то пытался воссоздать окружение, так что получилось пусть и не сразу, но без особых проблем. Даже довольно точно. И моя задумка сработала, причём практически безупречно. Звери не успевали среагировать на угрозу сверху, не имелось у них естественных врагов, нападавших с этого направления, так что у меня даже образовывался шанс достать ещё кого-нибудь, если первый удар выйдет удачным. Я несколько раз повторил, отрабатывая падение и меткость, и был полностью готов. Оставалось лишь дождаться свинячью семью и объяснить им, что не стоит разевать свой роток на чужой корешок.

Кабаны пришли ночью, когда время перевалило за два часа. Хрен их знает, где их носило до этого времени, но я уже был изрядно зол, про себя костеря на все лады самих свиней, их свинячьих мам, пап, бабушек с дедушками и весь свиной род. А вы сами попробуйте посидеть на тонкой веточке на высоте четырёх метров над землёй без движения, чтобы не спугнуть добычу. Ещё не так выражаться станете. А учитывая, что ночи уже были, мягко говоря, прохладными, и вовсе становилось не по себе. Благо энергеты куда выносливее к перепадам температур чем обычные люди, иначе меня бы так и нашли замёрзшим на ветке с рогатиной, как того легендарного голубого песца.

Но обошлось, звери явились, бодро чапая по старой тропе, и я сосредоточился, выбирая самого жирного поросёнка. И на удивление, не смог этого сделать. Шурующая по лесу свинина никак не походила на маленьких и вкусных поросят, скорее уж на матёрых кабанищ. Может не сезон? Я признался себе честно, что нифига не понимаю ни в кабанах, ни в их повадках и образе жизни. Однако, отказываться от плана не собирался. Раз не вышло со свинодетями, будем брать свинотинейджеров. Если верить рассказам Егорыча и Иваныча, оказавшихся старыми баркон… охотниками, конечно же, в середине стада идут как раз женщины и дети. То бишь свиньи и поросята с подсвинками. Как раз то, что мне и было надо.

Кабаны шли неспешно, явно чувствуя себя хозяевами территории. Но тихо. От чего создавалось весьма жуткое впечатление, будто по тёмному ночному лесу скользят жуткие тени. Впрочем, меня этим было не напугать, я зомбей ломом гонял. И выждав немного начал выбирать себе жертву. Точнее делать вид, даже с обострившимися чувствами я видел лишь размытые тени, так что особо не заморачивался, сосредоточился на ближайшей подходящей, и как только она вошла в зону поражения — прыгнул.

Падение с четырёхметровой высоты меня уже не пугало, но впервые я делал это атакуя кого-то и с оружием, причём довольно длинным и неудобным. Рогатина не слишком подходила для подобных упражнений, пусть я и попросил сделать древко покороче. Но всё равно полтора метра стали это и есть полтора метра. И выставив его я летел к земле, пытаясь подрулить, чтобы попасть наверняка куда-нибудь в уязвимое место. Как оказалось зря. Потому что для острого лезвия, разогнанного весом моей тушки, любая точка свиньи — это уже уязвимое место.

Грубо говоря, я попал кабанятине прям в позвоночник, рухнув ей точно на спину. От удара рогатину почти вывернуло из моих рук, и я лишь чудом сумел удержать оружие. Но сумел. И в ту же секунду оказался на ногах, упираясь в тушу ещё бьющейся в агонии свиньи, слегка провернул лезвие в ране, точнее расшатал, и выдерну рогатину, вместе с фонтаном крови, вырвавшимся из разреза. И тут же ударил снова. Но не добивая уже и так почти дохлую добычу, а целясь в следующую за ней свинину, которая от удивления просто встала на тропе, пялясь, как я расправляюсь с её братом… или сестрой, хрен их в темноте разберёт.

Лезвие свистнуло в воздухе и рассекло шею кабана как лист бумаги. Бил я естественно не просто так, а с приложением силы, да и заточено остриё рогатины было на совесть, так что я даже не удивился. И сумел справиться с инерцией, вернув контроль надо оружием. Очень вовремя, надо сказать, потому что свины, поняв наконец, что их убивают, кинулись бежать. Но не назад, как это было бы логично, а вперёд, на меня, правда, приняв чуть в сторону огибая погибших сородичей. И я естественно не смог оставить это просто так, и тут же ткнул в первого проносившегося мимо кабана.

На этот раз получилось не так удачно, как в предыдущие. Нет, я попал и даже довольно неплохо, но выражаясь игровым сленгом, ваншота не вышло. Лезвие воткнулось в грудину, распахало бок, скользнуло ниже, вскрыло свинье брюшину, затем прошлось по задней ляжке, где его окончательно вывернуло у меня из рук.

— Твою за ноги! — я встряхнул отбитыми ладонями. — Грёбанные свиньи! Чтоб вам пусто было! А, м-мать!!! Ты ещё откуда?!!

Напугало меня появление здоровенного кабана, доходящего мне чуть ли не до груди,