Орхидеи еще не зацвели - Евгения Чуприна

Ее муж, кроме того, что был в родстве с кардиналом, и сам был викарием. Он уже умер. Это произошло на моей памяти. То есть, смерть викария. Вы не подумайте, что это название детектива. Хотя оно, конечно, интригует. Так и представляешь себе мисс Марпл, проницательно роющуюся в банке маринованных грибов в поисках улики. Нет, тут все было прозаично: смерть от чего-то там такого, что даже не надо делать вскрытие. Тем более что это не совсем удобно — просить у миссис Селден разрешения на вскрытие, когда она вдова викария, и ей об этом известно. В любом случае ну его, это вскрытие. Бог и так все видит.

Я дал Шимсу недельный отпуск на улаживание семейных дел, и в это время тетя Эмили, внезапно подкравшись, заставила меня обручиться с каким-то клокочущим порождением тьмы, пятихвостым, в кованых сапогах, от чьего рева содрогались бездны. Я не бездна, но как вспомню, так вздрогну! Я еще спрашивал тетушку: как ты можешь ручаться, что это не переодетый Сталин? А тетушка отвечала: не говори глупостей, разве стал бы Сталин переодеваться для такого ничтожества, как ты?

Через неделю Шимс примчался, тетушка была посрамлена, инфернальное создание отправилось обратно в ад, бессильно щелкая пятью хвостами. И жаворонок полз по небу, и улитка заливалась на ветвях, и по тучкам, точно пролитое виски, разлилось золотое сияние.

— А он всегда такой помороченный? — полюбопытствовала будущая теща, обращаясь к дочери, имея в виду меня.

— Нет, мама, он по дороге увидел большую кучу… большую собачью кучу, — ответила моя избранница. — Это заставило его всерьез задуматься о смысле жизни.

— Очень большую?

— Огромную! Я и сама даже в жизни не видела таких куч! А он же из Лондона, мама. У них там пекинес присел, и тут же звучит сирена и мчится полисмен с совочком.

— Не, ну этого у нас нет, — уточнил я, — хотя мысль неплохая. Надо подать проект в соответствующие инстанции.

— Надо смотреть под ноги, я всегда тебе говорила. А ты не смотришь, куда там! Хороша же ты будешь с расквашенным носом, когда поскользнешься.

— Я не поскользнусь, мама.

— Поскользнешься, ты ходишь, как слон, все сшибаешь. У тебя же две левых ноги! Брала бы пример со Стивена. Когда старик Лайонс, это наш лесничий (объяснила она мне) целится в косулю, Стивен с тяжелым подносом проходит мимо, Лайонс стреляет, косуля падает, поднос — нет.

— Конечно, мама, Стивен воровал печенье из буфета возле папиного кабинета. Папа дверь держал открытой.

— Ну а ты не воровала?

— Никогда!

— Очень странно, почему же ты такая жирная, а он худой? Ведь я вас всех кормила одинаково.

— У меня женские гормоны, мама. Орли такая же.

— Еще не хватало, чтоб Орли была другая.

— Мне пришло в голову, — включился я в их семейную перебранку, — что эту кучу могла навалять только собака Баскервилей после того, как нашла добычу.

— Тогда не страшно, — возразила миссис Селден. — Если она уже так хорошо подкрепилась, то бояться нечего. Сам подумай, сынок, сколько веков живет эта собака и с какой частотой она ест. Где-то раз в поколение. Теперь она заляжет в каком-нибудь склепе и будет себе дрыхнуть.

— Наверно, это гоблин-пес, — предположила Элиза. — Бастинда у нас гоблин-кот, потому она царапучая, а это гоблин-пес, и потому он кусючий.

— Он не только кусючий, этот ваш гоблин-пес… — сварливо заметил я.

— Бастинда, кстати, тоже хороша! — ответила моя радость. — Почему-то ей нравится место за диваном. Уж я как ей ни объясняла, как носом ни тыкала, но я понимаю ход ее мыслей, она думает: знаю, что нельзя, но, во-первых, никто не увидит, во-вторых, я в свободной стране; и потом, нет такого закона…

— Она думает: я же закопаю.

— Это мужской ход мысли.

— Гоблин-пес, по крайней мере, так не рассуждает, — сказала миссис Селден. — Вполне воспитанный зверь. Так что зачем этот ажиотаж. Ну, крупная себе там собака. Подумаешь. Сэр Чарльз столько лет прожил в Африке, спокойно охотился на тигров и львов, с носорогами только потому не целовался, что охотнику необходимы оба глаза… А при виде крокодила он радостно потирал руки и прикидывал, что ему нужнее, саквояж или ботинки.

— Мамочка, ты еще не слышала эту историю, мне утром Джон рассказал… ой!

— Ничего, продолжай, — сказал я ледяным тоном. — Что нам Джон рассказал утром в супружеской постели?

— …как сэр Чарльз, — продолжила она послушно, — когда первый раз ночевал в Баскервиль-Холле, ночью пошел бродить по замку и встретил этих трех старушек и спрашивает мисс Оливию: «Мэм, вы, я вижу, сидите тут не первый век, подскажите, где в этой чертовой коробке нужник?» А она ему со всем аристократическим достоинством, чопорно так отвечает: «То, что вы ищете, мистер, находится под кроватью, оно похоже на вазу».

— Не очень-то был галантен наш сюзерен.

— Какая разница, мама, ведь если женщина всю жизнь прожила старой девой, отбившись напоследок от толпы французов, она не может рассчитывать, что через столько веков после смерти ей вдруг станут расточать тонкие комплименты. Сама знает, что на мужчин эволюция не действует.

— Твоя правда, дочка. Он не был глуп, этот Чарльз. Он бы не стал поднимать столько шума из-за какой-то дворняжки, ведь я не думаю, что у нее даже есть родословная. Ну, пламя из ушей…

— Изо рта, мама.

— Ну, изо рта. У дяди Джона шимпанзе тоже курил. Здесь впору побеспокоиться о бедном животном. Курить вредно, да и дорого. И конечно, курящая обезьяна рано или поздно сожжет дом. Но собака, гуляющая по болотам, не представляет подобной опасности и вообще не создает неудобств. Ее даже не приходится прятать от страховых агентов, а скорее наоборот, ее бы с некоторыми из них следовало познакомить, чтобы узнали, что такое страх. Первое упоминание о баскервильской собаке относится к 1642 году, как я помню, и она тогда уже курила. Так что теперь бросать поздно, и все, что можно ей посоветовать — продолжать в том же духе.

— 1642… в этом году мы, то есть британцы, захватили Бенгалию, — сказал я. — Может быть, речь идет не о собаке, а о расплодившихся на болотах черных бенгальских тиграх?

— В этом же году была открыта Тасмания, — парировала моя ненаглядная. — Может быть, в Гримпене буянит сумчатая кенгуровая собака-дьявол?

— В сумке у нее фонарик.

— Там у нее вставная челюсть.

— Фляжка с керосином, — подключилась к обсуждению моя будущая теща. — Точно фляжка с керосином. И коробка спичек. Она отглатывает из фляжки, подносит спичку, а потом подымает свою окровавленную морду и